Кодекс Крови. Книга Х (СИ) - Борзых М. - Страница 46

— Честно говоря, изначально предполагал это место, как безопасную базу для женщин рода на период охоты на нас, но твои аргументы тоже имеют место быть, — не стал я отпираться. — В случае форс-мажора я хотел бы сохранить всех своих людей и обеспечить им безопасную жизнь.

— А как же эрги? Они не покинут Хмарёво, — покачал головой Маркус.

— Знаю, а я не покину эргов. Но я предпочитаю иметь развязанные руки. Чтобы никто из врагов, в том числе и божественных, не сумел дотянуться до дорогих мне людей.

— Принято! — козырнул Маркус. — И спасибо за откровенность.

Тэймэй наблюдала за Кираной, которая ходила чернее грозовой тучи. Не нужно было обладать даром эмпатии, чтобы понять, что охотница не то зла, не то расстроена. Даже всегда лояльная к Ксандру девушка на этот раз не захотела с ним делиться переживаниями. Эрг предусмотрительно не стал давить, давая охотнице время созреть для разговора.

Словив на себе пару раз задумчивые взгляды, Тэймэй решила сама подойти к сестре мужа. В конце концов, иллюзионистка сегодня стала членом их семьи и носила под сердцем ребёнка Михаила. Пошлёт в пешее эротическое путешествие? Невелика проблема. Лучше попытаться, чем жалеть о не содеянном.

— На тебе лица нет, — Тэймэй подхватила Кирану под локоть и потянула в кабинет Михаила. Там им точно никто не посмел бы помешать. — Ты в битве была спокойней, чем сейчас. Что произошло?

Кирана дала себя увести и даже усадить на невысокий диванчик. Охотница собиралась с мыслями, но всё же решилась задать вопрос:

— Как ты лично относишься к тому, что мой брат вас всех использует? Вы мчите к нему по первому требованию, выполняя все его приказы беспрекословно. И… — Кирана запнулась и даже покраснела, но завершила фразу, — … и ты не одна! Ты, Света… Могут быть ещё и другие и, скорее всего, будут. Как вы это выдерживаете? Как делите мужчину? У вас нет ощущения, что вас используют?

Тэймэй не удержалась и расхохоталась до слёз, но достаточно быстро постаралась взять себя в руки.

— Ох, дорогая! Не к той ты с этим вопросом обратилась! — вытерла иллюзионистка слёзы в уголках глаз платком. — Я за него умереть готова. Он меня из такой дыры вытянул и выходил… А сколько раз жизнь спасал… Я в него влюбилась по уши и без его спроса ребёнка себе заделала, ничего не сообщив. А потом был переворот на Родине и предательство богини, которой я верила больше, чем себе. И он единственный, кто был рядом, ничего не требовал, давал выбор и оказывал помощь, даже тогда, когда я сама бы постыдилась попросить. Ну и что, что я не одна? Что б ты понимала, нас не две и даже не сто. Нас тысячи! Каждый человек или нечеловек, связанный с ним кровными обетами, есть в его душе и сердце. Ты можешь не поверить, в его системе ценностей мы все — его родные, и за нас он, не задумываясь, убьёт. Он и за тебя убивал. Он забирал своих людей из Рюгена, обычных бойцов. Он рванул за Агафьей в логово врага и вернул её к жизни. Он пошёл воевать один, лишь бы мы не попали под удар. Так какой смысл в ревности? Этого мужчины, этого воина и этого покровителя хватит на всех. И если он попросит, прикажет или даже шёпотом скажет, что мы должны сделать, мы в лепёшку расшибёмся, но сделаем. Ведь всё это не только ради него, но и ради нас. Ты думаешь, кровники бы умирали раз за разом в этой бойне, не верь они в него чуть ли не на уровне бога? Нет! Они в него верят даже больше, я в него верю больше, чем в богов, которым нет дела до людей. Они играют нами как пешками, а он — нет! Я не знаю, почему ты вдруг начала сомневаться в брате, но бросай это гиблое дело. Ты — его кровь и плоть, его единственный родной человек. Он отыскал тебя неимоверной ценой сквозь миры и изнанки. И женская солидарность здесь неуместна. Даже если у него гарем соберётся, я приму их в своё сердце, ведь больше, чем уверена, что гнилых людей там не будет. А уж то, что он для каждой из нас буквально сотворил чудо, не поддаётся сомнению. Не веришь мне, спроси у Светы при случае. Там история отношений не менее впечатляющая.

