Няня против ведьмы (СИ) - Спот Джи - Страница 25

— Паук в другом номере, тот что напротив… Ты же из клининга? Чертова Мексика… — она сердито фыркнула себе под нос. — Вечно у них всё через ж@пу… Абла энглес? Или как там…

Чеканя каждое слово, как будто на старой печатной машинке "Ремингтон", Феррис заговорил:

— С кем ты говорила сейчас?

— Эммм… Мистер, как тебя там… — Кэтрин покраснела от злости. — Вали-ка отсюда, пока я не вызвала охрану.

— Я ещё раз спрашиваю… С кем ты говорила? Это твой сообщник? Ты затеяла всю эту историю со свадьбой из-за наследства? Собиралась прикончить меня?

Пару секунд звенящей тишины, я так и сидела за диваном, моля бога, чтобы не стать свидетельницей убийства. Но тут номер наполнился истерическим зловещим смехом Кэтрин:

— Ах-ах-ах… Ваха-ах-ах… — она аж икать начала от смеха.

— Что смешного? — рявкнул Феррис.

— Ты спрашиваешь, что смешного? Ах-ах-ах, ик, ах-ах-ах. Я даже не знаю, что смешнее… То, что ты позарился на свою престарелую няньку или то, как ты теперь выглядишь, — злорадствовала Кэтрин.

— И как же я выгляжу?

— Как? Ах-ах-ах ик… Ты выглядишь так же жалко, как и твоя новая подружка — старушка Шапокляк и папа Карло! Ах-ах-ах… — Кэтрин угорала так, что схватилась за правый бок.

— Ты сейчас же это исправишь! — рыкнул Феррис так громко, что звякнули хрусталинки в люстре.

Мне даже страшно стало, не думала, что босс вообще так может. Интересно, может уже пора перестать называть его боссом? И кто он мне теперь? Бойфренд?

— Ах-ах-ах ик… ик… — заливалась Кэтрин. — Серьезно? Думаешь это можно как-то исправить?

— Ты это сделаешь, иначе…

— Иначе что? Убьёшь меня? Загремишь за решётку, и оставишь драгоценных спиногрызов своего тупого братца на произвол судьбы? — глумилась Кэтрин, а мне дико хотелось надавать ей по сиськам.

— Нет. Я уничтожу тебя иначе… — холодно ответил Феррис.

— Ой, милый, знаешь… Нихрена не страшно, — Кэтрин расхорохорилась ни на шутку. — Твои угрозы — пустой звук, потому что яйца у тебя мягкие как рисовые шарики. И те твёрже…

— Пошла вон отсюда… — стальным голосом приказал Феррис.

— Ах-ах-ах. Я же сказала! Ни на что не способен…

Феррис бросился в её сторону, а я рванула на него из своего укрытия, и повисла на его руке, занесённой над Кэтрин.

— Не трогай её… — завопила я, громче, чем того требовала ситуация, вышло очень драматично.

— Тише… Я только… — Феррис мягко убрал мои пальцы со своего плеча.

Увидев меня, Кэтрин оживилась ещё больше. Злоба лезла из неё как говно из сортира в который бросили пригоршню дрожжей.

— Смотри-ка старая кошёлка тоже тут. Надеюсь теперь ты довольна. Он твой, до конца жизни. Для всех остальных вы — пара жалких дряхлых вонючих стариков, и это навсегда.

Феррис схватил её за локоть, и потащил к выходу из номера.

— Отпусти меня, ты сволочь. У меня останется синяк. Я засужу тебя, слышишь… — визжала она, пытаясь вырваться из стальной хватки разъярённого Ферриса.

— Плевать. Пошла вон!

Он вытолкал Кэтрин за дверь, и захлопнул её прямо перед ненавистным мне идеальным носом.

Спустя примерно 9 месяцев

Во избежание шумихи мне пришлось рожать дома. Жили мы теперь не в уютном дуплексе в Ист-Сайде, а в арендованном доме в тихом пригороде Нью-Йорка. В том самом приторно-идеальном Джерико, куда я наведывалась однажды, чтобы забрать пассию Леви. Да, да, это то самое пугающее местечко, где соседи приходят к вам на порог с ароматным мясным пирогом, но кто знает, из какого мяса сделан был фарш для начинки.

Нам пришлось поселиться подальше от любопытных глаз и журналистов, которые сулили золотые горы за интервью. Для всего мира миллионер Феррис Роквелл подцепил в Мексике неизвестный вирус, который вызвал стремительное старение. Каждый чёртов день бульварные газетёнки и жёлтые интернет издания хоронили его, убивая различными изощрёнными методами.

