Принц-пират - Фоули Гэлен - Страница 34

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая

Он наклонил голову.

У нее вырвался возглас стыда, но тут же накатила волна наслаждения, и Аллегра закрыла глаза.

О, она знала, что ей следует остановить его, — то, что он делал с ней, было неприлично, — но как же восхитительно! Вскоре Аллегре, охваченной желанием, стало уже не до приличий. Мгновения летели, и только судорожно начав хватать воздух ртом, Аллегра поняла, что все это время не дышала от восторга и наслаждения.

Кто-то постучал в дверь, напоминая капитану о вахте, но он даже бровью не повел.

Аллегра снова закрыла глаза и тихо застонала, отдаваясь ему во власть, позволяя утолить желание, пробужденное им.

Она все выгибалась и выгибалась навстречу его языку, гладя его волосы, цепляясь за простыни, извиваясь от блаженства. Ее стоны смешались с криками, которые так нравились Лазару.

«О, я могла бы полюбить его. Да, я так глупа, и что из этого?» — думала Аллегра, но потом все мысли исчезли.

В ее крике слышалась мука неутоленного желания. Только вчера Лазар показал ей, что такое высшее блаженство, научил, как ожидать его, приблизить и захватить. И когда этот момент наступил, Аллегра выкрикнула его имя и, ослабев, откинулась на подушки.

Теперь уже она лежала, полуприкрыв лицо рукой. Лазар возвышался над ней темным силуэтом в тускло освещенной комнате. Аллегра почти злилась на него, когда поняла, какая опасность ей угрожает.

— Почему ты не позволяешь мне ненавидеть тебя? — устало спросила она.

— Потому что ты моя возлюбленная.

— Нет, я твоя пленница.

— Я нужен тебе, Аллегра. Ты знаешь это, и я знаю. Вполне возможно, что и ты мне нужна.

— Ты все еще пьян.

— Нет.

— Ну, тогда это какой-то новый план, задуманный тобой ради мести…

— Нет, с этим покончено.

Она закрыла лицо обеими руками, чувствуя себя загнанной в угол.

— Почему ты так поступаешь со мной? Почему просто не изнасилуешь меня и не поставишь на этом точку?

— Я никогда бы не сделал этого.

— Почему?

— Потому… потому что я знаю, каково человеку, над которым надругались.

— Что ты сказал? — спросила Аллегра, приподнявшись. Прошло несколько минут, но в комнате по-прежнему царило молчание.

Лазар, умываясь, прислушивался к плеску воды в фаянсовой миске, к убаюкивающим звукам моря и к стуку собственного сердца.

— Лазар? — Аллегра села и оправила юбки. — Что это значит?

Он надел чистую рубашку и зажег лампу на столе. Глядя на Аллегру, Лазар поражался тому, что когда-то она казалась ему не такой уж красавицей. Сейчас же он видел, что она прекрасна, как ключевая вода, свежий воздух, теплое солнце, а главное, знал, что эта девушка нужна ему так же, как и все это человеку.

Лазар также знал, что обманывает себя. Чем скорее сеньорита Монтеверди поймет, что ее влюбленный похититель — ходячая катастрофа, тем лучше.

Надо сразу развеять тщетные надежды.

Он подошел к постели и сел рядом с Аллегрой. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

«Эта девушка невероятна, — думал Лазар. — Как очаровательны ее губы, распухшие от поцелуев, каштановые волосы, перекинутые через плечо!» Ему хотелось поцеловать каждую ее веснушку.

Но вместо этого он, опустив голову, повернул руки ладонями вверх и протянул их ей.

Длинные волосы Аллегры качнулись шелковой завесой, когда она склонилась над ними. Лазар неотрывно следил за ней, ожидая, что она осудит его, отвернется от него. Ведь Аллегра все равно рано или поздно заметила бы шрамы. Он не надеялся, что она примет его с этими шрамами, после того как ее родители покончили с собой. Нельзя ожидать так много от женщины.

Аллегра молчала. Лазар приготовился услышать поток упреков, но она притянула его правую руку к себе на колени, провела пальцами по старому белому шраму над веной, которую он вскрыл когда-то острым краем разбитой тарелки в том» проклятом Богом месте.

Время шло, и Лазар уже начал верить, что Аллегра не станет кричать на него.

