Мой пылкий лорд - Фоули Гэлен - Страница 5
- Предыдущая
- 5/77
- Следующая
За завтраком Гарри чесался, капризничал и плакал, и вот, наконец, расстроенный, задремал на руках у Элис.
— Мама, — слабым голосом прошептал малыш. Он звал Кейро все утро.
— Она скоро приедет, милый, — пообещала Элис, продолжая укачивать его. — Она уже едет.
— Сыпь.
— Да, я знаю, что у тебя сыпь, ягненочек мой. Она бывает у всех. И у меня была, когда я такой же маленькой, как ты. — К несчастью мальчугану сначала станет хуже и только потом полегчает.
— Три.
— Да, тебе три годика. И ты такой умный мальчик! — Элис ласково погладила его, не обращая внимания на боль в пояснице. Он был уже слишком тяжел, чтобы носить его на руках, как младенца; но невыносимо было смотреть, как он мучается, и ничем его не утешить.
— Смотрите! — вдруг сказал Гарри, подняв свою головенку, покрытую пушком персикового цвета, и указывая через плечо Элис в окно.
— Что там такое?
— Мама!
— Неужели? — с сомнением в голосе переспросила Элис. Подойдя к окну, она раздвинула занавеси.
Гарри взволнованно указывал в окно своим крошечным пальчиком, потом заглянул ей в глаза, впервые в этот день широко улыбнулся, показав мелкие белые зубки. Для Элис его улыбка была все равно, что луч солнца, пробившийся сквозь облака. Она ласково посмотрела в его небесно-голубые глаза, на мгновение, забыв о приближающейся карете. Когда Гарри улыбался, он становился, так похож на ее брата Филиппа, что у нее на глаза наворачивались слезы.
— Мама! Мама! — закричал мальчуган, сильно пинаясь ногами и вытягивая шею, чтобы получше разглядеть далекую карету.
— Разве я не говорила тебе, что она едет? — поддразнила племянника Элис, скрывая облегчение — баронесса отнюдь не относилась к людям, на которых можно положиться. У нее была привычка то появляться в жизни своего ребенка, то исчезать из нее, руководствуясь собственными прихотями, но три дня назад Элис написала ей, предупреждая, что мальчик заболевает.
— Я пойду! — Гарри вывернулся из ее рук и торопливо засеменил к двери, таща за собой одеяло.
— Мама! Мама!
Элис послушала немного, как крики ее племянника затихают в коридоре — мальчика перехватила его няня Пег Тейт, крупная крепкая женщина.
Он так сильно разволновался, ожидая увидеть эту блестящую незнакомку, его мать, что чуть не разбило Элис сердце. Ему отчаянно хотелось сблизиться с матерью, но всякий раз, когда появлялась Кейро, она уезжала именно тогда, когда маленький Гарри начинал к ней привыкать. Мальчик оставался, выбитый из колеи и недовольный, а тревога Элис касательно ее будущего усиливалась. Она тихонько вздохнула, повернулась и долго смотрела на светлую просторную комнату, где проводила большую часть времени. Взгляд Элис переместился от большой затейливой клетки из окрашенного в белый цвет тростника, которую она смастерила для любимой канарейки, к круглому столу, за которым проводила долгие часы своей безоблачной деревенской жизни в Гленвуд-Парке, занимаясь разным рукоделием, весьма подходящим для молодой леди спокойного нрава. Но все же она не могла не чувствовать, что живет здесь как во сне, а настоящая жизнь проходит мимо.
Ее снедал голод по чему-то такому, чего Элис не могла определить; порой голод этот становился таким сильным, что она просыпалась по ночам. Элис разрывалась между преданностью племяннику и ведением хозяйства в Гленвуде, с одной стороны, и необходимостью жить своей жизнью — с другой. Но самое главное, Гарри нуждался в ком-то, кто был бы с ним здесь постоянно, а не только когда захочется. Поскольку его мать уклонялась от выполнения своего долга, таким человеком оказалась Элис.
