Дьявольский соблазн - Фоули Гэлен - Страница 19

• Предыдущая
• 19/90
• Следующая

— Но, Девлин, меня всегда волновала ваша репутация. В свете до сих пор хорошо помнят ваши бесчинства и грехи молодости. Неужели вы не хотите доказать, что повзрослели и набрались ума-разума?

Виконт задумчиво посмотрел на тетушку: Августа, несомненно, права, но он вынужден был нарушать правила приличий, чтобы его враги признали его своим. Парни из клуба «Лошадь и коляска» привыкли потакать собственным порокам, они прожигали жизнь, бросая деньги на ветер. Репутация кутилы, приобретенная им в ранней молодости, помогла Девлину сблизиться с членами клуба. Через год после гибели семьи, в возрасте восемнадцати лет, Дейв был отчислен из Оксфорда за неуспеваемость: он не мог, как следует учиться именно потому, что горестные воспоминания постоянно терзали его. Переехав в Лондон, он начал вести рассеянный образ жизни, надеясь тем самым заглушить душевную боль. Тогда-то он и получил прозвище Дьявол. Его жизнь уверенно шла на дно, однако тете Августе удалось сделать невозможное: она отослала племянника в дальние странствия на корабле, который подарила ему на день рождения. Дейв знал, что, если бы не виконтесса, он бы непременно погиб.

— Ну и как мне быть с вами? — Августа со скрытой нежностью посмотрела на племянника. — Вы снова пошли по наклонной, и вам грозит гибель, если вы не образумитесь. Зачем вы разрушаете себя? Ведь это медленное самоубийство — вы не согласны? Почему вы не хотите вести здоровый образ жизни? — Она с укором посмотрела на бокал с портвейном, который Дейв держал в руке. — Мой отец всегда говорил: кто соблюдает режим, тот многого добьется в жизни и сохранит свое здоровье.

Виконт усмехнулся.

— Ваш отец, миледи, являлся представителем среднего класса, — задумчиво сказал он. — А в моих жилах течет голубая кровь. Она заставляет нас, аристократов, разрушать себя. Это давняя традиция знатных семей. Вы нас никогда не поймете.

— Вот негодяй! — Виконтесса шутливо ударила племянника ладонью по руке. — Мой отец был в десять раз лучше, чем ваши хваленые аристократы, от которых никому нет пользы. Если бы не наши рудники и заводы, у вас, Стратморов, не было бы крыши над головой, если, конечно, не считать кровом недостроенное жилище вашего дядюшки Джошуа.

Дейв невольно улыбнулся. Старший брат его отца, дядя Джошуа, восьмой виконт Стратмор, шестьдесят лет назад поставил семью на грань банкротства из-за одной навязчивой идеи: он задумал возвести в Кенте великолепный белокаменный особняк и, чтобы раздобыть денег, женился на наследнице крупного заводчика, владельца рудников. Это и была тетушка Августа. Светское общество посчитало брак мезальянсом и с жалостью смотрело на родовитого аристократа, вынужденного ради спасения своей семьи связать жизнь с девушкой из третьего сословия, но вскоре лондонская знать поняла, что с дочерью заводчика шутки плохи и к ней следует относиться серьезно. Даже теперь, в свои восемьдесят два года, леди Стратмор могла при желании навести ужас на кого угодно; ее не без основания побаивались и называли «железной леди». Возможно, это прозвище восходило к источнику богатства ее семьи — железной руде. Что же касается имения Оукли-Парк в Кенте, где стоял недостроенный дом, то, хотя имение и принадлежало Дейву, он никогда не ездил туда, потому что ему было тяжело видеть стоявшую там над искусственным озером базилику мавзолея, укрывавшего прах его родителей.

Тем временем тетушка продолжала рассказывать о своем отце, которого просто боготворила.

— Всем, чего он добился, этот человек был обязан только себе, — с гордостью сказала Августа. — Отец выбился в люди из самых низов, сколотил огромное состояние…

— И главное, оставил его вам в наследство, — усмехнувшись, добавил Дейв.

— Вот именно. А я, в свою очередь, должна оставить это состояние вам, мой дорогой. Вот почему меня пугает мысль о том, что вы спустите все, что с таким трудом заработал мой отец.

— Ерунда. Я женюсь на богатой наследнице и буду тратить ее приданое, а к деньгам вашего отца даже не прикоснусь.

