Меня учит Смерть. Том I — Абитуриент (СИ) - "Оро Призывающий" - Страница 2

Выключив огонь и переложив яичницу на тарелку, я шагнул в комнату; выключив телевизор (по его экрану бежали серые волны помех), я поискал взглядом приставку. А вот и она, валяется прямо на моей подушке. И действительно — батарейки сели.

Когда я вернулся на кухню, Каспер уже подносил солонку прямо к моей яичнице.

— Да сменю я в ней батарейки, сменю! — пообещал я. — Вернусь сегодня из Немёртвого — и принесу новые.

Солонка быстро скользнула на место; где-то вдалеке опять прозвучал смешок.

Мне часто казалось, что Каспер, кем бы они ни был при жизни, умер в довольно юном возрасте. Порой он вёл себя как обычный ребёнок. Часами играл в дешёвую приставку, любил смотреть по телевизору передачи про животных. Этот смех, опять же…

А порой — как жуткая хтонь. Как в тот раз, прошлой зимой, когда он внезапно покрыл все зеркала в квартире толстым слоем изморози.

Изнутри.

…проглотив свой завтрак за пару минут, я глянул на часы. Так, блин, пора выходить! Пока я ещё не опаздываю, но если буду задерживаться — очень даже могу и опоздать. Кинув посуду в раковину (потом помою!), я метнулся в прихожую, одеваться; затем зашарил взглядом по сторонам. Сумку я собирал с вечера, вот только где она?

Сверху что-то стукнуло. Я поднял глаза — и увидел сумку, лежащую на антресоли. Точно, блин, именно сюда я её и положил!

— Спасибо, — поблагодарил я полтергейста. — Я пошёл. Вернусь — обязательно расскажу, в как всё прошло. В красках!

Дверь комнатки качнулась, и в ней опять включился телевизор. Вновь зашипели помехи.

Помехи, ага.

Их Каспер смотреть любил не меньше, чем передачи про животных.

…заперев дверь, я помчался вниз по лестнице. Восьмой этаж из девяти, но лифт в подъезде, разумеется, не работал. Разумеется — потому что в домах с привидениями лифты всегда отключены. Слишком высок риск, что что-нибудь пойдёт не так — и ещё хорошо, если лифт просто внезапно застрянет между этажами на полдня. А если трос оборвётся?

Баба Клава стояла, как обычно, у окна на втором этаже, рядом с погнутыми тёмно-зелёными почтовыми ящиками. Стояла и всем видом демонстрировала, почему нельзя включать в этом подъезде лифт. Полупрозрачная, отличающая тёмной синевой фигура старухи глядела в окно — неподвижно, как и всегда.

…бабу Клаву, пока она ещё была жива, упрашивали по-хорошему — и соседи, и участковый, и участливые тётеньки из соцпомощи. Бабе Клаве грозили всевозможными санкциями. Увещевали, что она уже немолода и может умереть в любой момент. Если повезёт, то она мирно упокоится, как это происходило до Прорыва. А если нет?

Но баба Клава и слышать ничего не хотела о доме престарелых. Плевать, что там отличное ухаживание и трёхразовое питание; что там оказывают всю необходимую медицинскую помощь; что в мортуарии работают опытные некроманты из Отдела по борьбе с некротическими прорывами, которые не позволят душам стариков задержаться на этом свете дольше положенного. Баба Клава орала, что нет такого закона — пожилых людей насильно из дома увозить, а по доброй воле она не поедет. Она в этом доме прожила всю свою жизнь, она тут и останется.

Что ж, баба Клава оказалась права. Она действительно тут осталась. Прямо в подъезде; на том самом месте, где она, возвращаясь из магазина, остановилась на минутку передохнуть — и рухнула прямо на холодный пол, рассыпав содержимое пакетов.

Вернулась баба Клава на следующую ночь — и с тех пор своего поста уже не покидала, внимательно и цепко изучая происходящее во дворе.

Нельзя сказать, чтобы она доставляла много проблем. Лифт в подъезде и так нельзя было включать — из-за Каспера и ещё парочки духов в других квартирах — а сама старуха стояла смирно, неподвижно. Не шумела, не ругалась; лишь чуть слышно бормотала что-то себе под нос. Правда, если взглянешь ей в глаза, начинает пробирать до костей ледяной арктический холод… но кто ж тебя заставляет это делать? Зато если поздороваться, обязательно кивнёт и что-нибудь пробормочет.

