"Фантастика 2024-130". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Арвер Юлия - Страница 66

Они добежали уже почти до площади, и Снегирь решил, что, возможно, они доберутся до музея без особых проблем, как Фортуна в который раз за этот день повернулась к ним задом.

Элитник выскочил откуда-то сбоку. При этом он пропустил вперед Снегиря и Занозу и напал на бежавшего последним стрелка, который даже не сумел понять, что же происходит перед смертью. Он успел только вскрикнуть. На его крик Снегирь остановился и оглянулся. Аналогично поступила и Заноза. На какую-то секунду Снегирю показалось, что его хватил столбняк, но он очень быстро отмер и заорал:

— Бежим!

Они неслись к площади и к спасительному музею с такой скоростью, на которую вообще были способны. Элитник видимо решил по быстренькому сожрать первую добычу, прежде чем догонять остальных, и это дало беглецам некоторую фору. Сам элитник не волновался, он прекрасно знал, что иммунные никуда от него не денутся, как бы быстро они не улепетывали. Он был способен догнать машину, несшуюся на полном ходу, куда там глупым людишкам. И Снегирь, и Заноза это тоже понимали, но упрямо продолжали нестись по улице, молясь про себя о том, чтобы успеть.

Выскочив на площадь, Снегирь махнул рукой в сторону музея, и Заноза рванула в то сторону, еще больше увеличивая скорость, хотя больше было почти невозможно. Она первая взлетела на высокое крыльцо со скоростью птицы и открыла тяжелую парадную дверь.

— Ну давай же, еще немного, — шептала она, глядя на Снегиря, который уже практически пересек площадь.

Эта гильза оказалась под ногой очень не вовремя. Снегирь взмахнул руками и покатился по земле, пытаясь хоть как-то уберечь вывихнутую в локтевом суставе руку. В этот же момент на площадь выскочил элитник.

Снегирь мог только сесть на земле и теперь со злой обреченностью наблюдал, как к нему неспешно приближается элита.

Внезапно элитник замер на месте, а спустя полминуты принялся озираться по сторонам, потеряв к своей добыче интерес. Спустя еще секунд десять тварь развернулась и куда-то побрела, не обращая больше внимания на валяющегося прямо у ее ног Снегиря.

Как только элитник скрылся за поворот, Снегирь упал плашмя на землю, а по его щеке покатилась одинокая предательская слеза.

— Господи, Боже мой, благодарю тебя за спасение, — с чувством произнес он вслух.

— Мне, конечно, это ужасно льстит и все такое, но зови меня, как и прежде, Грубер, — раздавшийся неподалеку знакомый голос заставил Снегиря вскочить на ноги и уставиться на подходящего к нему высокого худощавого светловолосого мужчину, который шел через площадь, вытирая на ходу с лица кровь, хлынувшую из носа.

Снегирь следил за приближающимся Грубером насторожено, не отводя взгляда ни на секунду. Почему-то в голове крутились мысли о том, что многие элитники могут воздействовать на разум жертвы. С другой стороны, пытался успокоить себя бывший капитан, зачем конкретно этому элитнику напускать на него глюки, если Снегирь все равно противопоставить ему ничего не может?

— Кто ты? — внезапно в наступившей напряженной тишине раздался хриплый голос Занозы. Голос раздавался из-за спины Снегиря, и саму девушку он не видел. Снегирь нахмурился, пытаясь понять, что же Заноза делает у него за спиной, и только спустя двадцать секунд до него дошло — она осталась на крыльце, открывала дверь в музей, если это огромное серое здание действительно было музеем, ведь Снегирь не знал о нем, мог судить только по рассказу Грубера.

Грубер тем временем остановил кровь, и вытер лицо, убирая с него бурые потеки. И только после этого взглянул на девушку.

— Вот не можешь ты, Снегирь, не прихватить с собой симпатичную девчонку, — в таком знакомом, но уже начавшем понемногу забываться голосе прозвучала насмешка.

— А толку то? — Снегирь откашлянулся, потому что скрипел даже похуже Занозы, и продолжил. — Все равно они тебя в итоге предпочитают.

— Конечно меня, — Грубер пожал плечами, вытащил из-за плеча автомат и поставил его на предохранитель, а затем вернул обратно за спину. — Я же выше, ты что забыл?

— Да кто ты, мать твою?! И куда делась элита?! — Заноза, не дождавшись ответа на свой вопрос, едва ли не визжала.

