Кодекс Крови. Книга Х (СИ) - Борзых М. - Страница 9

Розовая пелена расступилась, пропуская нас к стенам Обители, ворота которой всегда были открыты для её братьев и сестёр. Часть парапетов обвалилась, по угловым башням змеились трещины толщиной с кулак. Во внутреннем дворе зиял провал, в глубине которого шумели воды подземного источника, питавшего Обитель. Я поднял голову на Башню. На её вершине тускло поблёскивал огромный кровавый накопитель. Пока он светился, сердце Обители жило. Но надолго ли?

Вокруг пахло солнцем и кровью. Я шёл по лестницам на вершину Цитадели, где маги крови создали ценой собственных жизней защитный конструкт, и не видел разрухи. Я видел себя маленького, счастливо смеющегося, впервые наевшегося досыта. Видел себя работающим в поле и плескающимся в озере с Миро. Видел экзамены корвусов и свои наказания за нарушения правил. Видел самые сладкие оргии после командировок и одинокие ночи за размышлениями и старинными манускриптами. Три сотни лет мелькали перед глазами знакомыми фигурами, большинство из которых погибло, пока я жил в другом мире.

Что стало причиной срыва святош? Мы же жили тысячелетиями бок о бок. Даже прорывы закрывали вместе. Было уложение.

Мысли вальсировали вместе с силуэтами из памяти, развеиваясь не хуже дыма на ветру, пока мы поднимались на вершину Цитадели. Здесь запах крови усилился. Я буквально видел, как льётся кровь из перерезанных глоток магов крови, запечатывающих Обитель от проникновения врагов. Грудь сдавила печаль. Горечь от потери всех, кто проходил со мной путь познания Крови, затопила, грозясь захлестнуть с головой, но я напоминал себе, что стоит решить вопрос с Агафьей и дождаться легионы. Тогда моя боль найдёт выход. Обуревающие меня чувства даже нельзя было обозначить ненавистью или яростью. Нет. Боль и сожаление, что меня не было рядом, когда мои братья и сёстры умирали, но не сдавались.

Башня Крови распахнула для меня свои двери. Дальше наш путь лежал вниз. Дюжина этажей вела вверх до возвышения, и столько же этажей вело вниз, к сердцу Обители, что было соединено с накопителем наверху. Каждый из магов своей кровью подпитывал сердце, чувствуя его биение в унисон со своим.

Всё верно. Возвышение начиналось с самых основ, так же, как и падение — с самой вершины.

Мы спускались молча. Мне здесь было даже спокойней, чем снаружи. Дважды я оправлялся к сердцу, жертвуя частями своей души ради дорогих мне существ. Это был третий поход. Если Привратник пропустил меня в Обитель, то мои намерения не противоречили кодексу.

Спуск завершился алтарным залом. Вот только выглядел он совсем не так, как зал под Хмарево или в Абрау. Нет.

В центре самого обычного зала с выгоревшими давным-давно факелами стояла каменная глыба, вытертая телами магов за тысячелетия использования. Пахло затхлостью и сыростью. Даже гирлянды паутины свисали, словно балдахины на кроватях аристократок.

В каменной глыбе на уровне груди торчал брат близнец накопителя, находящегося на вершине Башни, но гораздо более скромного размера. Меня всегда удивляло, что этот накопитель анатомически очень напоминал настоящее сердце, без скидки на упрощение.

Когда просящий укладывался на него сверху, то сердце высасывало положенную ему плату. Размер её никогда нельзя было угадать заранее. Ты либо соглашался вслепую, либо не рисковал тревожить сердце Обители по пустякам.

Укладывая Агафью у подножья алтаря на спальный мешок, я обернулся к до этого момента молчавшей Ольге. Та будто понимала, что не стоило отвлекать меня сейчас разговорами. Хотя почему будто. Она, скорее всего, чувствовала всё то же, что и я. Поэтому и хранила молчание. Никогда бы не подумал, что эмпатия может быть столь полезным даром. Мужчины меня поймут.

— Что бы не происходило, не прерывай ритуал, — эмпатка неуверенно кивнула, а я решил добавить на удачу: — Если тебе вдруг дадут выбор, всегда помни о последствиях и цене. И ещё… Совсем на всякий случай. Из собственного опыта, проклятие, наложенное богами одного мира, со скрипом, но могут снять боги другого мира. Не сразу и не оптом, но частями.

