Развод. Игра на выживание (СИ) - Коваль Лина - Страница 49

– Не выдумывай, Соболев. Ты знаешь, что возраст молодёжи увеличили до сорока четырёх? У нас почти пятнадцать лет…

Пока пальчиками ныряю под резинку его трусов, Богдан не выдерживает, целует шею вдоль чокера и переходит к ложбинке.

Упирается пятой точкой о тумбу со встроенным умывальником и лениво оценивает изгибы, поглаживая талию.

– Как это снять? – хрипит, кивая на корсет.

– Там молния сзади, – послушно разворачиваюсь и убираю хвост, пока он освобождает каменные соски́ из тесного плена и растирает их пальцами.

Пульс разгоняется до максимума, когда дверная ручка трясётся оттого, что её кто-то тянет снаружи. Щеколда выглядит хлипкой.

– Блядь, – смеётся Богдан, обнимая сзади. – Ты уверена, чудо?

– Задери мою юбку, Соболев, – прошу, как бы отвечая на вопрос.

– Пфф… – слышу за спиной. Обнажённые ягодицы обдаёт прохладой.

– Нравится? – закусываю нижнюю губу.

Соболев стандартно немногословен.

По шороху одежды понимаю, что приспускает джинсы и проводит горячим членом по бедру.

– Ох… – выдыхаю.

Пространство тесного туалета начинает кружиться вместе с нами, когда Даня резко меня разворачивает и подхватывает на руки. Скрещиваю каблуки за его спиной и взвизгиваю, упираясь лопатками в холодный кафель.

Он прав. Трахаться в общественном туалете – затея так себе.

Часто моргаю.

Губами тянусь к кадыку, дышу его запахом, облизываю чуть солёную кожу.

Люблю его всего.

Мы, конечно, всё ещё живём в состоянии эйфории после примирения. Пока даже раздражения не чувствую.

Такая восхищённая дурочка! «Боже, как прекрасно, что он не закрыл холодильник, я ведь как раз хотела его разморозить…»

И три литра разлитой воды на полу в ванной не бесят… пока что.

Прекрасно понимаю, что это неминуемо скоро закончится. Как и то, что ничего не значащие мелочи нас не разведут.

Если уж мой отец не может…

– Как ты хочешь? – спрашивает Богдан, приподнимая повыше.

– Как ты это делаешь обычно, – отвечаю по-деловому, глядя на него сверху вниз.

Тёплые пальцы прихватывают тонкую полоску кружевных стринг, отводят её в сторону, и я наконец-то чувствую его внутри.

Напряжённого, горячего.

Замираем и дышим в такт, прислушиваясь к голосам за дверью...

Смотрим друг на друга в упор…

А потом срываемся в бешеную скачку. Муж вдалбливает меня в стену, а я ухватываюсь за широкие плечи и скулю, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях, и забыть где именно мы находимся.

Даня ловит мои губы и целует жарко. Снова и снова подкидывая.

Его пальцы болезненно стискивают кожу на ягодицах. Здесь так тесно, что мы, кажется, сбиваем ведро, стоя́щее возле умывальника.

Прикрываю глаза и смеюсь. От счастья. Представляю лицо своей сестры, если она когда-то узнает, что у меня был секс в туалете спортбара.

Совсем скоро становится не до смеха, задираю голову к потолку и забывая обо всём ярко кончаю одновременно с мужем.

– Хочу срочно следующий сезон, – бурчит Даня, обтираясь салфетками и застёгивая ширинку.

– Зачем?

– Что снова закрыть его, – заявляет, поправляя мой корсет.

Тихо переговариваясь, приводим друг друга в порядок, выбираемся из туалета, взявшись за руки.

Краснею с ног до головы, когда вижу внушительную очередь возле двери и шиплю ему на ухо: – Пожалуйста, давай уедем прямо сейчас.

– Да посидим ещё, Ян, – стискивает мою руку и хохочет в ответ на моё взбешённое лицо. – Шучу, поехали, конечно.

Одевшись, выбираемся на улицу. Первым делом проверяю телефон. От Веры пропущенных нет, значит, на нашей базе всё спокойно.

Зато есть непринятый звонок от Таси Волковой.

Поглядывая на Богдана, перезваниваю. В тишине салона оглушает мужской разъяренный голос: – Ну привет, тварь.

Округляю глаза от ужаса. Тело в дрожь бросает.

– Кто это? – хмурится Даня и бесцеремонно выхватывает мобильный из рук.

– Богдан, – успеваю только пискнуть. – Это по работе.

– Ты кто такой? – рычит Соболев.

