Гимн Непокорности (СИ) - Злобин Михаил - Страница 22

— О, глядите, экселенсы, да это ж ублюдок желтоглазый! — объявил один из троицы.

Язык у него заметно заплетался, речь лилась вязко. А глядя на то, как он и его спутники покачивались в сёдлах, я готов был спорить на свою калимбу, что все они изрядно набрались. Ну точно! Вот и винный запашок мои ноздри догнал.

— Ха, действительно! Какая ж мразь! — пьяно ухмыльнулся другой дворянин, на пальце которого я рассмотрел перстень магистра. — Делэн, не хочешь на нем свой клинок испытать? Мой дед говорил, что новый меч обязательно нужно окропить кровью. Тогда у оружия появится собственная душа. И служить оно будет верой и правдой!

— Да, и я наслышан об этом! — охотно отозвался третий. — Еще в детстве читал в свитках отца.

— Почтенные экселенсы, я ничего не сделал. Позвольте мне продолжить путь? — без особой надежды вклинился я в их увлекательное обсуждение. — У меня совсем ничего нет. Даже денег на ночлег…

— Да как ты смеешь, выродок⁈ — неожиданно взъярился тот, которому предлагали опробовать на мне остроту своей шпаги. — Мы что, по-твоему, разбойники какие-то, чтоб нам от такого отброса, как ты, могло хоть что-то понадобиться⁈

— Господин, я не желал оскорбить ни вас, ни ваших друзей, — склонил я голову, всё еще надеясь избежать конфликта. — Я всего лишь имел в виду…

— Захлопни пасть, смесок паршивый! — всадник, высвободив сапог из стремени, попытался пнуть меня ногой в лицо. Однако я отступил на половину шага, и тот чуть не вывалился с седла.

— Ха-ха, Делэн, ты чего? — поддразнил приятеля один из спутников. — Ужель вино так крепко ударило тебе в голову?

Неудача еще больше раззадорила молодого аристократа. Чтобы больше не опозориться перед друзьями, он спрыгнул наземь и широко расставил ноги, принимая самое устойчивое положение.

— Подойди сюда, подлец! — приказал он мне.

Немного помешкав, я всё же подчинился. Если дойдет до драки, то стоять на утоптанном тракте будет гораздо удобней, чем в траве.

— Ты своим поганым языком умудрился задеть честь всех высокородных экселенсов, что стоят перед тобой! — пьяно продекламировал дворянин. — И за это тебе придется ответить своей кровью!

Аристократ схватился за вычурный эфес шпаги, и я предпринял последнюю попытку вразумить сынков знатных фамилий, алчущих зрелищ. Убеждать их в том, что я сам из дворянского рода — дело гиблое. Скорее, троица воспримет это как новый повод для кровопролития.

— Постойте, господин! — предупредительно выставил я ладони. — Если вы считаете, что я оскорбил вас, то по законам Патриархии вам надлежит обеспечить мне оружие, чтобы я тоже мог защищаться. Кроме того, у вас будет право нанести всего один удар. За нарушение этого правила вы рискуете лишиться клинка на срок от одной до трех лун!

Захмелевшие дворяне переглянулись, удивляясь моей эрудированности. Ведь такая норма действительно существовала в государстве. А потом разразились дружным хохотом.

— Да что ты там лопочешь, желтоглазый⁈ — выплюнул Делэн, отсмеявшись. — Ты даже не человек, а жалкая издёвка! На тебя не распространяются наши законы!

Пара товарищей поддержала дружка согласными выкриками и ободряющими высказываниями. И неугомонный аристократ потянул шпагу из ножен.

— Почтенный экселенс, если вы не остановитесь, то вы умрёте вместе со своими спутниками. Я убью вас ровно в тот миг, когда лезвие высвободиться на полную длину.

Мой голос сделался серьезным, лишившись напускных заискивающих ноток. И эта перемена неожиданно напугала высокородного. Он ошарашено моргнул и неуверенно замер, достав оружие всего наполовину. Впрочем, это замешательство длилось не больше полутора секунд.

— Ха-ха, вы слышали, друзья мои, что позволил себе этот наглый червяк⁈ — обернулся Делэн к собутыльникам в поисках поддержки. — Он угрожает нам! Не думаете ли вы, что такое позорное отродье вообще недостойно дышать воздухом благословенной Патриархии?