— Доброе утро, Клавдия Сергеевна! — поздоровался я, быстро сбегая вниз по ступенькам.

— …порог перешагнуть — легко, не заметишь, — проскрипела бабка, медленно разворачиваясь ко мне всем корпусом.

Чего?! Я аж застыл на месте от удивления. Баба Клава шевельнулась? За все те девять месяцев, что призрак тут стоит, он разве что слегка кивал головой. Она ещё ни разу не поворачивалась с тех пор, как умерла!

— …тьма нависнет, окутает, — продолжала старуха. — От тьмы не убежишь, не спрячешься…

— К-клавдия Сергеевна! — опешил я, отступая на шаг назад. — Кончайте пугать!

— …кровь поможет, кровь защитит, — не обращая внимания на мои слова, но глядя мне прямо в глаза, баба Клава всё говорила и говорила. — Но не просто так. Знать надо…

Цепенея от неживого холода, я наблюдал за тем, как она протягивает руку к окну. Призрачный ноготь проскрежетал по стеклу вдвое громче обычного, оставляя на пыльном окне рисунок. Странный узор, что-то вроде руны, заключённой в круг…

— Будешь помнить — будешь жить, — заключила старуха, вновь поворачиваясь к окну. — Забудешь — шагнёшь через порог…

Я моргнул; теперь, когда призрачная бабка отвернулась, оцепенение прошло, и всё-таки… что это было?

Аккуратно вытащив телефон, я сфотографировал пыльную руну. Заметив это, старуха провела рукой по стеклу — и окончательно прекратила обращать на меня внимание.

— Идёт, вон, идёт… — услышал я тихое-тихое бормотание Клавдии Сергеевны. — А вырядилась как, ишь… Проститутка!

Обычное ворчание обычной старухи. Услышишь — и не догадаешься, что мёртвая. Никаких загадок и тайных символов.

Ну его нафиг, и так спешу.

Стараясь выкинуть из головы это странное происшествие, я выбежал из подъезда и быстрым шагом направился к троллейбусной остановке.

Впрочем, уже через минуту я сменил шаг на спокойный. Нет, пожалуй, на троллейбус я ещё вполне успеваю, до него минут 15, а значит, нет смысла лететь. Просто… просто хотелось убраться подальше от призрачной старухи.

На что она намекала?

Практический экзамен? Да ну. Это же самый первый практический экзамен для самых зелёных первокурсников Немёртвого Университета. В смысле, если какие-нибудь там старшекурсники ещё могут реально рисковать во время практики, то мы?.. Да каждый наш чих будет контролироваться инструкторами и преподавателями!

И вообще. Смешно бояться всякой хтони тому, кто планирует стать охотником на нежить. Перекинув сумку на другое плечо, я зашагал по «зебре».

Темнота уже успела отступить; скупое осеннее солнце даже соизволило выглянуть из-за облаков, освещая улицу. Донорский центр для вампиров уже, по понятным причинам, закрывался; бледная, высокая женщина в пальто как раз запирала входную дверь. Нет, сама она не вампир, просто устала за ночную смену.

Зато соседний с донорским центром магазин «Тысяча и одна мелочь» как раз открывался. Превосходно! Значит, я точно успеваю на автобус; если бы я опаздывал, он был бы уже открыт, а так продавец только раскладывал в витринах товар — ручки, фонарики, лазерные указки, дешёвенькие защитные амулеты от призраков и тому подобную дребедень.

— Ну как там, Татьяна? — к женщине из донорского центра неспешно подошёл полноватый мужчина в форме полиции. — Сегодня ночью скандалов не было?

Та повернулась к нему и недовольно фыркнула.

— Вот сам бы ночью зашёл да проверил! Хоть раз. А то как ночь, так я всегда одна с этими упырями, глаза б мои их не видели уже, а как утро, так ты сразу тут!

— Не, ну ты чего, Татьяна? — стушевался участковый. — Куда мне лезть на вампиров? Мне от них только крест обычный выдают и чесночный спрей, они от него только чешутся… если у тебя что, то сама знаешь — жми кнопку и вызывай анти-вампирский отдел…

— Пока они там приедут, меня уже сожрут, — огрызнулась Татьяна. — Вон, как в том месяце, когда попался один, голодный, с катушек съехавший… Я защиту врубила, сижу, молюсь, чтобы её хватило, а он беснуется… Только и спасло, что другие два вампира пришли вовремя, скрутили его… а твой отдел только через двадцать минут приехал!