Но он все равно ждал осуждения. Ее пальцы так нежно гладили его запястье, словно старые шрамы были просто пылью, которую можно стереть, а не рваной отметиной, оставившей след не только на коже, но и в его душе.

Ему хотелось рассказать Аллегре, что он тоже был молод и полон идеалов, когда-то давным-давно. Но та буря, которая спасла его, одновременно и обожгла. Так молодое деревце, пораженное молнией, растет потом кривым и искореженным.

Лазар хотел, чтобы она хоть что-то сказала.

Ее голова была все еще склонена, когда первая слеза упала на его запястье. Они оба смотрели на нее, и Аллегра начала втирать ее в кожу, словно драгоценный бальзам, способный унять старую-старую боль. Потом она таким же образом прикоснулась к левому запястью Лазара, а затем без слов обняла его.

Аллегра крепко прижимала Лазара к себе, спокойная и неколебимая, как зеленый остров в бурном, мрачном море.

Они оба замерли на долгое время. Он закрыл глаза, поражаясь своим слезам. Проглотив комок в горле, Лазар погладил Аллегру по спине. Когда он вздрагивал, она прижимала его к себе еще сильнее.

— Что они сделали с тобой, мой дорогой? Что они сделали с тобой? — шептала она.

Он не мог ответить и весь зарылся лицом в ее волосы, вдыхая цветочный аромат, живительный запах, так отличающийся по своему воздействию на него от опиума, причины этих шрамов, но столь же пьянящий. Аллегра гладила его спину, его плечи. Лазар удивлялся тому, что эти прикосновения мгновенно не возбудили его, ведь он так долго желал ее, но сейчас чувствовал лишь то, как жгучая боль покидает его. Аллегра оказалась сильнее этой боли.

Пораженный Лазар цеплялся за нее, свою богиню, словно в этой женщине воплотился дух острова Вознесения.

— Что заставило тебя причинить себе такую боль?

— Мне следовало умереть, — прерывисто прошептал он. — Будь у меня была хоть капля мужества, я был бы мертв. Я же, как животное, живу одними инстинктами. Никакой гордости. Я оставил их умирать. Я тоже должен был умереть!..

— Нет, Лазар, нет! — Аллегра молча рыдала, как в первые ночи после смерти отца, но сейчас из-за его боли. И каким-то образом ее слезы притупили боль и печаль Лазара.

Она подхватила губами одинокую слезу, покатившуюся по его щеке. А ему было слишком больно, чтобы испытывать сейчас унижение из-за своей слабости. Она прижала его к себе еще сильнее, и Лазару захотелось спрятаться внутри нее.

Спустя мгновение она прижалась лбом к его лбу. Он не открывал глаза, боясь встретиться с ее проницательным взглядом.

— Я знала, о, я знала, кто ты, с тех первых минут в тоннеле, но не смела поверить.

— А я и не ожидал этого от тебя.

— Лазар ди Фиори, я никогда ни в чем не откажу тебе.

Он судорожно вздохнул и посмотрел на девушку. В ее темных глазах, опушенных ресницами с золотистыми кончиками, светилась неистовая решимость и еще что-то похожее на любовь… или по крайней мере жалость. Лазару не нужна была ее жалость, и он отвернулся.

Аллегра нежно обхватила его лицо ладонями и снова повернула к себе, встретившись с ним взглядом. Лазар насторожился. Она задумчиво провела кончиком пальца по его бровям, потом по губам.

Он нахмурился, ожидая ее приговора. Уголки полных губ Аллегры опустились, как у матери, осуждающей ребенка.

«Какой замечательной она будет матерью», — невольно подумал Лазар.

Бессмысленно!

Но он бы с радостью увидел, как она носит его ребенка. Жизнь. Воссоздание. Вот чудеса, которыми Аллегра вдохновляла его.

Бесполезно!

Ни одной женщине Лазар никогда не позволял по-настоящему узнать его. Но Аллегра видела Лазара в самые черные мгновения его жизни — и спасла от них. После этого не было смысла что-то скрывать от нее, и теперь она уже слишком хорошо знала, что он собой представляет. И конечно, эта девушка не захочет его. И он не мог винить ее за это. Особенно теперь, когда она поняла, что Лазар готов в любой день прострелить себе мозги.

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая