Кодекс Крови. Книга Х (СИ) - Борзых М. - Страница 2

Прежде чем снова укладываться на сутки в ложемент для создания нового «переходника», Альб сделал то, что должен был сделать с самого начала, когда напал на след Кровавого. Он связался с главами других Орденов.

— Поднимайте Легионы, Кровавый вылез из своего посмертия. Есть отличный шанс избавиться от его посмертного подарка.

По связи пришло радостное возбуждение и предвкушение от охоты.

Когда копьё насквозь прошило Михаила, эмпатка закусила губу, чтобы не заорать вслух и не выдать себя. Предыдущее предупреждение Комарину она сделала эмпатическим посылом, поэтому сейчас сосредоточилась, пытаясь сообразить, как лучше всего распределить собственные силы для эффективной помощи.

Она помнила, как действовали копья на других магов крови, но то другие маги, а то Михаил, да ещё и в звериной ипостаси эрга. Эрги — в принципе твари живучие, поэтому, загнав панику поглубже и понаблюдав, что змей не собирается умирать вот прям сейчас, Ольга максимально направила силу на мумию в венце, зациклив его эмоции и интерес исключительно на Михаиле, но внушив уверенность в скорой кончине врага и полное отсутствие необходимости вмешиваться в столь приятный процесс. Пусть постоит самодовольным статистом. С него не убудет.

Пока же местный святоша-извращенец пускал слюни на скорое свершение мести, эмпатка предпочла подобраться к крестовине с распятой вампиршей. Благо, использовать римский опыт и подвешивать её на высоте в пару метров орденцы не стали. Потому Ольга решила помогать там, где могла.

Прокусив себе ладонь, эмпатка принялась цедить собственную кровь в рот баронессе Комариной. Про эту несчастную она знала только то, что та была вампиршей и уже достаточно долгое время находилась в беспамятстве, граничащем с комой. Но все домочадцы Комариных верили, что эта боевая блондинка обязательно очнётся, вернувшись из комы отдохнувшая и с магнитиками.

Пока же девица выглядела как живая иллюстрация к присказке «краше в гроб кладут», хотя бы потому, что в гроб укладывают недавно умерших, а не начавших разлагаться и ставших шведским столом для опарышей. Про вампиров Ольга знала не так чтобы много, но кое-какие воспоминания из кинематографа остались в памяти, потому решение покормить вампиршу было наиболее логичным.

Часть ран затягивалась прямо на глазах, получив желаемую подпитку в виде насыщенной магически крови. Но раны с копошащимися опарышами остались неизменными.

Пересилив брезгливость, Ольга принялась вынимать опарышей из раны на животе чуть ниже пупка. Те были скользкими и противными на ощупь, но эмпатка, как мантру, повторяла себе:

— Они полезные! Они жрут мертвечину! Они не дали ей загнуться раньше времени!

Стараясь не лезть в рану не самыми чистыми руками, Ольга попыталась пощупать её вокруг. С медициной она дружила постольку поскольку, но логика ей подсказывала, что должна была существовать причина, почему эти раны не затягивались.

Причина нащупалась спустя минуту. Внутри было что-то твёрдое. Причём не одним сгустком, а несколькими.

«Её будто камнями начинили», — мелькнула у Ольги мысль, а после по глазам ударила розовая вспышка, разом ослепив. В защитном рефлексе, эмпатка резко присела на расчищенную от розового крошева землю и ударила волной приказа не прикасаться к себе. Но вокруг стояла звенящая тишина, разбавляемая не то шелестом крыльев, не то хлопаньем ласт.

Зрение постепенно возвращалось, позволяя рассмотреть в небе чёрное пятно с крыльями и змеиным хвостом.

«Зашибись, нам здесь ещё местной авиации не хватало!»

Когда же спустя минуту она услышала вполне здоровый голос Михаила откуда-то сверху, то слегка опешила. Настолько быстро эволюция не действовала, чтобы ползающая змея вдруг отрастила крылья и научилась летать, а значит, либо Михаил научился использовать какую-нибудь левитацию, либо… А хрен его знает!

