Долг чести - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 46

Эти железные стрелки похожи на спицы, но с утяжелениями, чтобы далеко можно было бросить. У меня по пять штук на наручах закреплено, под рукавами комбинезона, вот я и приготовил две стрелки, вторая так и не пригодилась. Тому, что мне за пазуху лез, я врезал костяшками по горлу, а второму рядом, дернув того за форму на себя, заехал лбом в нос. Как тот полковник Монтгомери мне врезать пытался. Ну и кинул гранату в кузов бронетранспортера. Она у меня на ремне за спиной висела. Кольцо было на месте, задача – напугать, а не попортить технику. Сам же и крикнул:

– Граната!

Механик-водитель и сам рассмотрел подарочек, так что мигом перелетел через борт и залег в пашне, закрыв голову. Подскочив к нему, ударом ребра ладони сломал тому шею. Двое убиты, один без сознания, а четвертый хрипит поврежденным горлом, приходя в себя и нашаривая оружие. Подскочив к нему, ударом ребра ладони и ему сломал шею, да и четвертого добил.

Дальше отнес свои вещи в десантный отсек бронетранспортера, что продолжал тарахтеть на холостом ходу. Пистолет я уже убрал обратно в кобуру. Солдаты на дороге не понимали, что происходит, точнее, ожидали, когда их транспортер вернется. А я за минуту полностью раздел тела, пулеметчика пришлось добивать, еще жив был, тела в одном нательном белье остались лежать.

Я отряхнул унты от налипшей грязи, забрался в машину, сев на место водителя, на груди – подсумки с магазинами к автомату, «СТЕН» лежал на коленях, развернул транспортер и погнал к дороге. А что, вы думаете, я убегать буду? Вот еще. На дороге – четыре грузовика и с два десятка солдат. Обочин там нет, укрыться негде, я их мигом нашинкую, тяжелого вооружения не вижу, я под броней, так что шансы немалые. Да какие немалые, все они у меня. Главное – не подъезжать близко, чтобы гранатами не закидали.

Они были спокойными, ждали возвращения своей бронированной машины, тела на поле рассмотреть не могли, я специально сложил в рытвины от плуга, при захвате не шумел, все сделал тихо, борт транспортера все скрыл, так что со стороны их не видно.

Подъехав, встал в пятидесяти метрах от дороги. Перебравшись на место стрелка, взведя затвор, черт, он даже не взведен был, открыл прицельный огонь. Тут на месте стрелка десять чехлов с подсумками, значит, у меня десять магазинов, одиннадцатый я как раз расстреливал. К пулемету был прицеплен брезентовый мешочек, гильзы в него летели. Надеюсь, не прогорит.

Бил по скоплениям солдат, сразу уничтожив шестерых, включая офицера, пока остальные спешно прятались. Дальше короткими очередями прошелся по колесам техники, чтобы удрать не вздумали. В двигатели и баки не стрелял, задымление может помешать.

Сменив магазин, убрав пустой на место, продолжил стрелять короткими очередями по противнику. Четырех с гарантией, половина солдат уничтожена, остальные укрылись за обратным скатом дороги. Сменив магазин, я перебрался на место водителя и, стронувшись с места, слыша, как звенит броня, по мне стреляли из всех стволов, я вдоль дороги отъехал метров на сто в сторону, выехал там на трассу, развернувшись лбом в сторону солдат.

Все, укрытий у них нет, обе обочины под прицелом, остались только грузовики, но мои пули их все четыре насквозь бьют. Так что, снова перебравшись на место пулеметчика, расстрелял три магазина. Осталось два солдата, что прячутся в кузовах, я еще один магазин потратил на грузовики, по бакам бил, все четыре заполыхали.

Ожидая, пока те двое вылезут, если живы, я вытряхнул за борт мешок с гильзами. Подвесив обратно, вытащив из-под лавки ящик с патронами, стал снаряжать расстрелянные магазины, убирая на место, не сводя взгляда с грузовиков.

Никто так и не выскочил, грузовики ярко полыхали. Вернувшись на место водителя, я погнал в сторону города. Там я видел парашюты, целых три, экипаж второй сбитой машины. Опускались неподалеку от города, от меня километрах в десяти, но точно не скажу. Я тогда отбивался от атак истребителей, а потом сам пытался спастись.

Документы убитых у автоколонны я не собирал, банально опасался машин, не знаю, что у них за груз, но двадцать солдат на четыре грузовика мало, значит, что-то было, да и посадка показывала, что они не пустые. Опасался сближаться. Мало ли взрывоопасный груз. А тут как грохнет.

Остановив броню, я поднялся и обернулся. Над дорогой вставал грибовидный столб. Точно снаряды перевозили, хорошо, от моих пуль детонации не было. Вернувшись на место, скоро и остальные грузовики рванут, я погнал дальше. А разрывы за спиной так и грохотали.

Кстати, а малышка действительно шустрая. Пятьдесят километров с уклона шла легко, а так спокойно двигалась на сорока пяти километрах в час. Правда, на поворотах – как корова на льду, скользила, с заносом шла. Как только гусеницы не потеряла?

Сбоку мелькнул пост, усиленный крупнокалиберным пулеметом, меня остановить не пытались, так что пролетел мимо, несколько встречных машин, полных румынских солдат, было.

Тут ветер сменился, и дым стал стелиться над дорогой, по которой я ехал. Ничего, проскочил, хотя глаза теперь слезятся и кашляю. Попив воды, это моя фляжка из спас-набора, я объехал огромные пожарища, отметив, что не все уничтожено, часть сооружений вполне уцелели и даже продолжает функционировать. А пока пожарные команды начинали бороться с огнем.

А вот и местность, где наши опускались, это точно то поле. Приметил грузовик на обочине, там два солдата румынских колесо у грузовика меняли. Кузов пустой, это видно, он не крытый.

Подкатив к ним и встав, взяв на прицел автомата, спросил:

– Русский знаете? Английский? Немецкий?

– Я знаю, – с сильным акцентом отозвался один из солдат на немецком.

– Где русские летчики, что тут опустились?

– Их в город повезли.

– Спасибо.

Перечеркнув обоих короткой очередью, я покинул прикрытие брони, забрал документы и оружие, у обоих в кабине были американские автоматы «Томпсона», правительство закупило несколько тысяч. Подсумки с магазинами снял с их ремней, ремни, впрочем, тоже. И погнал дальше.

Трасса шла через город, вот по ней я и двигался, снизив скорость до тридцати километров в час. Ехал, пока не уперся в толпу, которая что-то кричала. Надев каску вместо шлемофона, встав, я рассмотрел метрах в ста дальше по улице грузовик. Задний тент откинут, поэтому рассмотреть троих наших, парни из другой эскадрильи, из третьей, вполне смог.

Машину окружала жидкая цепь солдат, но гражданские рвались к ней. Судя по злым выкрикам, точно не с цветами и поцелуями. Наконец офицер выстрелил из пистолета в воздух и что-то сказал толпе. По его приказу двое солдат, откинув борт, начали сталкивать наших с кузова. Оказать сопротивление они не могли, руки связаны сзади.

Я сразу понял, что офицер решил отдать пленных толпе. Не знаю, почему гражданские так завелись… Хотя нет, знаю, город пострадал, тут и наши бомбы, и огонь из огромных цистерн добрался. Окраина полыхала. Так сами виноваты, раз вступили с нами в войну. Румыния официально объявила ее с началом боевых действий еще в позапрошлом году, выставив три полнокровных пехотных корпуса. Они с британскими войсками Одессу и взяли. Скоро два года будет, как война идет. Вот ведь время летит.

Еще когда солдаты начали сталкивать наших с машины, я начал действовать: парней нужно выручать. Плевать, что гражданские, свои роднее. Я собрал все гранатные подсумки, доставая гранаты, приводя их к бою, и начал кидать в толпу. Полтора десятка гранат закинул. Слышались крики боли, попадало чугунными болванками.

Толпа уже захлестнула наших, буквально рвя их голыми руками. Впереди больше всего женщин было, те мстительные и злые создания. Первые разрывы начались, когда я последние гранаты кидал. Старался ровно распределить. Толпа обезумела от страха, а я уже прыгнул на место стрелка и просто водил стволом пулемета из стороны в сторону, расстреливая всех, кто был передо мной, менял магазины и стрелял. В кузов пытались залезть двое мужиков, я их застрелил из пистолета и продолжал стрелять.