Жертвоприношение (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 10

- Похоже, остается только одно, господин, - сказал Ватья. - Переплыть…

Фигул поморщился от перспективы переплыть озеро. Но он знал, что должен добраться до острова, если у него оставался хоть один шанс спасти своих друзей, и он не видел другого способа пересечь озеро. Он указал на дюжину темных раковин, покоящихся на берегу в нескольких шагах от кромки воды, и повернулся к Ватье.

- Видишь эти лодки? В частоколе рядом с мостками должен быть зазор. Мы должны будем использовать его, чтобы проникнуть внутрь лагеря. Мы подождем, пока стемнеет, а потом войдем туда.  Если мы не будем шуметь, мы без проблем доберемся до настила на мостках.

- Что будем делать, господин, когда мы переправимся через озеро? - спросила Ватья.

- Мы пытаемся найти путь внутрь лагеря и спасти Рулла и Хельву.

Ватья сплюнул на землю и застонал:  -  Трудно будет найти заключенных среди этой толпы, господин. Это место, химеры их забери, кишит мятежниками.

- Тогда мы должны убедиться, что нас не заметят, - сухо возразил Фигул. -  Делаем так,  или ты возвращаешься. Но, я не брошу своих товарищей.

Ватяя опустил голову и замолчал. Фигул знал, что идет на ужасный риск, приближаясь к вражескому лагерю. Если его и Ватью обнаружат, их тут же убьют. Проем перед лодочными мостками, вероятно, охранялся.  А если каким-то чудом им удастся проникнуть внутрь лагеря, то  дальше что?  На этом острове должны быть сотни мятежников, закаленных в боях дуротригских воинов, полных решимости противостоять Риму и его армиям. Как он мог рассчитывать проскользнуть мимо врага и найти своих товарищей? Это была безрассудная миссия. Но Фигулом двигало глубокое желание спасти своих друзей. Он на мгновение закрыл глаза и вспомнил отчаяние на их лицах, когда их  волокли в болота, и ужасную судьбу, ожидающую их, если он потерпит неудачу. Он  уже зашел так далеко, пытаясь спасти Хельву и Рулла, что не оставит их.

Петракс сердито повернулся к Фигулу:  - А что делать мне?

- Ты вернешься в форт и доложишь Вителлию.

Британец сжал руки в кулаки и фыркнул раздутыми ноздрями:  - Нет!  Я пойду с тобой!  Я тоже буду убивать друидов.

- Тихо! -   Фигул замолчал. Он сделал паузу, прежде чем продолжить на местном диалекте.  - Нам нужен кто-то,  кто  сказал бы Вителлию,  где найти лагерь повстанцев на случай, если мы не вернемся.

- Почему я? - спросил Петракс, склонив голову на Ватью. -  Почему не этот  короткий?

- Ты знаешь болота лучше нас.  Мы можем заблудиться.  Это должен быть ты.

В глазах Петракса вспыхнуло огненное сияние, и он покачал головой. - На. Я дал клятву крови богам.  Я отомщу  за отца, убью как можно больше друидов. Не  должен убегай от них.

- Ты не убегаешь. Вы помогаете победить друидов. Фигул положил руку на широкие плечи британца и пристально посмотрел на него. - Послушай, если мы не сообщим трибуну,  Калум и его повстанцы смогут подготовиться здесь и стать сильнее.   Тогда будет слишком поздно, чтобы победить их.  Если ты действительно хочешь отомстить  друидам, ты должен вернуться к Вителлию.

Петракс на мгновение поколебался, затем неохотно кивнул. - Очень хорошо, римлянин. Я пошел. Но потом мы вместе будем убиваем друидов.

- Потом будем.-  Фигул вздохнул с облегчением. - Теперь слушай внимательно. Возвращайся в форт как можно быстрее. Не останавливайтесь ни перед чем. Понял?

Искалеченный бывший телохранитель кивнул.  -  Ты действительно идешь в лагерь, римлянин?

- Да. Там мои братья.

Петракс печально покачал головой:  -  Это безумие.  Друиды убьют тебя, как только увидят, что ты ступил на остров.