— Правда? И когда же вы собираетесь жениться? — оживилась Августа.

— Что значит «когда»? Рано или поздно это непременно произойдет. — Дейв пожал плечами.

— Ах, лгунишка! — воскликнула Августа и покачала головой. — Пора вам остановиться, мой дорогой, у вас и так уже усталый вид. Случайные связи до добра не доведут, поверьте мне.

— Дорогая тетушка, за что я вас обожаю, так это за то, что вы никогда не ходите вокруг да около. — Дейв налил себе еще портвейна.

— Да, но я начинаю терять терпение. Вы знаете, что я ненавижу лесть. Это бдительность лондонских кокеток вы можете усыпить с помощью комплиментов, а меня вам так легко не провести.

Дейв молча усмехнулся и пригубил бокал.

— Боюсь, что это я сама во всем виновата. — Августа тяжело вздохнула.

Виконт бросил на нее удивленный взгляд:

— О чем это вы?

— Мне отлично известно, почему у вас такой характер. Увы, это дело моих рук. — Выражение лица виконтессы смягчилось. — Дорогой мой, вы не избавитесь от боли, предаваясь бессмысленным удовольствиям, и вам не удастся забыться в вихре развлечений. Это я не сумела научить вас правильно жить. Из меня вышел плохой воспитатель, ведь у меня не было своих детей. Я не имела ни малейшего представления о том, что делать с вами после гибели ваших родителей.

В глазах Дейва вспыхнул мрачный огонек. Он знал, что вопреки заявлению властей его близкие погибли от рук преступников, а не в результате несчастного случая.

— Когда мне сообщили об участи, постигшей ваших родных, я пришла в ужас, — продолжала виконтесса. — Вся ответственность за ваше воспитание ложилась на меня. Я старалась представить, что сделал бы на моем месте отец. Он был строг, прагматичен и наверняка решил бы, что лучшим местом для вашего воспитания является школа. Вы помните, что я вам тогда сказала?

Дейв потупился:

— Не стоит ворошить прошлое — ей-богу, в этом нет никакого смысла.

Однако тетушка не слушала его, погрузившись в воспоминания.

— Я тогда сказала: «Выше голову, парень, нельзя пасовать перед трудностями! Жизнь на этом не кончается. Постарайся хорошо учиться. Помни, что это порадовало бы твоих родителей». О Боже, как глупа я была! О какой учебе могла идти речь, когда для вас рухнул весь мир?! — Августа сокрушенно покачала головой, поражаясь своей былой наивности. — Разве может юноша сосредоточиться на изучении греческого языка или математики, когда его жизнь вдребезги разбита? Теперь-то я понимаю, что мои наставления только усилили вашу ненависть к себе…

— Все! Хватит! Ни слова больше! — В голосе Дейва слышалась боль. — Прошу вас, мэм, не будем говорить о прошлом.

— Прошлое все еще живет в вас и влияет на ваше настоящее, — возразила Августа. — Если бы я правильно повела себя, мне, возможно, удалось бы помочь вам справиться с вашей бедой, и сейчас вы были бы степенным молодым человеком, женились на хорошей девушке…

— О Боже, это просто невыносимо! Вы снова за свое?

— Я сожалею о том, что не смогла должным образом воспитать вас. Заботливость никогда не входила в число моих добродетелей.

— Все, довольно! Прекратите винить себя, тетя Августа. — Дейв чувствовал, что начинает терять терпение. — Вы всегда давали мне дельные советы,, и я благодарен, вам…

— Нет-нет, Девлин, не лукавьте, — перебила его виконтесса. — Как видно, я пошла в отца. Он был жестким человеком, не привыкшим к сантиментам. Я не дала вам самое необходимое. Любовь.

Когда прозвучало ненавистное ему слово, Дейву захотелось вскочить из-за стола и выбежать из комнаты, однако из уважения к Августе он не сделал этого.

— Я не нуждаюсь ни в чьей любви, — твердо заявил он. — И вообще это понятие для меня не существует. Что же касается вашего отношения ко мне, тетушка, то я всегда чувствовал вашу нежность и заботу. А теперь давайте прекратим этот глупый разговор: если это мисс Карлайл так расстраивает вас, отошлите ее назад в Лондон. Вы очень изменились с тех пор, как она поселилась у вас в доме, а я хочу видеть вас прежней — язвительной и ироничной.

• Предыдущая
• 19/90
• Следующая