Девушка сунула руки в карманы своего фартука и стояла неподвижно, солнце согревало ей лицо, блестело на светлых, рыжевато-золотистых волосах. Она попыталась избавиться от внутреннего напряжения, причинявшего ей боль, и принялась разглядывать вазу с сухими ветками цветущей камнеломки, которые она поставила туда накануне вечером. Цветы украшали середину стола. Рядом с ними лежали изящные шелковые кошельки, которые Элис вышивала как рождественские подарки для своих лондонских подруг, и ее изящные, покрытые черным лаком орудия труда, положенные так, чтобы Гарри не мог до них дотянуться. Последняя ее работа, затейливая шкатулка для драгоценностей, была наполовину готова. Все ее увлечения носили художественный характер, но в глубине души девушка сознавала, что в каком-то смысле то были просто способы отвлечься, унять свое беспокойство.
Услышав, как карета баронессы с грохотом остановилась, Элис, как полагается, подошла к окну, чтобы приветственно помахать рукой, но, вглядевшись, широко раскрыла глаза. Ее ждал приятнейший сюрприз — то было не модное желтое ландо Кейро.
У подъезда стояла почтовая карета. Элис побледнела и прижала руку к губам, сразу же поняв, что это значит. Письмо. Всего лишь письмо! Она не приедет. Ей просто-напросто все равно, узнав это, Элис сначала растерялась, а потом пришла в ярость.
Ее темно-голубые глаза сузились, а на бледном лице, отражавшемся в окне, выразилась вся нерастраченная пылкость, которая скрывалась в ее душе за безмятежной внешностью.
Элис отошла от окна и направилась из гостиной в холл. Подойдя к парадной двери, она расплатилась с почтальоном и посмотрела на сложенное письмо, потом они обменялись тревожными взглядами с Пег, которая тоже вышла в холл, вытирая свои большие натруженные руки о передник.
Пег Тейт, няня Гарри, нянчила еще Элис и Филиппа, когда те были маленькими. Элис относилась к ней скорее как члену семьи, нежели как к прислуге. Но как ни была добросердечна Пег, даже она становилась скептиком, когда дело касалось леди Гленвуд.
— Должно быть, хорошие новости, — проворчала она.
— Это не от Кейро, — с натянутым видом сказала Элис, рассматривая письмо, — это от мистера Хаттерсли. — Хаттерсли был их лондонским дворецким, который заведовал элегантным особняком Монтегю в Лондоне.
— Ах ты, Господи, надеюсь, ничего не стряслось, — пробормотала Пег, и ее морщинистый лоб от волнения покрылся испариной.
По спине Элис пробежал холодок предчувствия. Она давно уже опасалась, что беспечная погоня ее невестки за наслаждениями закончится крахом.
— Где Гарри? — в смятении спросила она.
— Нелли его умывает, прежде чем он покажется своей маме.
Элис кивнула и сломала печать.
— «Дорогая мисс Монтегю, — тихо прочитала она, — получил ваше письмо позавчера. С сожалением сообщаю вам, что леди Г. вчера уехала из Лондона в обществе лорда Люсьена Найта». — Элис остановилась и удивленно посмотрела на Пег. — Люсьена Найта? А я думала, что это лорд Деймиен… Ах, Кейро! — Эна тяжело вздохнула, сразу же поняв, что натворило это безответственное создание. Едва этой женщине удалось заинтересовать порядочного человека — человека, который стал бы превосходным отчимом Гарри, — как она все разрушила, умчавшись куда-то с его братом.
Элис до сих пор помнила разговор, состоявшейся у нее с невесткой некоторое время назад, она впервые похвасталась, что обратила на себя внимание национального героя. Она упоминала, что у лорда Деймиена есть брат, полный близнец, лорд Люсьен, состоящий при дипломатом корпусе. Демон и Люцифер — так назвала их Кейро. Элис хорошо это помнила, потому что баронесса вздрогнула, и в глазах ее появилось странное зачарованное выражение. «Я никогда бы не стала иметь дело с Люсьеном Найтом, — сказала она тогда. — Он меня пугает». А великолепную леди Гленвуд мало, что могло испугать!
— Что еще пишет мистер Хаттерсли? — трепеща, спросила Пег.
— Господи, я просто боюсь читать. — Элис поднесла письмо к глазам и продолжила: — «Они направились в загородный дом этого джентльмена, Ревелл-Корт, который, как я выяснил, находится в двенадцати милях от Бата. Ее милость не ждут раньше следующей недели. Поскольку баронесса приказала мне ничего вам не говорить, я не хочу вызвать какие-либо недоразумения. Жду совета. Ваш покорный слуга Дж. Хаттерсли».
Пег в недоуменном молчании почесывала щеку.
- Предыдущая
- 5/77
- Следующая
