Одна ночь соблазна - Фоули Гэлен - Страница 23

• Предыдущая
• 23/68
• Следующая

Споткнувшись, она отлетела в сторону, ощущая в сердце унижение и гнев. Михаил же тем временем спокойно сложил на груди огромные руки и продолжал:

— Теперь идите к себе в комнату и оставайтесь там. Я пошлю за вами, когда буду готов выслушать ваши извинения. Сейчас у меня нет для этого настроения.

Бекки потеряла самообладание.

— Убирайтесь из моего дома! — закричала она, все же стараясь держаться от него подальше. — И забирайте своих грязных варваров!

— Теперь я хозяин этого дома. И не забудь — я жду извинений.

«Да, тут не из чего выбирать».

Влетев к себе в спальню, Бекки с минуту стояла, не в силах унять дрожь и прислушиваясь, не станет ли кузен ее преследовать.

Вдруг за дверью послышалось негромкое звяканье. Бекки чуть не подскочила. Затем в комнату проник низкий, надменный голос Михаила:

— Я вернусь в полночь, чтобы выслушать ваши извинения. И начну ваше обучение. Постарайтесь мне угодить, любимая. Иначе я выдам вас замуж за самого чудовищного урода, какого только смогу отыскать. — И князь расхохотался.

Судорога сдавила горло Бекки. Она хотела выкрикнуть проклятие, но слова застряли у нее в груди. Девушка в ужасе смотрела на дверь, но оттуда донеслись лишь удаляющиеся тяжелые шаги Михаила. Он ушел. Осторожно подергав дверь, Бекки обнаружила, что кузен ее запер. Теперь она действительно стала его пленницей.

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросила Бекки, рассматривая свою работу.

Алек неопределенно махнул рукой, более озабоченный услышанным рассказом, чем раной, но все же с радостью отметил, что кровотечение прекратилось.

— Продолжай, пожалуйста.

Бекки оторвала еще одну полосу от своей нижней юбки.

— После угроз Михаила я поняла, что надо спасаться, и как можно быстрее. Еще со времен королевы Елизаветы и Марии Кровавой наш дом просто набит потайными ходами. За камином в большом зале даже есть убежище для католических священников. Миссис Уитхорн считает, что все потайные ходы — это досужие выдумки, а Михаил о них и не слышал, но я их изучила еще ребенком.

Бекки уже несколько лет не бывала в потайных ходах Тол-бот-Холла, но, к счастью, она помнила все секреты. Двигаясь уверенно и быстро, она зажгла маленькую лампу и прошла в смежную со спальней небольшую гардеробную.

Сдвинув заднюю панель в большом дубовом шкафу, она по узкому проходу дошла до потайной лестницы на верхние этажи дома, поднялась по пыльным ступеням, миновала проходы на третий и четвертый этажи, поднялась еще выше — до пятого, самого верхнего уровня, и оказалась на чердаке.

Здесь, под наклонными потолками и обнаженными балками, стояли штабеля сундуков, коробок, корзин.

Рассеянный взгляд Бекки остановился на массивном закругленном комоде у дальней стены. «Он-то мне и нужен». Громадный буфет в стиле барокко был выше самой Бекки. Его выпуклое чрево могло вместить две сотни ящиков. В который из них она положила медали отца — вот в чем состоял вопрос. Любовные письма матери, перевязанные выцветшей лентой, должны быть вместе с ними.

Опустив лампу, Бекки взялась по очереди просматривать все ящики в поисках своих сокровищ. Бекки вскоре нашла то, что искала.

Огонек лампы становился все ниже, масло кончалось, а значит, надо было спешить, но Бекки из чистого любопытства потянула последний, еще не обследованный ящик. Выдвинув его пошире, девушка заглянула внутрь и обнаружила там странную деревянную шкатулку, такую маленькую, что она легко помещалась на ладони. Бекки вытащила коробочку из ящика, сдула пыль и увидела выгравированное на крышке имя: Агнес Мария Толбот.

Да это же леди Агнес с портрета у основания парадной лестницы! Привидение, которое она видела в детстве! Сердце забилось сильнее, по рукам поползли мурашки. Бекки дрожащими пальцами открыла безделушку тюдоровских времен.

Внутренности шкатулки были выстланы бархатом кремового цвета. Вещица явно предназначалась для хранения какой-то драгоценности, но сейчас в ней лежал лишь аккуратно свернутый листок бумаги древнего вида. Бекки осторожно развернула записку двухсотлетней давности.