Но стоило им пронюхать о том, что его престарелая нянька беременна, внимание переключилось на меня. С тех пор нам приходится менять жильё чуть ли не раз в месяц. Дети остались в Нью-Йорке на попечении Антонии и новой няни, которая, к слову, оказалась молодой и вполне привлекательной. Но благодаря сучке Кэтрин Уокер, я могла не ревновать. Для всего мира мой благоверный выглядел как сушёный инжир, и не вызывал аппетита даже у прожжённых золото искательниц. К тому же, кто захочет заразиться подобной старческой чумой?

Ладно, это всё шутки, с долей правды естественно. Но так уж сложилось, что Феррис был влюблен в меня по уши, как и я в него. Мы никого не видели, и не хотели видеть, кроме друг друга. Поэтому мы быстро стали похожи на парочку чокнутых дауншифтеров, которые радуются кабачкам на грядке и называют друг друга "пуся".

Кстати, зачали мы свою прелесть в той самой душевой кабинке.

Слишком предсказуемо?

Приторно?

Ладно… Согласна… Я понятия не имею, когда это случилось, потому что мы трахались как парочка очумелых кроликов. Но мне нравится думать именно так.

И вот она я, лежу в тёплой ванной, с ужасом глядя, как из меня лезет плод нашей страсти, смахивающий на здоровенный кокос. Сжимаю руку мужа так сильно, что на его коже остаются полукруглые следы от моих ногтей.

— Тужься, милая… Ты это сделаешь… У тебя получится! — изо всех сил старается мой муженёк.

— Да прекрати ты это повторять! — ору я. — Аааай! Конечно я это сделаю! Аааааай! Эту штуковину назад уже не запихнуть!

— Прости крошка, я очень волнуюсь. Не знаю, что говорить…

— Тогда просто заткнись! Ааааай… Блин!!! Аааай!!!

— Уже скоро. Потерпите немного… Головка почти вышла… — приговаривает темнокожая доула, и мне очень хочется ей верить.

Перевожу взгляд на Ферриса, тот бледнее голодного Дракулы.

— Охренеть, да? — спрашиваю я его.

— Я просто в ахире от этой движухи… — похоже у Ферриса включился быдло-режим Бронкса.

— Что?

— Я в шоке, милая… Это невероятно… — вот, узнаю джентльмена Ферриса.

Болезненный спазм, потуга, вижу как за головкой выскальзывает тонкое неказистое тельце. Что? Всё ради вот этого? Ванна наполняется криком. За вопящим комком тянется синеватый канатик пуповины.

— Поздравляю, У вас девочка!

Акушерка кладет кроху на мою влажную грудь, которая выросла раза в четыре за последние месяцы, и выглядит как инопланетный хост.

— Боже, Меган, это чудо! — воркует Феррис.

— Привет, Евангелина… — шепчу я, глотая слёзы умиления.

И понимаю, что это маленькое неказистое создание — самое прекрасное, что есть на свете.

Да-да, "Е "- последняя буква в слове любовь (L-O-V-E). Мы закончили дело начатое Дианой Роквелл. Теперь у нас четверо детей, а первые буквы их имён составляют слово L-O-V-E.

Феррис с трепетом целует маленького лысого гнома, больше похожего на маринованный патиссон, чем на ангелочка. Но моя любовь к ней безмерна, безгранична. Муж смотрит на неё, а потом на меня, и я вижу тот самый взгляд полный нежности, о котором мечтала в тот день когда Валери потерялась, а потом нашлась.

— Я люблю тебя… Дорогой… — слегка охрипшим голосом говорю я, приторно конечно, но что делать, это ж хэппи-энд.

— А я люблю вас… Больше всего на свете.

Согласна момент супер слащавый, несмотря на все неаппетитные подробности домашних родов, которые были любезно опущены.

…

Но давайте переключимся в более гламурные времена, когда наша крошка уже стала больше походить на человека, чем на пришельца.

— Агу, мама!

— Моя малышка! Давай полетаем! Юхууууу…

— Буээээээ! Буээээээээ!

Эммммм… Пожалуй, чуть ещё перемотаем. Вы же не хотите читать о том, насколько мерзкими могут быть выходки младенцев? Вам подавай рекламных пупсов, которые писают голубыми чернилами.

Прошёл год отгрызенных сосков, геморроя, рвоты, поноса, режущихся зубов, запоров, отказа от еды, капризов, адовых криков и беззвучного ниндзя-секса. Аллилуйя, мы всё ближе к моменту, когда наша малоежка и тугосеря уедет жить в общагу при колледже, а мы с её отцом наконец-то нормально потрахаемся.