Дело петрушечника - Персиков Георгий - Страница 31

— Господа, здесь прямо царство плесени и пыли! Жить здесь точно никто не станет. Нам туда, — он указал стволом револьвера вглубь дома, — там его кабинет был.

— Эй! — вдруг закричал Барабанов. — Есть кто живой?

— Живых нет, — усмехнулся Федот. — Идем дальше?

Они прошли по коридору, запинаясь об истлевшую ковровую дорожку, и остановились у одной из дверей. Кибитка кивнул:

— Нам сюда.

Роман приоткрыл дверь, встав сбоку от проема, и заглянул внутрь. Затем положил револьвер в карман и распахнул дверь шире. Все трое зашли в кабинет бывшего владельца поместья и замерли — взгляды их были прикованы к письменному столу, стоявшему у противоположной стены. На грязном, пыльном столе лежало тело. Точнее, истлевший человеческий скелет, обтянутый кожей, словно кукла из папье-маше.

— Святые угодники, — выдохнул Федот.

Нестор моментально вытащил блокнот и карандаш и принялся за набросок стола и его страшной ноши.

Роман подошел поближе и вздрогнул — одного из пальцев на руке не было, но даже на иссохшей плоти виднелись лохмотья пергаментной кожи и торчащая кость: об аккуратном удалении кусачками речи идти не могло. А из открытого рта торчала кукольная ручка.

— Что там, Роман Мирославович? — спросил Нестор.

— Иди сам взгляни, — отозвался Муромцев. — Гляди, Нестор, а вот и наш Петрушка!

На животе мумии, словно младенец, припавший к груди, лежала кукла без одной ручки.

Воз, запряженный парой лошадей, остановился на заднем дворе Александровской больницы в К. возле входа в покойницкую. Пока сыщики ехали через зеленый, благоухающий город, мрачный казенный фургон и понурые грязные лошади смотрелись странно и неуместно на фоне погожего весеннего утра, словно прокаженный нищий на свадьбе, но теперь, в этом скорбном месте, возле вымазанных коричневой краской ворот они больше не бросались в глаза.

Муромцев и Барабанов молча дымили папиросами, глядя, как санитары выгружают высохший невесомый труп Жумайло, накрытый пыльной портьерой из его же кабинета. Нестор оставил наконец бесплодные попытки размять заклинившую от дорожной тряски поясницу, затушил папиросу и с неожиданным воодушевлением обратился к товарищу:

— Знаете что, Роман Мирославович, наверное, вам одному придется отправиться на доклад к Цеховскому!

— Это что же так? — изогнул бровь сыщик, за время путешествия слегка утомленный обществом безумолчного Барабанова. — Бросаете меня?

— Да вы поймите, сейчас вскрытие будет, это же моя прямая специальность! — глаза доцента азартно блеснули под стеклами очков. — А тут еще и случай такой интересный — мумификация! В наших широтах не часто встречается. Вдруг без меня упустят что-то? Так что я лучше…

Сыщик молча покивал в ответ, похлопал товарища по плечу, и они, пожелав друг другу удачи, разошлись, каждый по своему делу.

Уже в приемной Муромцев услышал несколько незнакомых мужских голосов, азартно обсуждающих что-то с полицмейстером, из кабинета выкатывались клубы папиросного дыма. Завидев столичного гостя, Цеховский расплылся в дружелюбной улыбке:

— Роман Мирославович! Что же вы такой мрачный? Вот, познакомьтесь с вашими коллегами. Лучшие сыскари моего управления! Орлы!

Муромцев, сбитый с толку этим возбужденным собранием и особенно подозрительным воодушевлением полицмейстера, рассеянно пожал руки четверым мужчинам, присутствующим в кабинете. Судя по видавшим виды костюмам, набитым кулакам и наглости во взглядах, их можно было принять за мелких вымогателей, сутенеров или карточных шулеров, но опытный сыщик сразу распознал родные души — безусловно, эти люди были полицейскими агентами, причем весьма опытными.

— Вячеслав Иванович, господа, я привез важнейшую информацию, способную повлиять на дальнейшее расследование, — объявил он решительным тоном. — Помещик Яков Жумайло убит. Мы обнаружили высохший труп в кабинете его заброшенного поместья, одному Богу известно сколько он там пролежал. Нестор сейчас занимается вскрытием, возможно, это внесет некоторую ясность. И да, во рту у покойного была обнаружена пресловутая кукольная ручка… В чем, собственно, дело?

