Мой Однолюб. В его сердце другая (СИ) - Коваль Лина - Страница 6

Эта история стала вроде памятной в нашей семье. На каждом торжестве теперь припоминают и просят улыбнуться.

Разминая шею, подхожу к раздаче и встаю в очередь за Мисской.

— Привет.

Тая кидает на меня дежурный скучающий взгляд.

— Привет.

Отворачивается и складывает руки на груди.

Обиделась значит.

Как дебил пялюсь на узкую поясницу, с выступающими над ней позвонками, и низкий пояс джинсовых шорт, резко контрастирующих с увлажнённой загорелой кожей. На Тае снова короткий топ и она совершенно точно без лифчика. А я без тормозов, потому что между ног снова внушительный камень.

— Чего тебе красавица? — спрашивает её местный «Серкан».

— Панкейк, — отвечает она с улыбкой.

С «Серканом»-то ведет себя приветливее, чем с русским Ваней.

Это обидно.

— Одьин? — лыбится поваренок.

— Да, пожалуйста.

— Ты не объешься, Королева? — интересуюсь на ухо, подаваясь корпусом чуть вперед.

Она намеренно отодвигается и с достоинством принимает белоснежную тарелку с одним золотистым панкейком в центре.

— А мёд можно? — вежливо интересуется.

В мою сторону больше не поворачивается. Не смотрит, как вчера, свысока и нагло. Вообще, никак не смотрит.

Зависаю, глядя вслед удаляющейся округлой заднице. Тая выбирает свободный стол, аккуратно ставит на него тарелку и идет наливать себе чай. Следом за ней шагают к бойлерам как минимум десять пар мужских глаз.

Повезет же её мужику. Всю жизнь мух назойливых отгонять.

— Что вам? Алё-ё-ё… — пытается докричаться до меня «Серкан».

Очередь позади начинает возмущаться.

— А? — потираю гладко выбритый с утра подбородок. — Фух… Что мне… Блины. Пять штук.

Дождавшись своей порции, отправляюсь обратно за стол, незаметно поправляя шорты. Пожалуй, это будет девизом этого отпуска. Поправь стояк, тюфяк!

Надо было принять приглашение Рори и зайти к ним ночью на огонёк, но я посчитал, что отдых у нас семейный и блядовать в отеле будет не совсем уместно.

— Завтра папа приезжает, — радостно произносит Сонька, хватая блин с тарелки.

— Да, наконец-то, — мечтательно выговаривает мама.

Полтора года назад родители отметили серебряную свадьбу. Ну, как отметили. Сгоняли вдвоём в Венецию. Они всегда говорят, что это только их праздник, поэтому абстрагируются от нас как могут.

Снова кружу взглядом по светлому залу. Зрачки так и тянет посмотреть в то место, где осела наша Мисска.

Внимательно слежу, как она пальчиками отламывает кусочки от своего панкейка и старательно пережевывает их, как синичка на ветке. На входе в ресторан замечаю её ближайших родственников.

Я не сотрудник отдела опеки, но даже мне кажется кощунственным то, как равнодушно чета Валеевых проходит мимо стола, за которым завтракает их дочь. Как сухо ей кивает отец, а мать и вовсе игнорирует.

Ну и где же пожелания доброго утра?

Ещё ужаснее реакция Таи, потому что этой грёбаной реакции просто нет. Ноль. То есть это в порядке вещей у них. По-валеевски. Как Отче наш, короче!

А… нет, она всё-таки реагирует. Снова оттягивает нижнюю губу и смотрит прямо перед собой, в одну точку, из которой как гриб после дождя вырастает очкарик-москвич.

Ох, Максимка!

— Надо было Таю к нам за стол позвать, — произносит мама. — Она там, как неродная. А что это с ней за мальчик?

— Без понятия, — скрываюсь за кружкой с чаем. Ныряю в экран телефона, чтобы отвлечься от разговора.

— Это Макс, мам, — вступает Сонька, немного снизив голос. — Ему Тая понравилась. Он её вчера на свидание позвал. Но она отказалась. У неё парень в городе есть. Его Роберт зовут.

— Парень, — разочарованно тянет мама. — Ох, жаль…

— Почему это? — бормочу.

— Я думала, ты к ней приглядишься, Вань…

Глава 8. Тая

— Тая, — приветливо улыбается мэр Соболева, расправляя складки белоснежного сарафана. Даже на отдыхе всегда собрана. Эта женщина восхищает и притягивает всех вокруг. Даже Макс заинтересованно смотрит. — Как тебе отдыхается?