— Меня зовут Грубер, — рейдер пристально оглядел Занозу с ног до головы. — Мы со Снегирем давние кореша. Можно даже сказать, что я его крестный. А как зовут милую барышню?

— Что стало с элитником? Куда он убежал? — голос Занозы звенел. Снегирь понял, что еще одно мгновение, и она взорвется в полноценной истерике, а вот этого никак нельзя было допустить — они все же находились в странном кластере, а неподалеку шастал элитник.

— Тише, не надо нервничать, — Грубер улыбнулся, шагнул к девушке и очень осторожно коснулся ее щеки. — Элитник ушел, и у нас есть немного времени, прежде чем он опомнится и вернется.

— А он вернется? — зрачки Занозы были неестественно расширены, но, по крайней мере, орать она перестала.

— Обязательно. Чтобы элита оставила жертву? Я даже в виде баек такого не слышал, — Грубер перестал улыбаться, а в его голосе появилось равнодушие. Снегирь, постояв еще немного, побрел в сторону того, кого он называл другом, единственным в этом жестоком мире.

— Ты не перестаешь меня удивлять, — проворчал он, когда поравнялся с Грубером и Занозой. — Вот, положа руку на сердце, я думал, что ты ее ударишь. Во всяком случае, с Радисткой ты поступал именно так.

— Не тот случай и не та женщина, — Грубер внимательно осмотрел Снегиря. — Что с рукой?

— Подозреваю, что вывих, — Снегирь повернулся лицом к площади и принялся внимательно осматривать доступное его взгляду пространство.

— Покажи, — Грубер довольно бесцеремонно вытащил поврежденную конечность из косынки и принялся ощупывать. — Точно вывих, — Грубер зафиксировал плечо второй рукой и еще больше согнул в локтевом суставе руку Снегиря.

— Ай, ты что делаешь? Больно же! — Снегирь дернулся было, но Грубер держал крепко.

— А ты потерпи. Не знаешь что ли, что вправление вывиха — дело неприятное и болезненное? — Грубер еще больше согнул его руку и слегка повернул. Раздался щелчок, Снегирь закусил губу от прострелившей до кончиков пальцев боли, а потом почувствовал, что боль уходит. — Ну вот, а теперь давай, суй свою клешню обратно в косынку и живчика глотни, через пару часов пройдет.

Отодвинув Занозу, Грубер подошел к двери.

— Знаете, а ведь это не самое лучшее место, чтобы пережидать потенциальную опасность, — он поморщился. — Лично у меня этот музей в тот раз вызвал совершенно необоснованный страх, просто вселенский ужас, до запора. Но, с другой стороны… — Грубер бросил взгляд на Снегиря, — этому кренделю нужно время, чтобы восстановиться. Все-таки двумя руками удобнее отстреливаться, так что… — он толкнул дверь, навалившись на нее, и дверь с легким скрипом начала открываться. Оказывается, Заноза умудрилась ее закрыть, перед тем как повернулась к Груберу. — Заходите, найдем какой-нибудь не внушающий ужас кабинет, посидим, успокоимся, расскажем друг другу, что потеряли в этом стремном месте, и подумаем, что нам делать дальше.

Он первым зашел внутрь. Снегирь, переглянувшись с Занозой, вошел следом.

— Он всегда такой? — прошептала ему на ухо девушка, когда дверь за их спинами начала медленно закрываться.

— Это он еще душка и в хорошем настроении, — хмыкнул Снегирь. — Как же я все-таки соскучился по этому сукину сыну. Эй, Грубер, а твоя воображаемая подружка все еще с тобой?

— Да куда ей деться? — Грубер вышел на середину полукруглого холла, и, наклонив голову, пристально посмотрел на плитку, которой был выложен пол. — А в прошлый раз это был «Ночной дозор», — проговорил он задумчиво.

Только после его слов Снегирь обратил внимание на то, что пол представлял собой огромную картину. Приглядевшись, он даже узнал полотно, с которого была снята эта странная копия.

— Это Пампени Батони «Диана и Купидон», — задумчиво произнес Снегирь.

— Да, — Грубер быстро взбежал по лестнице и сверху принялся рассматривать картину. Заноза решила присоединиться к этому странному приятелю Снегиря, тем более что название картины, которое произнес Снегирь, ни о чем не говорило девушке. Она поднялась на ту же ступеньку, что и Грубер, и посмотрела вниз. Ничего сверхинтересного она не увидела, ну подумаешь, толстая полуголая тетка… Внезапно она услышала, как Грубер пробормотал. — Он прекрасна.