– А ты кто такой? Дай сюда свою бабу. Мне надо ей пару ласковых сказать.

– Говори мне, обдолбанный.

– Пусть твоя Яна Альбертовна сюда подгребает. Будем разбираться, зачем она, тварь, мою жену настраивает против.

Из трубки доносится женский плачущий голос и детские крики.

– Давай лучше я подгребу, – с вызовом отвечает Богдан. – Или ты только баб пиздишь?

– Ну приезжай, – говорит моему мужу бывший боксер-тяжеловесник. – Я и тебя отпизжу.

Глава 43. Яна.

– Что это за работа такая?

– Обычная, – растягиваю губы в улыбке.

Раздражение, сквозящее в голосе Соболева, передаётся мне воздушно-капельным путём, как самый занудливый вирус, бродящий в атмосфере.

В прошлом и я в ответ загоралась, словно бракованная спичка.

Кричала, билась в истерике. Потом оскорбляла Богдана и его семью, угрожала. Вела себя ужасно!

Наше расставание, помимо шанса найти себя и вкуса языка другого мужчины, лица и имени которого ни за что не вспомню, наградило меня пожизненным иммунитетом.

И сейчас я больше не кидаюсь по щелчку в разлитую мужем чёрную лужу...

Повзрослела.

Это произошло, когда я лично увидела, чего именно лишаюсь…

Машина плавно движется в плотном потоке.

Мы направляемся к Тасе.

Я просила его, умоляла не ездить туда. Вызвать наряд ППСовцев. Но Соболев остался непреклонен и решил поиграть в рыцаря. Сказал, что легко справится.

Еле сдерживаю улыбку.

– У нас разное понимание «обычности», – морщится Даня, постукивая пальцами по рулю, а затем с психа вырывая замок на куртке.

– Не думаю.

– Там, где ты находишься, Соболева, нет ничего обычного. Ни-че-го. В радиусе трёх гектаров.

Посмеиваясь, отворачиваюсь к окну и демонстрирую язык в своему отражению.

– Почему нельзя было открыть магазин одежды или украшений, детские игрушки… не знаю, – поворачивается ко мне и пристально смотрит.

Про себя считаю до десяти и обратно. Три раза подряд.

Я обещала себе быть мудрой и не реагировать.

– Ян, – зовёт Богдан, захватывая мои пальцы. – Это просто вопрос. Что ты дымишься?

– Почему ты открываешь заправки, а не… скажем, – закусываю губу, – дома строишь?

– Потому что я хреновый строитель и ты, между прочим, тоже.

– Угу, – киваю.

– Трещина на стене дома – это доказательство нашей несостоятельности, как строителей, Ян, – чуть смягчается Даня.

Резко выпрямляюсь. Что за чёрт?!

– Какая трещина?!.

– Потом покажу, – машет рукой.

Пока думаю, о чём именно он говорит, мы заезжаем в район, который мама обозвала бы как минимум «гетто», а сестра съязвила бы что-нибудь типа: «В этих домах явно не живут?! Они ведь заброшены».

Я же за время своей работы уже усвоила – здесь живут! И не всегда паршиво... Потому что достаток не прямо пропорционален порядочности. В современном мире часто случается и наоборот. Но эту истину мои родственники ещё не обнаружили, да и вряд ли им это любопытно.

Пока Богдан паркуется, пишу Капитолине сообщение с адресом Волковых и просьбой вызвать дежурный наряд.

– Ты сидишь в машине, – говорит муж, исследовав меня с ног до головы. Вряд ли, потому что забыл.

Просто ему нравится это делать.

– Нет, – мотаю головой. – Я пойду с тобой.

Даня чертыхается и сыплет себе под нос что-то вроде вопросов Господу, за что ему это всё?

– Не бурчи, Соболев, – выкарабкиваюсь из машины вслед за ним.

На фоне общей картины моя шуба и сапоги выглядят довольно чудаковато, но в данный момент, я решаю не обращать на это внимания и подцепляю мужа под руку.

– Понимаю, что вопрос риторический, - говорит Даня, выпуская пар изо рта. - Я когда-нибудь доживу до момента, что ты начнёшь меня слушаться?

– Я слушаюсь, – возражаю.

– Да?

– А как же, – невозмутимо произношу. – Почти всегда.

– Напомни, – прищуривается, удерживая подъездную дверь для меня.

Проходя мимо, чуть склоняюсь и как следует вдохнув аромат его туалетной воды, шепчу на ухо: – Когда ты говоришь «прогнись», я всегда подчиняюсь. Беспрекословно.