Выцветшая печать вверху страницы указывала на официальный характер документа. По листу бежали темные, угловатые строчки, орфография шекспировских времен затрудняла чтение, но Бекки вскоре разобрала, что в бумаге говорится о происхождении большого рубина, с которым леди Агнес была изображена на портрете. Оказалось, что камень — подарок цейлонского принца одному из дипломатов рода Толботов, совершившему двести лет назад опасное путешествие в восточную Индию, чтобы укрепить торговые связи с Пряными островами. Бекки с удивлением узнала, что неустрашимая леди Агнес сама участвовала в этом предприятии и очаровала правителя тех мест — владельца рубиновых копей, откуда и происходит эта драгоценность. Так в семье появилась «Роза Индры», передаваемая по женской линии.

Значит, теперь настала очередь Бекки. С минуту девушка с благоговейным трепетом размышляла над этим известием, потом ощутила горечь, что подобная реликвия оказалась утрачена. Другого наследства у нее не было. А ведь будь у нее этот рубин, она смогла бы выкупить у Михаила Толбот-Холл!

Девушка продолжала рассматривать манускрипт. В нижней части страницы оказалась приписка, сделанная абсолютно другим почерком, и в ней содержался намек на дальнейшую судьбу «Розы Индры». Запись была сделана в явной спешке, но с более современным написанием слов. «Круглоголовые наступают. Скоро мы окажемся в полной осаде. Роза спрятана среди лилий».

Так, значит, думала Бекки, во время гражданской войны какая-то ее находчивая прапрабабка сумела утаить драгоценность от войск Кромвеля. Рубин, без сомнения, конфисковали бы вместе с другими обнаруженными ценностями. В те дни Толботы выступали на стороне роялистов. «Лилии?» Бекки задумалась над загадочным сообщением. Если в Толбот-Холле когда-нибудь росли лилии, то сейчас от них нет и следа. В этот момент зрачки девушки расширились. «Нет, нет! Это невозможно!»

Древняя сторожка?

На потолке маленькой мансарды сторожки сохранился бронзовый флерон в форме французской лилии как дань норманнскому происхождению первых лордов Толботов.

Неужели «Роза Индры» до сих пор спрятана где-то в сторожке?

План, конечно, сомнительный, но другой надежды у нее нет. И если все получится, Бекки поможет не только себе, но и всем в Бакли-он-Хит. Придется попробовать.

«Сегодня вечером».

Чтобы выбраться незаметно из дома, девушке пришлось снова воспользоваться потайным ходом. Она лишь дождалась вечерних сумерек. Теперь все ее мысли сосредоточились на поиске «Розы Индры». «Среди лилий…»

Вот и заросли. Бекки собралась с духом и вошла в лес. Пришлось пробираться сквозь плети вьющихся растений и колючую ежевику.

Наконец Бекки оказалась у каменной стены сторожки, отыскала дверь и с бьющимся сердцем вошла.

Внутри было абсолютно темно. Бекки зажгла свечу и огляделась.

Передняя комната была почти пуста, девушка увидела лишь камин и крутой пролет лестницы с прогнившими ступенями, которые вели на чердак. Бекки продолжала рассматривать помещение. Ее уверенность росла: фриз, которым был украшен интерьер сторожки, состоял из белых гипсовых лилий на алом фоне. Конечно, рубин мог быть спрятан где-то здесь.

Ее взгляд остановился на скромном медальоне в форме французской лилии, который располагался между двумя окнами, откуда сочился слабый лунный свет. На нем был изображен фамильный герб Толботов. Бекки потянуло туда как магнитом.

Она подошла к большому старому сундуку у стены, забралась на него и поставила рядом свечу. Встала на цыпочки, вытянула вверх обе руки и попыталась снять медальон со стены.

Дело оказалось совсем не простым. Гипсовые крошки летели Бекки в глаза, она смахивала пыль и продолжала тянуть. Наконец медальон отделился от стены.

Девушка ощупала его руками, но не нашла никакого тайника, никакой выемки, где могла бы скрываться драгоценность. Дьявол побери! Не отступаясь от поисков, она спустилась с сундука, но задела ногой медальон, и он покатился, как диск, и упал лицевой стороной вверх.

• Предыдущая
• 23/68
• Следующая