"Фантастика 2024-130". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Арвер Юлия - Страница 189

— Иди сюда, иди, — подозвала Лука хозяйка, расплылась в подозрительно сладкой улыбке и, стянув с него колпак, провела по обритой голове ладонью, после чего обернулась к Самане. — Точно говоришь, что черные полезут?

— Черные, — кивнула та, ежась от утренней стыни, висевшей над бревенчатой оградой клочьями тумана. — Белила его каждые две недели. Корни — что твоя ночь.

— Что моя ночь, — поправил жену Курант и повернул к Луку незрячее лицо. — Слушай, парень, последний раз говорить будет хозяйка.

— Ну ты меня немотой не пугай, — пробурчала Арнуми, цыкнула плевком через щербину в зубах и неожиданно стала серьезной. — Хорошо, что черные. Забудь, парень, про свою белую шевелюру вовсе. И про кличку свою — Белый — забудь. Послушай, что я тебе скажу, но не потому, что иной разговор дороже золота может оказаться. До следующего разговора время пройдет, да и этот может оборваться в минуту, стоит только Нигнасу появиться. Прогуляться нам придется. Понял?

— Надо — значит, прогуляемся, — кивнул Лук. — Случилось что?

— Случилось, — улыбнулась старуха, и Лук почувствовал в привычной гримасе боль. — Надеюсь, что обойдется, но, если с одного угла заполыхало, в другом не отсидишься. Закрываем мы трактир. Скрывать не буду, твоею милостью закрываем. Работников уже распустила, скарб раздала, по домам разнесли, спрятали. Но многие, думаю, тоже мешки вяжут. Хотя народ тут разный. Кто-то яму роет, а кто-то с краю той же ямы землю на голову землекопу сваливает. Но ничего, у всякой веревочки есть кончик, на каждый узелок шильце отыщется. Найдутся доброхоты, доложат и распишут в тонкостях. Но ты губы не закусывай попусту, а то язык прикусишь, мы люди привычные. Не впервой. Хотя плохо будет. Беда накатывает. Меня так еще в Хилане чуть не придавила. Чудом оторвалась, но ненадолго, чую.

— Нас преследуют? — бросил тревожный взгляд на Куранта Лук.

— Догадливый, — хмыкнула Арнуми. — Только догадываться раньше надо было, когда ты щит на столбе разрисовывал. Не крути глазами-то, я товар хвалю только тогда, когда знаю, чем торгую. Мне Курант все выложил. Или почти все. Правда, чем кормить будет, обозначил, а вот что похлебку горячей подаст, умолчал.

— Обожжешься — залечим, — подал голос старик.

— Ты уж залечил меня однажды, на всю жизнь хватит, — вздохнула старуха и снова посмотрела на Лука. — Вы еще только струг разворачивали, а на ярмарке уже суматоха началась. Думаю, что весь отряд ловчих на площадь вывалился, да и стражников набежало втрое против полуденного. Сначала просто досматривали всех подряд да добро перетряхивали. Интересовались, кто забаву на столбе со щитами учинил. Затем злее стали, девку начали искать, — продолжила Арнуми, бросив быстрый взгляд на Лалу. — Да-да. Рыжую, красивую, молодую, спелую. С ней же и меч какой-то. Особенно шерстили в рядах оружейников, каждый клинок из ножен вытаскивали. Награду объявили, — ухмыльнулась Арнуми. — Десять монет за девку, десять монет за меч. Золотых монет.

— А за голову забавника сколько? — сдвинул брови Лук.

— А не закружится головенка-то? — ухмыльнулась Арнуми. — Думаешь, не за наградой ли я поспешила к дому своему? Нет, дорогой, плохо ты знаешь старушку. Я срываться решила, когда поутру два остолопа, похожие на переодетых стражников, стали вокруг рыскать и насчет похорон Куранта да гиенской свадьбы справляться. Товара оставила на пару золотых монет. Шатры. Не прикупила того, что хотела. Но, как молвится, башка дороже волос. Ногти ломаются, зато пальцы не укорачиваются.

— Сколько? — повторил вопрос Лук.

Старуха вздохнула, шагнула к Луку, приподнялась на носках и выдохнула в ухо:

— Тысяча.

Курант охнул.

— Вот ведь, — всплеснула она руками, — все забываю, что слухач рядом. Другое плохо: не только я об этом слышала. Я, конечно, случайных людей не нанимаю, но и неслучайные слабину могут дать, когда о таких деньгах речь идет. А одно с другим сопоставить несложно. Когда сначала ищут ловкача-забавника, а потом циркача, это ж как зайца из горохового поля тянуть: уха два, а зверь-то один и тот же.

— Так то заяц, — стиснул губы Лук и посмотрел на Куранта, который стоял с потемневшим лицом посреди двора. — У него уши длинные.

— Вон твои уши. — Старуха мотнула подбородком в сторону скамьи. — Или ты их уши. Камень на шее. Глашатаи орали о награде во все горло. Даже на пристани было слышно. Правда, тебя, умелец, объявили почему-то другим именем: Киром Харти назвали, ну так и до Лука недолго додуматься. Придется тебе третье имя придумывать.