— Я в нём не сомневалась, — покачала головой раздавленная и уставшая Кирана. — Я просто никак не могу встроиться в местную модель общества с многожёнством. И да, ты права, мне было обидно за вас, ведь я примеряла ситуацию на себя.

Тэймэй обняла охотницу. Почему-то сейчас та показалась иллюзионистке маленькой потерянной девочкой, нуждающейся в утешении и нежности.

— Поэтому я говорила тебе всё, как есть. Нам невероятно повезло, что Михаил у нас есть. В отношениях с ним не было и не будет грязи. Но он не благородный рыцарь без страха и упрёка. Такие бессмысленно подыхают первыми и тянут за собой весь род. Он — опасный хищник, не показывающий силу. Он — вожак. Если ты не принимаешь эту модель для себя, то никто же и не заставляет тебя ею жить. Найдёшь, как волки, одного партнёра и на всю жизнь. Да ты и нашла уже, только довериться не решаешься. А он и не торопит. Ждёт, — совершенно непрозрачно намекнула Тэймэй на Ксандра, но была проигнорирована.

— Я смотрю, как Михаил женщин вокруг себя собирает, все для рода и клана полезные, и понимаю, что мне как главе рода нужно так же, а я не могу. Не могу переступить через себя.

Кирана опустила голову, отчего волосы закрыли её лицо и полыхающую огнём татуировку.

— Ох, — Тэймэй обняла охотницу ещё крепче, — у каждого свой путь. Иди своим и не оглядывайся на брата. Его путь, возможно, вообще никому не дано будет повторить.

Легионы орденцев вернулись, как и было приказано, через два дня марша. На пятёрку проштрафившихся паладинов было страшно смотреть. Они больше напоминали иссушенные мумии. Кожа да кости, землисто-серый цвет лица и полное принятие ситуации и собственной смерти.

— Серв, почему они не проигнорировали мой приказ-наказание? — тихо поинтересовался я у бывшего паладина Альба, а ныне моего верного сторонника.

Мы стояли на парапете замковой стены и наблюдали за медленным вступлением легионов в долину. Они напоминали муравьёв, движущихся цепочкой.

— Шутите? — у того на лице было такое выражение, будто я предложил ему в кипятке искупаться.

— Нет.

Рассветное солнце слепило, но позволяло рассмотреть штандарты орденов, гордо реющие на ветру.

— Ваш отец не терпел неповиновения. Лучше уж было умереть, выполняя его приказ, чем попасть к нему на процедуру «искупления». В первом случае смерть хотя бы была быстрой и милосердной, а не медленной и мучительной. Вас закономерно воспринимают продолжателем его традиций.

Я молчал. И это Кровавого считали изувером?

— Не советую что-либо менять сейчас, — заметил Серв моё выражение лица. — Аура Альба продержит паладинов какое-то время в повиновении, пока вы не заработаете собственный авторитет, кроме явного силового преимущества. Вы, конечно, можете изничтожить всех непокорных, но тогда защищать людей будет некому, и вам самому придётся реагировать на прорывы.

Ровные шеренги легионов входили в долину Ирликии под естественной каменной аркой, образовавшейся под воздействием солнца, ветра и воды. Возле резиденции Ордена Рассвета армия принялась разбивать палаточный лагерь.

— Вот что… Я не Ирликийский Ангел. Озаботься, пусть к вечеру к стенам резиденции приведут больных детей, женщин, увечных… и пятёрка паладинов пусть тоже будет рядом с ними. Продемонстрируем им чудо исцеления в качестве начала новой эры. Глядишь, и следующие новости переварят легче.

— Сделаю, — коротко кивнул Серв. — А какие новости?

— Мы восстановим уложение о защите людей с магами Обители крови.

— Рискованно, — покачал головой бывший паладин. — Ваш отец разрушил Обитель, а вы хотите её возродить?

— У Альба Ирликийского были проблемы лишь с одним магом крови, с Кровавым. Остальные попали под раздачу из-за внутреннего предательства.

— Всё равно, — упрямился Серв. — Рискованно.

— Я покажу, что могу быть как благословенным, исцеляя, так и карающим, уничтожая несогласных. Иногда демонстрация лучше любых слов.