Любовный треугольник (СИ) - Савицкая Элла - Страница 33

То, что Давид там, я чувствую уже на подходе к палате. Реакции моего организма обостряются, грудную клетку охватывает волнением.

Притормозив, я набираю в легкие побольше воздуха, а после медленно выдыхаю его, придавая себе уверенный вид.

Стучусь и открыв дверь, убеждаюсь, что моё шестое чувство меня не подвело. Давид стоит у окна, оперевшись на подоконник бедрами. Тигран Арманович же находится в позиции полу-сидя на кушетке.

- Оля, проходи, - подзывает меня, приветливо улыбнувшись.

- Добрый вечер, - стараясь не смотреть на Давида, подхожу к его отцу и ставлю на тумбу пакет, - Здесь апельсины и желе. Врач сказал – это самая полезная еда.

- И самая противная.

- Ну я бы не была так категорична, - улыбаюсь, хотя внутри звенят все нервные окончания, потому что я чувствую на себе ЕГО пристальный взгляд. – Брюссельская капуста в разы хуже. Скажите спасибо, что я не привезла её, хотя именно на ней-то врач настаивал особенно усердно.

Хрипло усмехнувшись, мужчина указывает мне рукой на стул.

- Благодарю тебя за милосердие, Оля. И за то, что выучила мои вкусы.

То, что Тигран Арманович терпеть не может Брюссельскую капусту я знаю еще со школы. Собственно, я и сама её не жалую.

- Это несложно. Как Вы себя чувствуете?

- Лучше. Спасибо за твою заботу.

- Да о чем Вы, - отмахиваюсь, нервно заправляя волосы за ухо.

- Не обесценивай своих поступков. Я ценю.

Теплота в мужском голосе заставляет улыбнуться.

- Что врач сказал?

- Что мне нужен отдых. И, как ты уже могла догадаться, заниматься бизнесом я какое-то время не смогу.

Конечно. Лучшее лекарство Тиграна Армановича сейчас в Америке, но он никогда не признается, что нуждается в дочери.

- Я понимаю, - киваю, с сочувствием глядя в его тусклые глаза.

- Но я не падаю духом. На время уеду в Ереван, встану на ноги. Моё место здесь займёт Давид.

Мелкие иголки прокатываются под кожей, когда я все же осмеливаюсь поднять взгляд и встретиться глазами с Давидом.

- Это правильно, - проговариваю сухими губами. – Я как раз принесла заявление.

Лезу в сумку и достаю лист формата А4. Протягиваю его мужчине.

- Зачем? – сдвигает к переносице брови Тигран Арманович.

- Давиду нужна будет помощь профессионала, скорее всего. А я работала только несколько часов в день.

- Это не так, Оля, - уронив себе на колени листок, мужчина строго смотрит на меня, - я наоборот хочу, чтобы ты помогла Давиду. Ты уже влилась так сказать и в коллектив, и в работу. Сможешь подсказать что к чему. Да и Давиду будет проще. Вы все-таки давно знакомы.

Чувствую, как маска, что я надела перед входом в палату, даёт трещины.

Работать с Давидом? Видеть его каждый день?

- Не думаю, что…

- Оля, послушай. У Вас же вроде с Давидом всегда были неплохие отношения.

Вскидываю взгляд и пересекаюсь с карими глазами, пристально следящими за мной. Давид ничего не говорит. Будто даёт мне возможность самой выбрать, а у меня сердце как на углях плясать начинает.

- Да. Нормальные, - возвращаю взгляд на Тиграна Армановича.

- Ну вот. Вы сработаетесь быстро. И ты работу не потеряешь. График тебя устраивал, зарплата тоже. Поэтому не вижу причин для отказа. Как считаешь?

Стул подо мной гореть начинает. Почему Давид ничего не говорит? Почему не отговаривает его? Тоже понимает, что со стороны это будет выглядеть глупо?

- Ладно…

- Вот и умница. Спасибо тебе. Я хоть буду знать, что оставил тебя в хороших руках сына.

Он усмехается, а я выдавить из себя и звука не могу.

- А тебя – в заботливых руках Оли, - произносит, указывая Давиду на меня указательным пальцем, - с таким тандемом я могу не волноваться о судьбе ресторана.

Спустя минут пятнадцать я прощаюсь и выхожу из палаты.

Хочется глотнуть воды, или кислорода. Чего-нибудь, главное успокоить горящие в адском пламени нервные клетки.