— Спасибо, все хорошо.

Если быть честной, чувствую себя неловко из-за того, что со мной за столом посторонний молодой человек. Не хочу, чтобы Яна Альбертовна подумала, что я слишком ветреная девушка и за один вечер нашла себе того, с кем тут же завтракаю.

— Заходи к нам сегодня после ужина, Тая. Мы собрались играть в ассоциации и есть попкорн, а потом я хочу поговорить с вами, как с продвинутой молодежью города, — заговорщицки подмигивает она. — Нужен ваш экспертный совет. Это важно.

— Хо-рошо, — растерянно выговариваю. — Я зайду…

Посматриваю в центр зала, откуда моя мама подозрительно на нас всех смотрит и широко мне улыбается.

Многократно, как пластмассовая кукла, киваю Яне Альбертовне.

— Отличного дня, — она прощается и оставляет за собой только шлейф изысканных духов.

Машу мимо проходящей Соньке, пытающейся усмирить свои торчащие в разные стороны кудри-пружины.

В нос пробирается легкое амбре красного «Мальборо». Так, я догадываюсь, что Мистер «Не смотри на меня» где-то рядом. Стискиваю зубы и пялюсь в упор на ничего не подозревающего Макса.

В течение всего нахождения в ресторане я чувствую на себе взгляд серо-зеленых глаз. И это странно.

То с каким рвением Иван Соболев неожиданно стал замечать моё скромное существование где-то глубоко в душе вызывает многократные, расплывающиеся по всему организму спазмы.

Быть объектом его глаз — необычно. Даже если я, как сказал ему вчера, «не готова».

Когда он ушел, я… черт возьми, я нюхала пальцы, которыми трогала его плечи. Только такая дурочка, как я, может похвастаться тем, что её возбуждает смесь запахов сигарет, мужской туалетной воды и моря.

Может, я вообще латентный курильщик? Тогда… что мне покурить, чтобы всё прошло?

В результате долгих раздумий, лёжа в гостиничной кровати, я решила больше не смотреть на него.

Совсем.

Иван Соболев для меня отныне Человек в железной маске, на которого, если посмотришь — смерть. В железной маске и… в железных трусах, получается.

Я полночи над этой мыслью хохотала. Даже не выспалась.

— Привет, Иван, — здоровается с Соболевым Макс, пока я скучающим взглядом исследую ближайшие столы. — В баскетбол играем сегодня?

— Здорова, Макс. Да, часов в одиннадцать давай.

— Заметано. А ты чем займешься, Тая? — обращается ко мне москвич.

— На пляж пойду.

— Я к двенадцати тоже к тебе присоединюсь.

Неопределенно веду плечами и замечаю мужские, поджарые ноги, покрытые короткими светлыми волосками, обутые в черные сланцы.

Подношу к губам белоснежную чашку с чаем как раз в тот момент, когда перед моим лицом приземляется тарелка с довольно упитанным панкейком.

— Серкан тебе передал, — хрипит Иван.

— Кто? — удивляюсь, не поднимая подбородка.

Посматриваю в зону открытой кухни, откуда счастливо лыбится турок. Закатываю глаза, пододвигая тарелку. В конце концов, я так и так собиралась нарушить данное себе слово и сходить ещё за одним.

Но это последний день такой расхлябанности, иначе не видать мне ни области, ни «Краса России».

— Приятного аппетита, — снова шуршит над головой голос Соболева.

— Спасибо, — киваю равнодушно.

— Не объешься только смотри.

— Угу.

Солдафон.

Макс через некоторое время тоже уходит, а ко мне сразу же подсаживается мама.

— Зачем к тебе Соболева подходила? — тут же спрашивает.

— Попросила помочь.

— В чем? — удивляется так, будто я не в силах кому-то помочь.

Тяжело вздыхаю.

— Пока не знаю в чем, мам.

— Ладно, — машет она рукой. — Мы с папой в Каппадокию поедем. На два дня. Ну ты, наверное, с нами не хочешь?

— Не хочу, мам. Поезжайте вдвоем, отдохните.

— Ладно. Мы пойдем за гранатовым соусом сходим. Медсестры просили, а потом у нас конференция. Для нас с папой целый видеомост организовали. Вот так хотели, чтобы мы с докладами там выступили.