В объятии Зверя. Том 2 (СИ) - Тирс Зена - Страница 24

— Но ведь мне нужно сражаться, Тирно! Я не могу быть слабой, когда война на пороге, а ребёнок испивает у меня все силы!

Рудокоп обнял Ингрид за плечи и погладил по волосам.

— Тебе нужно решить, доверишься ли ты Рейвану или снова возьмёшься за меч.

Ингрид отпрянула от Тирно, взглянув ему в глаза.

— Я уже доверилась ему. Отпустила на переговоры с Виггом.

— Тогда не волнуйся ни о чём и иди спать.

Тирно поднялся, помешал угли в горящей чаше и вновь улёгся на скамью, мгновенно захрапев. Ингрид устало зевнула и направилась в покои, но, услышав шум на крыльце, остановилась.

В зал вошёл Рейван. Его образ всегда был для неё воплощением несокрушимой силы. Но вот он застыл перед ней: ссутулившийся, взъерошенный, со снегом на плечах. Суровое лицо, истерзанное холодным ветром, с неистово горящим взглядом — Ингрид поняла, что что-то случилось, и приблизилась, чтобы обнять его и утешить.

Он благодарно принял её ласку, крепко сжав в ответ за плечи и талию. Ингрид почувствовала угрозу животу и отстранилась.

— Что с тобой? И что это на тебе? — оглядел он её широкое платье.

Ингрид пожала плечами. Она не хотела ещё сильнее взволновать Рейвана и навязать ему защиту её чести, на которую, как брат, он должен был пойти. Ведь если Рейван убьёт Дэрона, то его уже нельзя будет вернуть.

— Всё хорошо: просто холодный ты. Раздевайся, иди к огню.

Рейван потёр руки и тяжело опустился на скамью подле горящей чаши. Ингрид присела рядом.

— Долго тебя не было, — она протянула ему кружку с подогретым мёдом. — Я переживала.

— Вигг хочет поединка с тобой, — сказал Рейван. — Один на один, как в древние времена.

— И ты принёс мне эту весть?

Рейван опустил голову. Ингрид молча направилась в покои.

— Не бойся. Верь мне! — выкрикнул он вслед ей.

— Я не из трусливых, сам знаешь, — бросила Ингрид, скрывшись за занавесями.

— Она тебе верит, — прокряхтел Тирно, удобнее подмяв шкуры под головой. — За это можешь не волноваться.

Рейван смерил рудокопа злым взглядом и склонился над огнём. Пламя плясало в горячей чаше, ночь сгущалась. Он допил мёд, налил себе ещё и вытянул ноги.

Поглядев на пустующее кресло, стоявшее посреди зала, Рейван вспомнил отца и то, как они сидели рядом друг с другом на последнем пиру. Он почувствовал его волчий запах и сокрытую в нём огромную силу, за которой шли люди.

«Как бы мне хотелось теперь хоть немного этой силы», — подумал Рейван.

— Почему Ингвар, которого называли Непобедимым, проиграл? — проговорил он вслух.

Тирно тяжело вздохнул и свесил ноги с постели.

— Они взяли его врасплох. В момент, когда он был уязвим: Ингрид похитили и за Лютым пришёл ты — сын-кзорг. В душе Ингвара не было мира — и это сказалось на исходе боя.

— В моей душе тоже нет мира, — опустил голову Рейван. — Где же мне взять сил, чтобы не пасть?

— Просто верь в то, что делаешь, — произнёс Тирно.

Рудокоп прошаркал к очагу и наполнил себе кубок горячим мёдом.

— Маррей никогда не простит меня, — сквозь зубы пробормотал Рейван.

— Если бы твой отец так думал, ты бы не родился, — хмыкнул Тирно. — У риссов женщин не спрашивают. А в тебе велико влияние Великой Матери, раз тебя это так тревожит.

— Ну нет. Не приплетай сюда божеств, я не верю ни в одного из них. Боги — это утешение для слабых. Плесни мне ещё? — Рейван протянул кубок.

— Да, такой дуб не сломать! — усмехнулся Тирно, сев на большой деревянный ящик, стоявший подле скамьи. — Даже не буду с тобой спорить!

Рейван довольно улыбнулся. Ящик под рудокопом скрипнул и звякнул.

— Что это там? На чём ты сидишь?

— Плата за войну, Эйнар. Пока тебя не было, ваны прислали дары. Воинам ведь нужно чем-то платить.

