Преданная (СИ) - Акулова Мария - Страница 47

Владик ведет себя нервно. Встает, начинает ходить по комнате. Я слежу молча, подобрав под себя ноги.

Ни о чем хорошем почему-то не думаю. Когда он останавливается перед диваном и вжимает руки в бока – сердце заходится.

Взглядом прошу меня успокоить.

– Не ругался ни с кем, Юль.

Уже выдыхаю. Смаргиваю и киваю.

– И переезжать не собираюсь. Пока. Мне на неделю нужно... Приличное жилье.

Слова брата успевают больно ранить, но я не показываю этого. Улыбаюсь. Сама же понимаю, что живу не в хоромах.

Да и он все понимает.

– Я не к тому, Юль. У тебя уютно. Но мне нужно свое.

– Зачем?

Молчит. Колеблется. Смотрит не на меня – а куда-то вдаль. Я снова успеваю разволноваться.

– Я по переписке с девушкой познакомился, малая. Красивая – пиздец. Влюбился. Она учится в Америке. Вот сейчас приезжает.

– Это… Прекрасно же? Познакомишь нас? – В ответ получаю немного кривоватую улыбку. Совсем не понимаю его…

– Я бы с радостью, Юль, но я ей так запизделся… Ты бы знала. Она из богатых. Шмотки – люкс. Тачка. Брюлики от бати. Я давно знал, что она приедет. План придумал. Копил. Трубку новую купил, – крутит в руках новенький Айфон. Я еще когда впервые его увидела – удивилась, но вопросов не задавала. – Но ваши цены на жилье, Юль… Это ж пиздец.

Нет ничего смешного, но я улыбаюсь. Испытываю облегчение. Мы до сих пор боимся, что Владик может снова притянуть к себе неприятности. А девушка – это… Это же хорошо?

– Я думал на неделю сниму приличную хату. К себе приглашу. Познакомимся нормально. Она потом обратно в свои Штаты, я – домой. А потом… Я с пацанами познакомился. Они говорят, есть бизнес-план на сотку. Выгорит. За год поднимемся. И когда она в следующий раз приедет…

Взгляд Владика зажигается такой верой, что я просто не могу с ним спорить, даже если и понимаю, что выгорит… Вряд ли.

– А теперь не знаю, что делать, Юль. Телефон я б/у взял. Тачку нашел где арендовать. Квартира… Не тяну такую.

– А сколько надо? – Влад отмахивается. Он не верит, что у меня может быть нужная сумма. У меня ее и нет. Но есть… Кое-что.

Я не делюсь мыслями сходу. Не даю надежды. Всю ночь почти не сплю. Думаю. Взвешиваю. Сомневаюсь.

Утром узнаю у Влада, что встреча с девушкой назначена на вечер. Квартиру он так и не нашел. Что делать – не знает.

Я и сама не знаю, веду себя правильно или нет (точнее почти уверена, что косячу), но победить желание подарить родному брату маленькое чудо не могу.

Мы выезжаем на час раньше, чем я обычно еду на работу. Такси останавливается по адресу «точки». Лифт поднимает нас на один из верхних этажей красивой высотки. Я открываю перед братом дверь в роскошную жизнь, которой нам вряд ли когда-то достичь, но…

Пусть у него будет эта неделя.

Сама убегаю в суд, а Владик остается в Лизиной квартире.

И даже сложно сказать, кто из нас двоих в эти минуты более счастлив.

Глава 31

Юля

Рабочая неделя выжимает из меня все соки. За дополнительный, устроенный самовольно, выходной я плачу сполна.

На меня как будто спустили стаю собак. Они ментально разодрали в клочья и благородно отпустили: иди. Хотя по факту собака была одна. Ее взгляд даже во сны пробирается. Как и взгляд ее хозяина.

Не знаю, Тарнавский понял, что я его обманула, или он просто… Да конченый. Но дело даже не в том, что он ни разу не поинтересовался моим самочувствием или братом. Он всем своим видом дал понять – ему похуй.

Ему похуй, а я должна работать на полную.

Накал между нами не спадает. Во мне включается упрямство. Я на зубах и с полной отдачей стараюсь исполнять все его поручения.

Еще раз встречаюсь с Леонидом. Это разбивает мне сердце, но я послушно передаю судье новую «благодарность».

Не знаю, за что. И знать не хочу. Ни Тарнавского. Ни Леонида.

Никого.

