Жестокая болезнь (ЛП) - Вольф Триша - Страница 43

Издевательский смешок срывается с моих губ. Беспомощно и решительно я отдаю свой последний лучик надежды.

Даю человеку власть над тобой, чтобы сломить.

Это я считаю самым истинным показателем любви.

Полная капитуляция.

ГЛАВА 25

ОХОТА

БЛЕЙКЛИ

Гора Дьявола выглядит по-другому при дневном свете.

Темные кроны деревьев, которые я видела только мельком ночью, казались такими зловещими из-за узловатых ветвей, соперничающих за то, чтобы скрыть звезды от моего взгляда, сейчас ловят солнечные лучи, разбрасывая сверкающие отблески по покрытой сосновыми иголками земле.

Лес в полном цвету. Яркая зелень смешивается с коричневым фоном, как на картине Боба Росса. Это зрелище прямо из пастельной гостиной Ванессы. Аромат леса даже пахнет пастелью.

Передо мной узкая река серого цвета, речные камни оттеняют прозрачную воду, поток движется в мирном темпе, течение свободное и безмятежное. Спокойная атмосфера, которая контрастирует с ужасами моих ночных кошмаров.

Алекс принадлежал ночи.

Он был порождением луны и теней.

Он был не мог выбрать лучшего места для своей зловещей исследовательской лаборатории, где пытал своих жертв во имя науки. Ох, он верил — где-то в глубине своего бредового мозга — что борется за правое дело, но в конечном счете это было ради собственного эго. Пытался восстановить запятнанную репутацию покойной сестры-психопатки.

Тем не менее, она сделала свой выбор. И Алекс сделал свой.

За свои преступления против пациентов сестра Алекса была убита серийным убийцей-линчевателем-психопатом. Вместо того, чтобы оплакивать потерю и принять то, кем была его сестра, Алекс подхватил ее факел и проводил жестокие эксперименты на людях, чтобы попытаться вылечить психопатию.

Мы все — результат нашего выбора. Каким-то образом мой выбор привел меня в это место, и с тех пор я пытаюсь сбежать отсюда. Мой разум здесь в ловушке, как бы далеко я ни убегала.

Я плотнее натягиваю толстовку и скрещиваю руки на груди, направляясь к реке. С осторожностью обхожу место, где находится кладбище «просроченных» объектов Алекса. И где я обнаружила частично растворенные останки в день побега, когда упала. У меня остался шрам на ладони.

Вдалеке щебечет птица, и я бросаю взгляд на горные вершины, радуясь, что мое внимание отвлеклось. Только сейчас, когда мой взгляд прослеживает путь птицы, слышится отчетливый плеск водопада. Мурашки пробегают по коже.

Охватывает тревожный трепет. Я прижимаю ладонь к груди. Ненавижу то, что абсолютно не контролирую эти предательские чувства — что одна только мысль о том, чтобы увидеть водопад, заставляет мое сердце биться чаще.

Мой разум вспоминает ощущение прохладного, шершавого камня. Я чувствую, как ледяная вода впивается в мою кожу, а его горячие прикосновения прогоняют холод, воспламеняя меня изнутри, как его руки исследуют мое тело. И его поцелуи…

В груди у меня горит, когда я вспоминаю прикосновение его губ, как мы обменялись дыханием и как я потерялась для него.

Крепко зажмуриваю глаза, отбрасывая воспоминание.

Собравшись с силами, поворачиваюсь спиной к реке и с усилием топаю по тропинке. Я посчитала, что мне нужно взглянуть на это место, увидеть его снова и выяснить, вызовет ли оно те же эмоции, которые я испытала той ночью. Но я даже мельком не увидела водопад, а меня уже трясет.

Ненавижу эту слабость.

Не отрывая взгляда от протоптанной тропинки, я избегаю смотреть на хижину, пока не добираюсь до ворот. Делаю глубокий вдох и щелкаю задвижкой. Ворота распахиваются с пронзительным скрипом.

Зрелище останавливает мои шаги. Обугленная основная часть дома стоит в полуразрушенном состоянии на том месте, где когда-то стояла маленькая хижина Алекса. Крыша провалилась. Почерневшие деревянные балки торчат из земли, стены свалены в кучи поверх выжженной травы.

