Без памяти (СИ) - Мейер Лана - Страница 27

Девчонка выгибается и кричит. Из глаз брызжут слезы. Вбиваю член до упора, накрывая ее рот. Кусаю нежные губы, проталкиваясь вглубь языком, двигаюсь в одном ритме с поршнем, долбящимся между раздвинутых ног. Ее отчаянные стоны вибрируют во мне, пробуждая что-то дикое и настолько мощное, что я окончательно теряю связь с реальным миром. Врываюсь в ее тело беспощадным толчками, гортанно рычу в смятый моими губами рот.

В глазах темнеет, с основания шеи по позвоночнику разливается жидкий огонь, горячей волной ударяя в пах. Оргазм разрывает меня на части, гремит бешеным гулом в ушах. Кончаю долго и мощно, остаточными толчками сливая в нее все до последней капли. Тея больше не бьется, безропотно принимая последние фрикции. На ее запрокинутом лице отрешенное выражение и подсохшие ручейки слез. Истерзанные губы кровоточат. В устремленных в потолок глазах пустота.

— Мне не жаль, слышишь? — шепчу я, не зная, кого пытаюсь в этом убедить. Себя или ее.

Она не реагирует, словно в этот момент находится где-то не здесь. Спряталась в безопасном уголке подсознания, закрывшись от агонии и боли. Я этого хотел. Хотел ее агонии и боли. Почему же тогда так тошно, блядь? Отголоски сильнейшего оргазма не перекрывают непонятную тяжесть в груди.

— Мне не жаль, — повторяю, нежно скользнув губами по ее щеке и резко отстраняюсь, презирая себя за необъяснимый порыв слабости.

Освободив ее запястья, я приподнимаюсь на локтях, и смотрю туда, где соединяются наши тела. Крови много, гораздо больше, чем было в наш первый раз с Эмили. Неудивительно, ее не драл на части, как взбесившийся зверь. Стиснув зубы, я прогоняю воспоминания. Сейчас они ни к чему. Отбросив ненужные мысли, снова натягиваю привычную маску хладнокровного ублюдка, и она мне даже не жмет.

— Мы обновили свои клятвы, любимая. Теперь ты снова только моя, — взглянув в лицо Алатеи, равнодушно бросаю я. Скатываюсь с ее распластанного тела, и встав с кровати, иду в душ.

Мне много раз предлагали купить мою девственность. Порой за сумму с шестью нулями. То, что для других мужчин было недосягаемой целью, поскольку я не соглашалась на продажу тела ни за какие деньги, для Леона стало делом десяти минут.

И судя по его словам, он делает это со мной не впервые. Но это не так важно, ведь для меня по ощущениям все в первый раз. Другого «первого раза», если он и был, я не помню. Не помню, черт возьми!

Этот грязный и животный секс, досуха опустошивший мою душу — буквально печать Леона, которую он на живую высек на моем теле. С тем же успехом он мог бы пройтись по моему телу раскаленной сталью и написать свое имя.

Он не оставил на мне видимых следов насилия, даже синяков нет, но такое чувство, что он буквально взломал меня и проник под кожу. Куда-то очень глубоко, куда я сама никогда не заглядывала.

И единственный способ избавиться от этого фантомного ощущения его полного владения мной — это снять с себя всю кожу, растерзать, расцарапать. Мне хочется что-то ломать, резать, избивать, уничтожать, крошить, стирать в пепел.

Но сил нет ни на что, кроме как лежать и смотреть в потолок.

Балансирую на грани между реальностью и забвением под аккомпанемент звуков капающей воды, доносящихся из ванной. С губ не срываются стоны, они застревают в горле. Если тело — храм, то мое было стеклянным и только что разбилось внутри, разлетелось на осколки, задев сердце и глубинные струны души. Беззвучно разбилось. Безмолвно. Зрелище, поражающее своей животностью и хладнокровностью.

Можно ли найти красоту в разрушении? Я стала женщиной. И это чертовски больно — прощаться с чем-то нежным, хрупким и невинным внутри себя. Но то, что мне понравилось ощущать Леона внутри, пугает куда сильнее, чем все остальное.

Чувствую себя уязвимой, грязной и измученной птицей, угодившей в лапы хищника.