Тирно слез с сундука и отодвинулся. Не выпуская кубок из рук, Рейван отворил крышку и увидел украшения из серебра и золота, драгоценные камни и пузатые кожаные мешочки. Он открыл один из мешочков и заглянул внутрь — там были самородки серо-жёлтого цвета размером с речную гальку.

— Это золото?

— Золото, — кивнул рудокоп.

Рейван взвесил мешок.

— Не всё же на кровопролитие пускать, верно, Тирно? Найди мастера, который сможет изготовить брачные браслеты.

— Ух! — фыркнул от удивления рудокоп.

— Найдёшь? Сделаешь для меня? — поглядел на него Рейван.

— Сделаю.

— Тирно, и держи браслеты при себе, пока я не спрошу. А если погибну — продай их. — Рейван опустошил кубок.

Тирно, укрытый шкурой, засопел на скамье. Рейван перемешал горящие угли и тоже лёг. Не успел он отдаться во власть дрёмы, как почувствовал дуновение холодного воздуха и услышал приближение стража.

— Эйнар, — тихо проговорил воин. — Прибыла набульская Владычица и просит встречи с тобой.

Рейван побледнел от услышанного. Усталость, будто скорлупа, осыпалась с него, он встал и устремился к дверям. На пороге стояла тёмная фигура в дорожном плаще. Кзорг застыл в недоумении. В Нордхейм пришла его мать.

Рейван отодвинулся с пути, и Владычица прошла в зал.

— Ты? — запоздало удивился он.

Корда двинулась мимо Рейвана к теплу горящих чаш. Она осмотрела любопытствующим взглядом и высокие кресла за пиршественным столом, и занавеси покоев.

— Зачем ты пришла? — настороженно произнёс Рейван.

Корда повернулась к нему и мягко улыбнулась.

— Я хочу поговорить.

Он почувствовал себя слабым щенком, встретив её тёмный грозный взгляд.

— Садись, — сказал Рейван, указав рукой на скамью у горящей чаши. — Собираешься осыпать меня проклятиями?

— Нет. Я должна сказать тебе, — Корда сцепила руки. — Неважно, что ты задумал и насколько это… по-божески. Но… ты мой сын. И я отдала бы жизнь за возможность сделать тебя счастливым. Если бы это было возможно.

Рейван фыркнул. Он был зол на неё за то, что она его бросила. За то, что не приняла его и не вскормила, как положено матери. Но он не мог поднять на неё глаз, чувствуя вину своего отца перед ней.

— Ингвар был властным вождём, но мужем оказался добрым, — сказала Корда, будто прочитав его мысли. — Он действительно любил меня, и я… любила его. Родился ты. Однако жить среди риссов мне, жрице Великой Матери, было очень тяжело: здесь женщинам нельзя вперёд мужчины поднести ко рту пищу, хотя я с детства привыкла иначе. Твоя бабка Аслог, мать Ингвара, меня невзлюбила. Она была гальдрун — читала знаки. Когда я впервые вошла в этот дом, она сказала, что я надолго тут не задержусь, и с первого дня корила меня и упрекала. Зато тебя сразу приняла, говорила, что ты светел духом и станешь великим царём над всеми. Но ты стал кзоргом — она плохо читала знаки.

Корда приблизилась и коснулась руки сына.

— Я думала, что умру, когда рожала тебя, — сказала она. Рейван поглядел на неё, глаза его наполнились тоской. — Роды были так тяжелы, что несколько дней потом я лежала в беспамятстве, и молоко ко мне не пришло вовсе. Тебя забрали у меня Аслог и другие женщины, чтобы согреть и вскормить. Я никогда не брала тебя на руки. Я бы очень хотела сейчас прижать тебя к своему сердцу, но ты уже слишком большой для этого.

Рейван почувствовал, что мог бы сейчас унять терзания матери, но был слишком горд, чтобы раскрыть ей объятия. Сама Корда тоже не решалась. Молчание затянулось, и тогда Владычица нарушила тишину.

— Я принесла тебе дар, — произнесла она, вынимая из-под плаща куль и извлекая из него чёрную с золотом материю. — Надень эту рубашку, когда придёт час твоей битвы.

— Ты будто не знаешь, что делается в битве. От твоего труда мало что останется.

— Возьми. И знай, я молюсь о тебе Богине каждый день.

Рейван принял дар. Корда склонила голову и развернулась к дверям.

— Я бы хотела попросить тебя на прощание об одном, — остановилась она.

— О чём же?

— Не иди против Крина. Он не враг тебе, он твой брат.

— Если он не высунет головы из-под твоей юбки, то будет цел.