Муромцев, не скрывая удивления, заметил, что сыщики равнодушно разглядывают свои папиросы, а полицмейстер нетерпеливо кивает, словно эта информация ему давно известна и не вызывает никакого интереса.

— Все это весьма занятно, — наконец не выдержав, перебил его Цеховский, — но боюсь, Роман Мирославович, эти сведения уже не актуальны. Не буду вас томить, скажу сразу — мы нашли преступника!

В глазах у Муромцева на секунду потемнело, и он тяжело опустился в заботливо подставленное одним из сыщиков кресло. Вся тяжесть и напряжение последних дней внезапно дали о себе знать. Полицмейстер, явно довольный произведенным эффектом, не давая гостю опомниться, с победным видом раскрыл лежащее на столе дело и принялся читать вслух:

— Лев Душненко, он же Левка Душитель, он же рав Моисей Губенталь, он же Иван Топор, он же князь Резо Барсахурдия, он же Леонид Душеновский… Немудрено, что мы долго не могли найти убийцу под его первой, так сказать «девичьей», фамилией. Он сменил ее, как только вышел из приюта, и потом менял еще множество раз, путая следы. Мы раздобыли его характеристику из приюта. Что же, тамошние надзиратели хорошо запомнили его, да и трудно было бы не запомнить — с малолетства находился под присмотром полиции за кражи, драки, жестокое обращение с другими сиротами. Но лишь оказавшись на свободе, Душеновский развернулся на полную. Вкратце: на сей день мы имеем дело с атаманом шайки налетчиков, которые грабят поместья и дома зажиточных граждан, не гнушаясь пытками и жестокими убийствами. Из доказанного: на их счету уже как минимум пятеро помещиков, замученных и убитых с особой жестокостью. На трупах жертв обнаружены следы издевательств, в частности отрубленные пальцы… Очевидно, что таким зверским образом у несчастных пытались выведать тайники с драгоценностями и спрятанные сбережения. И не без успеха…

— Позвольте! — внезапно пришел в себя Муромцев. — Вы только что сказали про отрубленные пальцы? Но отчего же мы узнали об этом только сейчас? Я ведь ясно просил вас предоставить все дела, где фигурировали подобные увечья! Если бы это было известно раньше, то мы непременно обратили бы внимание на Душненко!

Полицмейстер с раздражением зыркнул поверх страниц рапорта на гостя, решившего подпортить его триумф, но один из сыщиков, здоровяк с мужицкой бородой и носом-картошкой, которые плохо вязались с его котелком и жилетом, положил огромную руку Муромцеву на плечо и примирительно пробасил:

— Да вы не горячитесь так, уважаемый пан. Там такое дело… Там в общем-то, кроме пальцев, еще много чего поотрубали. И уши, и носы, и… Много еще чего человеку отрубить можно. Шайка Левки Душителя нам давно известна, и промысел их понятный — разбой зажиточных граждан. А петрушечник ваш — одиночка, да и какой там разбой? Жертвы сплошь небогатые. Вот и недоглядели, не обессудьте уж…

— Да, вы правы, вы правы… Я бы тоже не увидел тут связи, — Муромцев потер лоб ладонью, мысли бешено крутились в голове, — значит, все-таки Душненко… Жалко парня, по кривой дорожке пошел в этом сиротском приюте. И вот куда его эта дорожка вывела.

— Немудрено, — пожал плечами здоровяк, — тот сиротский приют, куда его поместили, почище каторги будет. Не свезло так не свезло.

— Да тут не в везении дело. — Муромцев снова зацепился за мысль, которая давно не давала ему покоя. — Это ведь люди почему-то так решили. А если бы решили наоборот? Если бы Жумайло взял под опеку этого Левушку? А Иоаннис попал бы в приют? Разве стал бы он тогда бандитом?

— Уверен, мы обязательно обсудим эти тонкие этические моменты, когда они оба будут сидеть в наших допросных комнатах, — нетерпеливо перебил его полицмейстер. — Когда вы планируете проводить облаву на Душителя, Василий Арнольдович?

— Нынче же вечером, — ответил бородатый сыщик. — Наш агент, которого удалось внедрить в банду Душителя, сегодня с утра передал весточку, что возле бессарабского рынка, в трактире «У Кабана», состоится сходка главарей двух банд. Будут обсуждать налет на городское кредитное общество. Душитель должен прийти только с одним подручным. Лучшего случая, чтобы взять его, не придумаешь.