Фигул на мгновение задумался:  -  Ты прав, конечно. Но, по крайней мере, я должен попробовать сделать это, …

Когда дневной свет начал меркнуть, Фигул и Ватья  отползли вперед от тропы и ненадолго передохнули возле густых зарослей тростника и камыша у кромки воды. После того, как Петракс уехал на своей лошади, двое римлян заняли свои позиции и наблюдали за противником, ожидая темноты. Незадолго до захода солнца последние воины отступили внутрь обороны главного острова. Внутри лагеря зажгли костры, и воздух наполнился хором хриплых звуков и пьяного смеха.  Фигул понял, что происходит какое-то празднество. Без сомнения, бритты начинали что-то праздновать, хотя до праздника прихода полнолуния было еще рано.

Галл ждал на пронизывающем холоде рядом с Ватьей, слушая голоса веселившихся врагов. Через некоторое время гомон пьяных голосов и пения стих, и Фигул сделал сигнал Ватье.  Двое солдат двинулись  вперед, обогнув край озера, пока не достигли места на узкой тропинке прямо напротив лодочных мостков. На болоте было тихо, если не считать гулкого крика выпи или плескания водяной полевки, выбегающей из тростника. Фигул чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди, когда он смотрел через озеро на лагерь друидов. Главный остров находился не более чем в сотне шагов. В лагере вспыхнуло несколько костров, заливая рубки теплым оранжевым светом. Убедившись, что лодочные мостки  не охраняется, Фигул повернулся к Ватье и кивнул:  - Пошли.

Римляне разделись до туник, закатали плащи и сложили их в камышах рядом со своими рюкзаками и кинжалами.  Держа свои мечи в ножнах, застегнутых вокруг талии,  они надули заранее прихваченные с собой бурдюки и приблизились к темным водам.  Резкий смрад разлагающегося торфа с неприятным запахом человеческих экскрементов ударил в нос, и Фигул с отвращением сморщился, поняв, что туземцы, должно быть, сбрасывают  в озеро  нечистоты и мусор. В этот момент он предпочел бы столкнуться с ордой разъяренных варваров, чем залезть в воду. Ему ничего не хотелось, кроме как развернуться и покинуть это место. Но Фигул знал, что не может бросить своих друзей.

- К химерам их богов… - прошипел Ватья, уловив запах прогорклой воды. - Даже канализация в Авентине пахнет лучше, чем здесь.

- Говори тише, - мягко сказал Фигул. - Хочешь привлечь внимание каждого друида в деревне?

- Простите, господин.  Только мне не хочется лезть  по уши в дерьме, - приглушенным голосом добавила Ватья. -  Хотя,кажется, в последнее время с нами часто такое происходит.

Фигул глубоко вдохнул и соскользнув в ледяную воду. Холод обжигал его кожу, когда он вырывался из камыша, брыкаясь под водой и цепляясь за свой бурдюк. Фигул двигался вперед как можно тише, но его техника была неуклюжей, и после нескольких беспорядочных гребков он почувствовал, что его ноги не слушаются его и он кое-как удерживается на плаву. У Ватьи был природный талант к плаванию, и он легко скользил рядом с Фигулом.  Куски нечистот плавали вокруг них в коричневатых водах, покачиваясь на поверхности и скользя по их рукам и ногам, и Фигул боролся с сильными позывами на рвоту, пока они плыли. Они двигались мучительно медленно, чтобы избежать всплесков, и, казалось, им потребовалась целая вечность, чтобы добраться до острова.

Фигул быстро устал от постоянного напряжения и почувствовал, что начинает тонуть. Вода заливала ему  лицо, резала глаза, и страшный страх охватил оптиона так, как ему казалось,  что он может не удержать бурдюк  и утонет в водяной могиле. Он сглотнул подступившую к горлу желчь и продолжал бороться, выбиваясь из сил. Сделав еще несколько нервных взмахов, Фигул сморгнул слезы с глаз и увидел, что они почти достигли края настила лодочных мостков. Последним толчком он рванулся вперед, схватился за деревянный столб и болезненно ахнул.

Фигул подтянулся и на несколько мгновений отдохнул на настиле, его мышцы ног болели, а легкие горели от усилий переплыть озеро. Его руки и ноги онемели от ледяной воды, и он сильно дрожал под промокшей туникой. Его облегчение после пересечения озера, быстро сменилось опасением, что шум их всплесков привлечет внимание ближайшего охранника. Несколько мгновений он сидел на корточках у лодочных мостков и прислушивался к любым признакам врага. Затем он снова посмотрел на Ватью.