Ситуацию с Альбом предстояло обдумать позже, сейчас же необходимо было сделать две вещи: вскрыть собственную башню без образцов крови моего прошлого тела и заняться Агафьей.

Осторожно расщепив крестовину, удалось снять вампиршу и уложить на один из оставшихся плащей святош. Выглядела она неважно. Часть ран не затягивалась, и стоило ещё определить почему.

— Там что-то твёрдое внутри ран заложено, — тут же ответила на мой молчаливый вопрос Ольга.

— Ты точно не менталист или ментатор? — удивился я в который раз способностям эмпатки.

— Да у тебя всё на лице написано, — отмахнулась та. — К тому же меня интересовал тот же вопрос. Я прощупывала.

Я осторожно пустил кровь вампирше, проникая через неё вглубь организма. Увиденное не просто не радовало. Хотелось найти Альба и изничтожить ещё пару за его извращённые «подарки».

Системы энергоканалов вампирши больше не существовало Вообще. Вся Агафья, будто шрапнелью, была начинена накопителями благодати Рассвета. Чуждая магия, внедрённая непосредственно в тело, разъедала вампиршу изнутри, освобождая место под собственное «заселение». Вот только Альб не учёл собственного вампиризма баронессы, видимо, приняв её за магичку крови. Её природная способность всё это время боролась с иномирным магическим захватчиком, истощая и без того невеликие силы бездушного тела.

Пирамидка в груди потеплела. Прошлый раз такая реакция у неё была перед поглощением благодати Рассвета. Стоило попробовать и здесь. Это всяко лучше, чем пытаться хирургическим путём изъять из Агафьи эту дрянь.

«Не такая уж это и дрянь, — запротестовал внутренний голос, проводя параллели с магией крови. — Как и любая сила, она, скорее всего, нейтральна, приобретая окраску лишь в намерениях мага, её использующего».

«Боги, Мать Великая Кровь! Я такими темпами скоро Орден начну оправдывать!»

Отгородившись от этих мыслей насущными проблемами, я взглянул на баронессу другим зрением. Вампирша тут же окрасилась в ярко-розовый цвет.

— Сука! — выругался я, не сдержавшись. А дальше принялся притягивать к себе благодать, так глубоко просочившуюся в вампиршу.

Сперва на коже выступили розовые бисеринки пота, из которых тут же испарилась влага, а пудра в свою очередь впиталась уже в мои чешуйки. Затем из ран стали появляться накопители: размером с горошину, фасолину, перепелиное яйцо и грецкий орех. Их было не просто много, а очень много. Накопители рассыпались в пыль, передавая мне свою энергию, притягиваясь подобным к подобному.

Но это было ещё не всё. Альб не мог без «сюрпризов», поэтому я тщательно исследовал каждый сантиметр тела Агафьи. И, наконец, нашёл последний «схрон». В пищевод вампирше через рот Его Святейшество засунул брусок накопителя рассветной благодати. И вынуть его без травм у меня никак не получалось.

— Разрежь по трахее, чуть выше межключичной впадины и вытяни, — предложила Ольга, видя мои затруднения. — У нас людям с сильными аллергическими реакциями в этом месте обычно вставляли трубку для дыхания, и ничего выживали с обычной регенерацией. А у Агафьи и следа не останется, если кровью потом напоить.

Предложение было дельное. Особенно в свете моих лекарских возможностей. Калечить я умел лучше, чем лечить, здесь же урон от моего вмешательства нужно было минимизировать. Мне и так предстояло потом всю систему энергоканалов вампирши восстанавливать.

Однако подобные советы и отсутствие какой-либо паники наталкивали на размышления о родном мире Ольги и уровне его технического и магического развития, если самый обычный человек оттуда знал такие лекарские приёмы.

Хотя, по сути, я же совершенно не знал, кем была Ольга в своих прошлых жизнях, признавая лишь полезность её нынешнего магического дара. В то же время знания и навыки зачастую были не менее ценным капиталом, чем уровень магии, что сейчас эмпатка и продемонстрировала. Сделав себе зарубку в памяти расспросить девушку о прошлом, я принялся за полевую хирургию. Когда спустя пять минут всё было завершено, порез на горле тут же затянулся после подпитки кровью эмпатки.