Дождавшись от приятелей одобрительных выкриков, молодой дворянчик выхватил шпагу, но тотчас же рефлекторно отпрянул, потому что мимо его лица пронеслась пара сияющих комет, отлично различимых в подступающих сумерках.

— Ч… что это было⁈ — трусливо заозирался он. — Вы видели это⁈

Но оба его спутника не смогли ответить, а только лишь неразборчиво что-то прохрипели. А всё потому, что мои «Пули» пронзили их навылет, оставив в телах и одеждах аккуратные отверстия не толще мужского пальца. И спустя несколько ударов сердца всадники свалились под копыта своих лошадей, так и не поняв, что их убило.

К моему удивлению, оставшийся в живых дворянин довольно быстро смекнул, что произошло. Правда, выход из ситуации он придумал максимально тупой. Аристократ просто развернулся и попытался удрать. Причем, даже не на лошади, а на своих двоих. Ну и, конечно же, сразить его заклинанием мне не составило великого труда. Любитель кровавых развлечений рухнул носом в дорожную пыль в каких-то четырех шагах от меня. Да и то, он успел убраться так далеко только потому, что я позволил ему приблизиться к телам мертвых товарищей. Ибо не хотелось мне потом стаскивать их в одну кучу.

С трупов я не взял ничего, кроме горстки серебра. Её прихватил на всякий случай, если возникнет нужда где-нибудь платить за проход. Если кто-нибудь увидит золото у такого оборванца как я, могут возникнуть вопросы. А остальные украшения и наряды дворян слишком уж приметные. Поэтому, если я не хочу, чтобы кто-нибудь догадался о моей связи с этим досадным происшествием, то мне лучше оставить всё как есть.

Отогнав немного настороженных запахом крови лошадей на травку, я швырнул на убитую троицу «Объятия ифрита» и отправился дальше. Пусть те, кто найдет утром трех обгоревших мертвецов без признаков ограбления, ломает голову, что же тут между ними произошло.

Всполохи огня расцвели в подступающих сумерках гигантским оранжевым цветком, осветившим мне дорогу. Странно, конечно, но на сей раз я не испытал вообще ничего. Ни вины, ни угрызений совести. Будто надоедливых мух прихлопнул. Как же быстро ты привык к смертям, Сашок…

До Клесдена я рванул под «Энергетиком», чтобы от мертвых аристократов меня отделяло как можно большее расстояние. И прибыл к городским предместьям засветло. Небо на востоке только-только приобрело нежно-сиреневый цвет. Но над головой еще царила ночь.

Невзирая на столь ранний час, трудовой люд уже покинул кровати и постепенно выбирался на улицы. Крестьяне, рабочие, слуги — все были заняты делом. Кто-то запрягал телеги, кто-то таскал инструмент, кто-то тащился с пустыми вёдрами к колодцам. И вроде всё было как всегда. Однако в воздухе висела какая-то удушливая атмосфера тревоги и гнёта. Прямо как в той безымянной деревне. Интересно, оно так было постоянно, или я просто раньше этого не замечал?

Минуя хаотичную застройку захудалых бараков и грязных халуп, я старался ни с кем из местных не контактировать. Но даже так ощущал напряжение, исходящее от каждого встречного прохожего. И это при том, что простолюдины в Клесдене никогда не отличались улыбчивостью.

Слишком глубоко задумавшись над причинами всеобщей массовой депрессии, я едва не угодил под колеса телеги. Возничий предупреждающе заорал и вжикнул кнутом, намереваясь отогнать меня, но я уже и сам заметил опасность. Поэтому, на своё счастье, в этом маленьком происшествии никто не пострадал. А то ж я мог от обиды в ответ и пальнуть чем-ни…

Все мои мысли резко вымело из головы, когда я повернул лицо вслед проехавшему транспорту и увидел, кто именно едет в нем. Длинная повозка, укрытая сверху шкурами на манер кибитки, была забита детьми. Отроки и подростки от пяти до четырнадцати зим. А сторожили их… Девы войны. Темнорожие твари, облаченные в изящные доспехи с декоративными крылышками за спинами.

При виде алавиек кулаки непроизвольно сжались до хруста. Непрошеные воспоминания о ровных порядках молдегаров, застывших вдалеке темным прямоугольником, постучались в разум. А за ними и конная лавина Сарьенского полка, несущаяся в свой последний бой. Чертовы отродья! Я вас ненавижу ничуть не меньше, чем белокожих дьяволов…