Долг чести - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 58

– И бокс не интересует. Ты же хотел.

– Бокс – не мой стиль, руки калечить не хочу. Я собираюсь профессиональным певцом и музыкантом стать, если голос не сломается от гормонов.

– Продуманный, – задумчиво пробормотала Лена. Видимо, других слов не нашла от растерянности.

– Понимаешь, я не знаю те танцы, что разучивают сейчас в школах, я изучал испанские, а точнее, бразильские танцы. Их танцуют на фестивалях, которые там проводят.

О-о-о, тут я не шутил. Я был реальным поклонником бразильских танцев, фестивалей и карнавалов. А какие я красивые самодвижущиеся платформы создавал… м-м-м… Моя «Жар-птица» заняла первое место по красоте в восемьдесят шестом. Ее потом выкупили за сто тысяч. Так я следующее три года занимал первые места, пока не охладел к этому, а участвовать продолжал.

У меня три гражданские жены были как раз из участниц фестивалей. Я же видел, что выбираю, там полосочки ткани и карнавальные костюмы, которые не закрывали, а скорее демонстрировали роскошные фигуры. Я знал, когда будет фестиваль, или карнавал. Заводил судно в ближайший порт и на самолете летел в Рио, участвовал в карнавалах и возвращался. Некоторые матросы, такие же фанаты, как и я, тоже принимали участие, летали со мной, все равно я оплачивал билеты. Так что время я в Рио проводил просто замечательно. А вот Лена посмотрела на меня огромными глазами, мне начинает нравиться, когда она так на меня смотрит, и спросила:

– А какие танцы ты изучил?

– Самбу, каримбо, капоэйру, фурро, форро и лунду. Но самбу я знаю только двух видов, карнавальную и бальный танец.

– А их что, много?

– Мне говорили, что восемь, но я знаком с семью. Видимо, восьмой считают африканскую самбу, я же не согласен, это не совсем то.

– А остальные танцы?

– В большинстве карнавальные, танцевать нужно в костюмах, поэтому танцы очень красивые. Их на карнавалах в Рио-де-Жанейро исполняют. Описать их сложно, это нужно видеть, ничего более красивого я не видел.

– Ты не был в Бразилии, – уверенно сказала Лена.

– Кто знает? – таинственно улыбнулся я и, встав, стал исполнять одиночную самбу, музыка звучала у меня в голове, а движения, поверьте, были завораживающие.

Я говорил, что люблю, когда Лена смотрит на меня большими глазами? Так добавлю: когда она ими смотрит с жаждой обладания, мне нравится еще больше.

– Это карнавальная самба? – угадала девочка.

– Да. Жаль, музыки нет, ты бы поняла, как она прекрасна. Кстати, надо будет купить магнитофон и заказать у спекулянтов мелодии. По-другому не получится. Не хочешь прогуляться?

– Если недалеко, сам понимаешь.

– Я помогу.

Подав ей костыли, сам собрал газету с объедками в комок, полотенце закинул на плечо, и мы пошли по тропинке к дороге, там собственники машины парковали, а чуть дальше было видно крыши гаражного кооператива. Он как раз между нашим домом и соседним, копией нашего, располагался. Так дошли до другой скамейки, зато здесь нам никто не помешает, до нашего подъезда метров сто будет. Я сбегал и выкинул мусор, вернувшись, сел рядом с Леной. Подумав, она в это время быстро задавала вопросы по танцам, спросил с самым серьезным видом:

– Лен, скажи, я могу на тебя положиться в одном деликатном деле?

– Можешь, ты же знаешь, что я не болтушка.

– Не совсем знаю, а точнее, не совсем помню. Понимаешь, пока мама не сказала, что ты моя одноклассница, я тебя не помнил. – И, снова увидев большие глаза, поспешил пояснить. – Я в тайге с бандитами встретился, стреляли они. Мне в голову попали. Задели слегка, но сознание потерял. Очнулся, тут помню, тут – нет.

– Как в «Джентльменах удачи»? Я тоже смотрела, – кивнула девочка, изучая нашлепку пластыря, что я ей продемонстрировал. Про обновленную прическу тактично ничего не сказала.

– Вот об этом я и говорю. Мне пока не покажешь и не объяснишь, кто это, я не могу вспомнить. Я хочу попросить тебя пустить слух по району о том, что я был ранен и не всех помню, ну и в школе помогать, показать, кто где и с кем сижу.

– Ты думаешь, я дура?! Помнит – не помнит он, – рассердилась внезапно Лена. Встав, взяла костыли и направилась к подъезду, тут же прогнала меня, когда я за ней проследовал. – Не подходи ко мне, врун, видеть тебя не хочу.

Вздохнув, вот ведь как, весь разговор ее вел, а тут неожиданно взбрыкнула. Видимо, характер девочки я плохо изучил, мало времени на это было. Постояв, я направился прогуляться, сделал круг вокруг дома, на парк издали посмотрел, проезжую часть и гаражи. Вернувшись к подъезду, поднялся на свой этаж, прошел в квартиру. Кстати, ключей от квартиры у меня не было, а какие принадлежат Тимофею, на гвоздике в прихожей три пары висело, я не знал. Не было на связках брелков.

Меня ждал обед, что приготовили женщины, уха, а после обеда, пусть время два часа, я сыграл им несколько композиций, специально для бабушки песню про бабушку. Потом, пока они на кухне посудой звенели, принял душ, переоделся во все чистое и задумался над планами. Их много, стоит подумать над реализацией.

Находиться в Москве не особо хотелось, время еще будет, вся зима впереди, а сейчас лето, охота, рыбалка и пионерские лагеря. Они в три, а то и четыре смены проходят, время еще есть, почему бы не записаться? Надо узнать насчет этого в школе. Хотя бы одну смену, но провести в лагере, может, одноклассников встречу, те сами подойдут, так и познакомимся. Все же об амнезии говорить не стоит, думаю, история с Леной была ошибка. Пусть считает, что я воображала и лгун, ее проблемы.

Приняв такое решение, я зашел на кухню, встав в проеме и прислонившись к косяку плечом, сказал:

– Мам, я тут подумал… Хочу в пионерский лагерь. Первую смену я пропустил?

– О как… – переглянувшись со свекровью, сказала она. – То не хотел в лагерь, не любит он их, а здесь захотел. В чем причина?

– Общение, – пожал я плечами.

– Хорошо. Отгулов у меня еще два дня, завтра в больницу идем, узнаем, что врач скажет. После в школу зайдем. Если директора нет, узнаем у завуча.

– Спасибо. Работа для меня какая найдется?

– Пока нет. Завтра утром сходишь в магазин за молоком и маслом. Возьми денег побольше, вдруг еще что выбросят на прилавок.

– Может, лучше на рынок?

– Нет, запасов овощей пока хватает. Или ты домашнего молока и сметаны хочешь?

– Нет, магазинное тоже неплохое. Ладно, если что, я у себя.

Утром, без проблем найдя магазин, мне объяснили, как его найти, тут с полкилометра всего, отстоял небольшую очередь, купил все, что заказывали. Плюс два килограмма свежих сосисок, мама была права, тут часто что интересное выбрасывали. Вернулся с сетчатой авоськой обратно.

Я буквально упивался молодостью и своей жизнью, не побоюсь этого слова, в такое прекрасное время. Есть тут и минусы, я ничего не скажу, но все же плюсы их перевешивали. Так что, пока молод, не стоит задумываться о будущем, тем более что мое будущее и так прозрачно. Отучусь в школе, армия, срочку отслужу обязательно, потом учусь на инженера, образование нужно, базы инженера и техника помогут, работаю и жду девяностых.

После развала Союза, чему я мешать не планирую, покидаю страну и занимаюсь тем, что и обычно, то есть поисками сокровища на морском дне. Опыт у меня огромный, пусть сейчас нет такого оборудования, что нужно, но в девяностых будет. Это первый план. Второй схожий, но Союз не распадается, самому лень этим заниматься, но выкинуть информацию нужным людям вполне могу. Правда, искать меня будут серьезно, но, думаю, соскочу. Третий план – это побег из Союза, но он на самый крайний случай.

Бабушка у нас ночевала. Приняв покупки, сосискам порадовалась, на обед будут сегодня, села картошку чистить, а мы собрались и направились в больницу.

Хм, до нее ближе было, чем до магазина. Рядом с нами тоже был продуктовый, но тот сейчас на ремонте и не работает, поэтому и приходится ходить так далеко. В больнице все нормально было, хирург осмотрел рану, смазал чем-то и велел не мочить. Я не мочил, в душе мылся, не трогая голову. Пионерский лагерь одобрил, лишь велел не напрягаться. Справку выпишет перед отъездом. Следующий прием через два дня назначил.