Когда я подхожу ближе, замечаю, где опалены ближайшие к дому деревья, но они нанесли минимальный ущерб. Весь этот лес должен был сгореть. Повинуясь инстинкту, я направляюсь к двери в подвал. Она все еще открыта.

Мое сердце в панике колотится, когда я смотрю вниз, в темное хранилище, где Алекс держал меня почти месяц. Из чрева ямы доносится едкий запах огня и мокрой сажи. Я не спущусь туда. Отвожу взгляд и продолжаю осматривать обломки, зная, что ищу, и почему-то боюсь, что найду.

Три недели назад я почувствовала предательское покалывание в затылке, характерный внутренний сигнал хищника и жертвы о том, что за мной наблюдают.

Может быть, это паранойя.

Последствия тех недель, которые я провела в плену у сумасшедшего ученого, безусловно.

Затем было обнаружено первое тело, и я больше не могла сбрасывать со счетов свои подозрения.

Смерть одного из моих объектов мести не вызывает тревоги, но уже двое были убиты при подозрении на «ограбление» и множество ножевых ранений…

Это более чем подозрительно.

Это крик из могилы.

Я никогда больше не засну, если не увижу доказательства собственными глазами. Я никогда не поверю, что он не стоит за углом и не наблюдает. Ждет.

И я отказываюсь жить в страхе.

Если Алекс сгорел заживо в этом пожаре, я хочу увидеть его кости.

Я хочу, чтобы они рассыпались в прах под моими сапогами, когда я буду по ним ходить.

Ненависть — это новая эмоция для меня. Я привыкла к безразличию, и этому темному, всепоглощающему чувству, пожирающему меня изнутри, нужен выход. Несмотря на то, что я всю свою жизнь изучала человеческие эмоции, чтобы имитировать их, я никогда не осознавала, что их можно испытывать одновременно.

У каждой эмоции есть сеть под-чувств, которые борются за доминирование.

Это сложно и утомительно. Неудивительно, почему большинство людей сбивают меня с толку; они сами понятия не имеют, что чувствуют большую часть времени.

Я стряхиваю утомительные мысли и продолжаю обыскивать. Чтобы добраться сюда, я применила навыки, которые когда-то использовала для возмездия своим клиентам. Я разыскала водителя эвакуатора. У него на стоянке все еще стоял маленький двухдверный грузовик Алекса. Взяла напрокат машину, поехала прямо туда и достала из бардачка регистрационный номер. Адрес был указан в ближайшем городе — так что это дало мне отправную точку.

Бегство из охваченного пламенем дома с невменяемым сумасшедшим, который только что разрушил свою комнату с часами, заставляет забыть важные детали, например такие, как мне удалось сбежать. Я помню, как выбралась из хижины. Ехала на грузовике через лес. Добравшись до остановки, я вызвала службу эвакуатора. Но более мелкие детали — это дымка, затуманенная адреналином и обостренными эмоциями.

Как только я пошла в лес, пейзаж начал становиться знакомым, и я поняла, что нахожусь на правильном пути. Как будто какая-то сила влекла меня обратно на Гору Дьявола.

Я провожу пальцами по обугленной балке. Обожженная, почерневшая древесина грубая и абразивная. Раньше я была такой же, как это дерево, сгоревшей, поврежденной, но сильной. Я привыкла встречать любую напряженную ситуацию со спокойным и невозмутимым поведением, и я бы сделала той ночью все по-другому, если бы не эмоции, которыми Алекс проклял меня.

Мои пальцы сжимают обломок балки. Деревяшка отламывается, и я крошу ее в ладони, роняя пепел на землю.

Смотрю на черные мазки, на то, как грязь покрывает бороздки на моей ладони.

Вытирая руку о джинсы, я иду к центру дома, туда, где, как мне кажется, располагалась темная комната Алекса. Где я видела его в последний раз.

Мое сердце бьется быстрее. Я в ужасе от того, что обнаружу останки Алекса, но еще больше я боюсь не найти их.

Я не спала ночами с тех пор, как сбежала. Недосыпание может нанести ущерб разуму, может заставить усомниться в реальности. Во мне закрадывается ужасный страх, что каким-то образом я сделала это со своими прошлыми объектами мести. Или еще хуже…

Алекс запудрил мне мозги — я совершала поступки, ужасные поступки — но я уже не тот человек. На что я способна? Серийное убийство? Могу ли я убить человека и забыть это, как один из ночных кошмаров?