И я лёг на алтарь.

Шип из сердца Обители вошёл глубоко под лопатку и замер в миллиметрах от моего собственного.

«Приветствую, Трайодасан!»

«Приветствую, сердце Обители!»

«А ты всё никак не успокоишься? — голос сердца стал насмешливым. — Ничему тебя смерть не учит. Опять ты пришёл и опять из-за женщины. Разве они не доказали своей подлой натуры?»

«Женщины, как проводники силы. Не бывает априори плохих или хороших. Таковыми они становятся в чужих руках и в чужих целях».

«А как же твоя змея?»

Вопрос был больной, но справедливый.

«Лана была задушенным моей любовью ребёнком, вырвавшимся на свободу. Моей одержимостью и моей ошибкой. Ответственность за её смерть несу я и только я».

«Ты несёшь ответственность не только за её смерть».

На мне было столько смертей, что спорить с сердцем я даже не собирался. Вполне возможно, что моё личное кладбище с лихвой превышало таковое у Агафьи.

«Спускаясь сюда, ты задавался вопросом, почему орденцы выступили против нас. Я могу ответить на этот вопрос».

«Изменит ли этот ответ мою цену?»

«Нет. Цена была назначена ранее».

«Тогда я хочу знать ответ», — не раздумывал я ни мгновенья.

«Было нарушено уложение, что развязало руки орденцам».

«Кем⁈» — я задал вопрос и подспудно боялся услышать ответ, уже догадываясь о личности виновника.

«Тобой! Ты сам же и нарушил уложение, уничтожив легион Альба в попытке спасти свою змею. Маги крови разделились. Часть магов считала, что ты сам виноват и сам заплатил, другая — что ты должен был покинуть Обитель на Острове, и твоя гордыня стала причиной всех бед, а третья — и вовсе требовала отомстить за твою смерть. Ты внёс раскол в братство. Ты стал причиной его гибели».

«Если бы всё было так, как ты говоришь, то Привратник бы не пустил меня на порог. Но я здесь».

«Верно! И тому есть причина и цена! Готов ли ты её заплатить?»

«Готов!»

«Силы во мне осталось не так много. Её хватит призвать душу вампирши из вечного боя, но…»

Я спинным мозгом почуял надвигающуюся самую грандиозную задницу во всех своих жизнях. И не ошибся.

«… но твоё сердце заменит меня на защите Обители!»

«Силы во мне осталось не так много. Её хватит призвать душу вампирши из вечного боя, но твоё сердце заменит меня на защите Обители!»

«Кто ты? Раз уж я сменю тебя на этом посту, то хотел бы знать хоть что-то о своём предшественнике».

Сердце умолкло, но ненадолго.

«История циклична. У Обители всегда были периоды расцвета и увядания. Я тот, кто был причиной прошлого упадка и кто заплатил своим сердцем за возможность нового расцвета».

«Ты тоже пошёл войной на святош?»

«Нет, — сердце издало горький смешок. — Орденцы стали нашей проблемой не так давно. До того мы сдерживали натиск тварей со стороны пустыни».

«Был слишком самоуверен и бросил им вызов», — я не спрашивал, ведь каким-то образом сам видел, как относительно молодой маг крови в ожидании Острова возомнил себя способным в одиночку обезопасить своих братьев и сестёр. Он с успехом продвигался вглубь пустыни, истребляя разных тварей, пока не оказался в самом центре песков и не обратил на себя гнев существ, у которых не оказалось крови.

Они гнали мага за пределы своих владений, а затем в назидание практически уничтожили Обитель. И тогда маг пожертвовал собственное сердце, чтобы защитить братьев и искупить вину. Тело мага окаменело и вросло в землю глыбой.

«Да. Так всё и было. Остров меня не дождался».

«Почему я? Это ведь ты приказал Привратнику меня пропустить».

«Я. Моя сила иссякла на борьбу с их проклятиями. Обитель не должна опустеть и умереть. Ты пришёл добровольно. Ты можешь сопротивляться Рассвету. Твоё сердце так же сильно болит за братьев, как когда-то моё. Я даже сделаю тебе прощальный подарок и верну душу вампирши».