Сделав это таким образом, Леон не просто забрал мое тело. Он украл у меня самой часть меня, иными словами, это не описать. А самое страшное в том…что я позволила. Я приняла его.

И я не просто была влажной для него из-за рефлекторной реакции тела на сексуального мужчину, а до одури хотела, чтобы он вошел в меня своей каменной плотью. Чтобы мы были единым целым. Как раньше?

Какая-то часть меня, ощутила, что все будто встало на свои места. Какой-то невидимый круг замкнулся.

Внутри все отчаянно ныло и сжималось, изнемогая в предвкушении, мечтая заполучить его.

Получила сполна. Но какой ценой.

Когда Леон выходит из ванной, лежу в той же самой позе, в какой он меня оставил. Кажется, я не сдвинулась ни на миллиметр. Даже моргнула за это время всего несколько раз. Очевидно, мужчина всерьез начал переживать за мою жизнь, потому что таки подошел ко мне, чтобы проверить пульс на запястье.

Мне хотелось закричать: «Не трогай!», но слова заледенели, встали поперек грудной клетки.

Его руки на моем теле. Леон поднимает меня с постели, и я обмякаю в его крепкой хватке. Все, как в тумане, до тех пор, пока Леон не опускает меня в ванную с теплой водой, что тут же приобретает розоватый оттенок.

Внутри все сворачивается от ужаса подобного зрелища. Ванна выглядит как место преступления. Красные линии расплываются перед моим взором, пока пальцы Леона нежно скользят по моим скулам.

«Мне не жаль», — до сих пор пульсирует в висках.

— Уходи. Не трогай меня, — тихо шепчу я. Умоляю.

— Тебя нужно помыть, девочка.

Так и хочется огрызнуться. Что не девочка уже я, благодаря ему. Но ласка — это то, что мне так нужно сейчас. Милые слова, нежность, приятные прикосновения… каждой девушке это необходимо. Особенно, в такой момент.

— Уходи, иначе я вскрою себе вены, когда тебя не будет рядом, — твердо произношу я, решительно заглядывая ему в глаза. Очевидно, Леон по ним считывает, что я не шучу. И смерти моей не хочет. Удивительно, но он даже прислушивается ко мне и не спорит.

Леон просто молча встает, резко возвышаясь над ванной и уходит. Хотя прекрасно знает, что моя манипуляция — не более, чем слова. Просто…мне кажется, что ему тяжело находиться рядом. Свою нежность он принимает за слабость. Леон ненавидит меня и причиняет боль, но еще больше ненавидит себя, за то, что на самом деле не хочет ранить меня.

Я чувствую это сейчас несмотря на то, что он никогда не скажет этого, не произнесет вслух, не подаст виду. Я чувствую его, я знаю его.

А значит, Леон не лжет. Другого объяснения, кроме того, что мы действительно женаты, я не нахожу. Нельзя так чувствовать незнакомого человека. Знать его шрамы и трещинки, читать мысли.

Медленно выдыхаю, глядя на захлопнувшуюся дверь комнаты. Тело начинает сотрясаться от спазмов и глухих слез, не способных пролиться потоком.

Откидываюсь на спинку ванной и просто закрываю глаза, размокая в теплой воде. В голове столько вопросов, а в реальности — ни одного вразумительного ответа.

Кто я?

Как вышла замуж за такого мужчину?

И главное — где я. Как можно выйти из подземного бункера?

Следующие несколько дней я отчаянно вспоминаю фильмы, в которых видела бункер. И пыталась хотя бы примерно понять и представить, что это такое, и где здесь может быть выход.

Сбежать от своего мужа — все, чего я хочу, даже если когда-то вышла за него добровольно. Я не могу находиться рядом с человеком, который считает меня вещью, обвиняет в страшных поступках, при этом — не идет на здоровый диалог, обвивая меня паутиной загадок и тайн.

Мне нужно найти людей, которых знала раньше, до него, связаться с той частью жизни, которую прекрасно помню. Мой менеджер, кастинг-директор, тренер…кто угодно из них. Мне нужно в большой мир и хотя бы один звонок. Может, вступив в контакт с кем-то из тех, кого реально помню, я начну что-то прояснять?