У меня толком не остается ни сил, ни времени полноценно взаимодействовать с Владиком. Не то, чтобы он прямо-таки рвался, но… Когда думаю об этом – обидно.

Жизнь проходит мимо, пока я трачу энергию, время и нервы на темные делишки чужого мне человека.

Волнуюсь, чтобы на квартиру вдруг не нагрянул Смолин. Пишу брату осторожные сообщения с вопросом, как дела? Он отвечает с интервалом в несколько часов. Коротко. Я решаю интерпретировать это как хороший знак. Ему некогда. Он по уши во влюбленности.

Прекрасно понимаю, что врать – нехорошо. Совесть дает о себе знать, когда думаю о его загадочной девушке. Но с другой стороны… А есть хотя бы один человек, который никогда и никому не врет? Да и вполне возможно, ей вообще без разницы, богат мой брат или нет. Ей человек нравится. Может быть такое? Может.

Вот пусть сами и разбираются.

Пятница – их последний день. У Влада на завтра билет. У его девушки, как я поняла, уже сегодня в обед самолет. Поехал ли он провожать – не знаю.

Мы договорились, что приведет квартиру в порядок и вернет мне ключ после работы. Можно будет считать, что шалость удалась.

Напрягаюсь всем телом и в тысячный раз за эти дни слежу, как Тарнавский проходит мимо моего стола, обжигает колючим безразличием. Хлопает дверью.

Смаргиваю и встряхиваю головой.

Держусь из последних сил. Уже почти не могу. Ни рядом находиться. Ни держать в себе спутанный клубок отношений, претензий, эмоций.

Меня несколько раз за эту неделю подмывало ляпнуть напоследок: «да вы бы лучше думали, кто вам будет передачки в тюрьму носить, а не меня заебывали!» и со стуком впечатать в его стол заявление об увольнении.

Устала с ним. От него устала.

Мне бы разочароваться в нем окончательно и обрести спокойствие в безразличии, но я до сих пор не могу.

Со вздохом отрываю взгляд от двери и смотрю в правый угол экрана – восемнадцать ноль пять.

Начинаю выключать компьютер.

Захочет остановить – сделает это. На этой неделе я трижды задерживалась на работе до десяти. Сверяла расчеты, прошивала материалы, проверяла соответствие поданных документов заявленной сторонами хронологии, писала первую в жизни вступительную часть будущего судебного решения. Первый вариант Тарнавский вернул с ремаркой: «очень плохо, Юля, переделывай». Вторую – с кучей перечеркиваний. Видимо, убедился, что я даже переделать самостоятельно не могу. По третьей фидбэка я не получила.

Внутри клокотало, хотя тоже должно быть безразлично.

Я бы училась, господин судья. Училась бы. Только вы не учите.

Он для меня коррупционер, ублюдок и сексист… Но все еще авторитет. Я его ненавижу, но все еще люблю.

Встаю с кресла, задерживаю дыхание и подхожу к шкафу. Беру свою джинсовку, стараясь не наполнять легкие запахом боли и разочарования.

Проходя рамку мателлоискателя, вяло улыбаясь в ответ на игривое прощание охранника. Выхожу на порог. Вот тут уже вдыхаю полной грудью.

Повернув голову – встречаюсь взглядом со своим судьей. Хмурый и цепкий, как бойцовская собака. Курит.

Остается, видимо. Не только меня гонял всю неделю, сам тоже вкалывал, как вол. Но моя жалость ему явно ни к чему. Предложение помочь звучала бы глупо. Он сам решает, когда и что мне поручить.

Сейчас смотрит на меня, давя к земле. Что в голове – понятия не имею, но взгляд ничего хорошего не обещает.

– До свидания, – произношу и увожу свой вниз. Киваю, ступая прочь.

Не слышу ответа. Не то, чтобы ждала, но… Почему же все настолько плохо?

До самой калитки готовлю себя к тому, что он тормознет. Он может. Такое тоже бывало. Но сегодня – нет. Останавливаюсь за ней.

Оглядываюсь. Встречаюсь с глазами, держу контакт одну долгую затяжку, после которой, резко дернувшись, сбегаю.

Сложный вы, ваша честь. Слишком для меня.

***

– Владь, ты шутишь, что ли? – Ощупываю пальцами повязку на глазах. И злюсь, и смеяться хочется. Настроение такое странное… Улыбаюсь. Скольжу подушечками по атласу.