- Оль, - низкий хриплый голос окликает меня, когда я подхожу к лифту.

Оборачиваюсь и вижу, как в мою сторону направляется Давид.

Машинально натягиваюсь струной.

- Здравствуй ещё раз, - произносит, вставая рядом.

- Здравствуй.

Обведя моё лицо непривычно теплым взглядом, смотрит прямо в глаза.

- Спасибо тебе. За отца.

Нервно оглядываюсь на палату.

- Не за что, - дав себе секунду на то, чтобы перевести дыхание, снова гляжу на него, - слушай, эта затея с работой…

- Не самая лучшая?

- Да… Потому что работать вместе будет…

- Мазохизмом…

- Чистой воды…

Сложив руки на груди, стараюсь смотреть куда угодно, только не на него. И тем не менее пока я находилась в палате не заметить изменений в нём у меня не получилось. Давид похудел, скулы очертились острее, чем раньше.

- Согласен.

Кивнув, концентрирую взгляд на воротнике его черной кофты.

- Тогда я через пару дней отдам тебе заявление, и ты его подпишешь, как исполняющий обязанности.

Давид молчит, но взгляда от меня не отводит. Кожей чувствую его, и хочется укрыться руками еще сильнее.

- Оль… я приму любое твоё решение. И если уйдёшь, держать не стану. Не имею права. Но я не хочу, чтобы ты потеряла работу из-за меня. Тебе нужны деньги, а я действительно ни черта не смыслю в этом бизнесе. Мы можем попробовать хотя бы. Если что-то пойдёт не так, то я подпишу твоё заявление.

- Давид… Это неправильно.

- Неправильного было слишком много в нашей жизни, разве нет? Я обещаю не позволять себе лишнего и переходить рамки рабочих отношений. То, что случилось летом… не повторится. Если ты боишься этого, - крылья его носа раздуваются, челюсть напрягается, а в глазах появляется дымка раскаяния.

Перед глазами проносятся наши сумасшедшие три дня, лишенные какой-либо морали и принципов, и наполненные ИМ...

Разве я могу его бояться? Глупый...

- Я не боюсь… - озвучиваю свои мысли, - Но..

- Оль… - Давид вдруг тянется и несильно сжимает мой локоть. Одновременно с ним вздрагиваем, как от удара электричеством, и он тут же убирает руку. Засовывает её в карман и отступает, - Я больше не обижу тебя.

Наверное, я полная дура, но я не нашла в себе сил отказаться.

А если быть честной, то просто смалодушничала.

Кто-то скажет – надо было не соглашаться, и, наверное, будет прав. Но я не смогла этого сделать. Мне впервые за три года выпала возможность принимать хотя бы отдаленное участие в жизни Давида, просто видеть его, слышать голос, смотреть…

Иногда я позволяю себе эту маленькую вольность – исподтишка наблюдать за ним. За тем, как он ведет разговор с официантами и барменами. При этом его поведение никогда не бывает высокомерным или надменным. Он строже его отца, требовательнее, это факт. Но полагаю, так и должно быть, если он хочет помочь ресторану выйти на другой уровень.

Иногда Давид спускается в зал и пьет кофе за столиком в зале, наблюдая за работой персонала или уткнувшись в монитор компьютера. Делая перерыв, выходит на задний двор и курит. Всегда серьезный, собранный, он так сильно не похож на себя прежнего.

Не то чтобы Давид раньше отличался легкостью поведения, но сейчас… Сейчас он совсем другой. И так непривычно видеть его в обычной жизни.

Я чувствую себя воровкой, подглядывающей за ним. Но за это меня осудить нельзя…Наблюдать - единственное, что я могу делать безнаказанно.

Как Давид и обещал, он не позволяет себе лишнего в мой адрес. Собственно, как и я в его. Мы говорим только на рабочие темы и совершенно не касаемся личного. Так проще. Так… мы словно обычные знакомые.

Давид отвез отца в Ереван, а свою семью перевез сюда.

Видно, что влиться в дела ему непросто. Совершенно новая сфера, уровень ответственности.

Каждый день после пар я приезжаю в ресторан и помогаю чем могу. Вообще, Тигран Арманович оформил меня на должность его секретаря, и я делала всего понемногу: помогала ему в организационных вопросах, планировала встречи с поставщиками и разбиралась в насущных проблемах.