— Я готов уйти хоть теперь, — буркнул Лук.

— Поздно уже уходить, — вздохнула Арнуми. — Теперь уж если и уходить, то уходить надо шумно. Чтобы нужный человек узнал, что ты уходишь. А то ведь не будет нам покоя. Его и так не будет.

— Куда теперь, Арнуми? — спросил Курант, словно и не было последних слов старухи. — Если уж переждать у тебя не удастся, нам бы только на дорожку выйти, чтоб и в самом деле уйти подальше. А там уж растворимся как-нибудь.

— Ага, — кивнула старуха. — Ты растворишься, как же. Если ты никого не видишь, думаешь, и тебя не видно? Дорожек тут много, только куда ни пойдешь, на всякой на острое напороться можно. А ну-ка, молодцы, Харас, Лук, берите вот по этому мешку, а этот Нигнас возьмет. А вот и он.

Высокие и тяжелые ворота заскрипели, во дворе показался Нигнас, и через несколько минут небольшой отряд уже покидал деревенский трактир, гостеприимство которого так толком и не успел испытать.

Дорожка вывела на берег, к уже знакомой пристани. Силуэты стругов тонули в тумане. Кто-то топтался на палубе, судя по звукам, двигал мешки, прилаживал весла, но Нигнас повел отряд по узкой тропке вдоль воды. От покрытой росой травы сапоги тут же потемнели, но выделки были хорошей — внутрь сырость не проникла. Лук шел сразу за Негой и время от времени ловил ее тревожные взгляды. В воздухе гудела мошкара, но на кожу не садилась, с берега потянуло ветерком, и туман медленно пополз к невидимому пока Дикому лесу. За спиной, в поселке, изредка гавкали собаки, в торчащих из воды островках тростника кричала неизвестная птица, плескалась рыба.

— Поспешим, — послышался впереди голос Нигнаса. Лук ускорил шаг, оглянулся, вспомнив, что он не побеспокоился о Куранте, но за спиной шагала Самана, которая кивнула приемному сыну. Курант шел за нею.

Под ногами вскоре зачавкало. Отряд спустился в низину, которая образовалась у врезавшегося в берег заливчика, и остановился. Нигнас стянул сапоги, закатал порты и, вполголоса проклиная холодный ил, полез в тростники. Проклятия продолжались и в тростниках, пока наконец Нигнас не появился вновь, вытягивая за собой сразу две узкие, собранные из просмоленных досок лодки.

— Ненавижу пиявок, — прошипел Нигнас, сбивая щелчками с ног присосавшихся тварей. — А их тут больше, чем рыбы.

— Быстрее, — поторопила брата Арнуми и тут же ухватилась за нос одной из лодок. — Так, со мной пойдет Курант, Самана и… Харас. Плечи у гребца широкими должны быть. Остальные в лодку к Нигнасу. И чтобы ни слова на борту, если только с губ на ухо. Скоро струги мои вверх по течению пойдут, не хотела бы я, чтобы работники мои знали, куда я правлю. Так что тихо! Звуки на воде далеко разносятся. Кто чихнет или кашлянет — утоплю!

Лук с сомнением посмотрел на пиявок, которые, упав на глинистую почву, медленно поползли к воде. Нельзя сказать, что на утопление в чистой воде он бы согласился, но уж, во всяком случае, недавние мысли о купании рассеялись как туман. Впрочем, туман еще не рассеялся, но часть глади Блестянки, которая хоть и была уже, чем Хапа даже до их слияния, но на половину лиги берега раскидывала, освободил.

Нигнас с рулевым веслом уселся на корме, Лала свернулась в комочек на носу длинной лодки, Нега присела с ней рядом, а Лук уже привычно пристроил на место весла и, повинуясь знаку Нигнаса, стал отгребать от берега. Второй лодкой правила Арнуми, а с веслами управлялся Харас, который с выражением досады на начинающем покрываться рыжей щетиной лице выглядывал Лалу. Лодки поплыли неожиданно легко и быстро, заскользили по водной глади, и Лук точно так же, как и в струге, почувствовал какую-то беззащитность, невозможность при необходимости не только защитить спутников, но даже постоять и за себя. Ни у кого из отряда не было ни лука, ни самострела. Берег между тем становился все дальше, Лук работал веслами, стараясь опускать их в воду без всплесков, и все ждал, что за излучиной Блестянки откроются причаленные струги и покажется бревенчатая громада крепости-трактира, но не дождался. Лодка вошла в туман, который здесь, за стремниной, оставался настолько плотным, что продолжал скрывать противоположный берег, напоминающий о себе только каким-то особенным, сырым и тяжелым, запахом. Вскоре, когда и сидевшие на носу девушки стали расплываться в сером мареве и до странности быстро проволгла одежда, Нигнас дал знак остановиться. Лук опустил весла, но лодка продолжала двигаться. Ее медленно несла течением река. «Так нас же сносит обратно к поселку», — забеспокоился Лук, но тут же рядом раздался легкий плеск, и из тумана показалась лодка Арнуми.