Дом, который будет ждать. Книга 4 - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс" - Страница 3

Однако минут через пять я сделал очередной шаг и неожиданно оказался в достаточно большом зале, в котором чувствовалось движение воздуха, и я только теперь понял, какая невероятная духота царила в узких коридорах, по которым мы шли. Полной грудью вдыхая относительно свежий, но казавшийся восхитительным воздух, я внимательно оглядывался, стараясь понять, куда нас занесло. Точнее, куда нас привёл удивительный провожатый. За нашими спинами чернел узкий коридор, точно такой же, только чуть просторнее, темнел на противоположной стороне. Само же это место больше всего напоминало не пещеру, а огромную поляну, так как где-то высоко, в нереальной дали, сияли звёзды, значит, мы находились под открытым небом.

– До выхода осталось совсем немного, – Шегрил повернулся к нам, и его багровые глаза вспыхнули, – вашим шагом не больше получаса. Здесь мы с вами расстанемся, потому что дальше начинаются не мои владения. С здешним Повелителем я не враждую, но и особой дружбы между нами нет, поэтому остаток пути вы пройдёте сами. Я дам вам охранные светильники, – с этими словами он вытащил из кармана своего плаща два небольших фиала, – они не позволят местным обитателям причинить вам вред. Но не задерживайтесь, потому что как только они погаснут, вы станете абсолютно беззащитными, и я не смогу помочь. Да и никто не сможет. В фиалах света примерно на три четверти часа, вам должно хватить, если не станете отвлекаться и останавливаться. Дорога здесь прямая, заблудиться просто негде. Вы выйдете в нескольких милях от Ирманской обители, в предгорьях Ледяного хребта. Там разберётесь. Чтобы вернуться обратно, воспользуетесь помощью моего брата, Повелителя мёртвых Ирмы. Он дал слово провести вас, а мы, в отличие от людей, свои обещания выполняем всегда. Просто позовёте его, когда станет темно, он отзывается на имя Хелеш. Но помните: призвать его вы сможете лишь один раз, и сделать это лучше тогда, когда захотите вернуться. Иначе придётся добираться от Ирмы самостоятельно, а это не одна тысяча миль.

– Прими мою искреннюю благодарность за помощь, – неожиданно твёрдым голосом проговорила Минни, и я удивлённо взглянул в её сторону. На всё ещё красивом лице монахини не осталось даже следа недавних слёз, голова была гордо поднята, спина выпрямлена, в глазах горел огонь. Ирманка была удивительно, невероятно хороша, и я начал понимать, что нашёл в молоденькой жене герцога Даргеро наш с Максимилианом и Лиз отец.

– Если тебе вдруг понадобится помощь, – продолжила Минни, однако Шегрил, к моему удивлению, даже не подумал засмеяться, – ты всегда найдёшь её в обители или у любой из сестёр, бывшей или нынешней, где бы она ни находилась.

Повелитель не стал ничего говорить, он лишь поклонился женщине, но в этом движении было намного больше уважения и признательности, чем в тысяче слов. После этого он передал нам сияющие ровным зеленоватым светом флаконы, похожие на небольшие пирамидки, сделал неуловимый шаг назад и молча растворился в темноте.

– Идём, Минни, – я вздохнул и направился в сторону уходящего во мрак очередного коридора, – чем раньше выберемся с этих путей, тем лучше.

– Тебе уже не так интересны тайные дороги мёртвых? – с едва уловимой насмешкой спросила монахиня. – Но я полностью поддерживаю твои слова, Каспер. Здесь, мягко говоря, не слишком уютно и спокойно.

Наверное, если бы я знал, в какой кошмар превратятся следующие полчаса, я плюнул бы на все обязательства и вернулся бы обратно. Во всяком случае, попытался бы, хотя вряд ли без Шегрила преодолел бы и сотую часть пути.

Сначала, как только мы вступили в коридор, который действительно оказался чуть шире того, по которому мы уже шли, всё было спокойно. Я шёл впереди, а Минни следовала за мной почти вплотную. Мы даже на всякий случай привязали её пояс к моему, использовав для этого шёлковый шарф, которым были прикрыты волосы монахини.

Но неожиданно стены словно вскипели, и из них высунулись мертвецы разной степени «свежести»: от полурассыпавшихся костяков до почти не тронутых тлением. Я резко остановился, а Минни, глухо вскрикнув, крепко схватила меня за руку, по возможности прижавшись к спине.

Мертвецы смотрели на нас, и в их провалившихся глазницах пылал такой безумный голод, что даже у меня перехватывало дыхание. Они двинулись вперёд, и я приготовился дорого продать свою жизнь, но, как только первый из спешащих к внеплановому ужину мертвецов достиг границы зеленоватого света, он зашипел и остановился. Создалось впечатление, что зеленоватое свечение обжигает его, не пускает, и в этом было наша спасение.

– Быстро вперёд, – скомандовал я Минни и бросился по коридору, слыша за собой её рваное дыхание, – Шегрил сказал, что света должно хватить. Держи фиал над головой, чтобы они не могли напасть сзади.

– Молчи, не сбивай дыхание, – в голосе Минни, как ни странно, не было страха, и я с трудом поборол желание обернуться и взглянуть на неё. Но подумал и не стал этого делать: Минни права, сейчас надо сосредоточиться на том, чтобы двигаться как можно быстрее.

Между тем мертвецы уже заполнили всё пространство коридора кроме двух кругов слабого зеленоватого света. Они толпились впереди, неохотно расступаясь, когда струящийся из фиалов свет касался их тел, чтобы снова слиться за нашими спинами в сплошную, воющую от голода толпу. Мы словно плыли в море мёртвых, которые были всюду: по бокам, снизу, сверху. Я старательно отгонял от себя мысли о том, что случится, если кто-то из нас вдруг выронит спасительный светильник. Прислушиваясь на бегу, я слышал позади быстрые, но не спотыкающиеся шаги Минни, которой, по идее, как любой нормальной женщине, полагалось сейчас валяться в глубоком обмороке.

Но всё в этом мире имеет свойство заканчиваться. Завершился и наш кошмарный забег по кажущемуся бесконечным коридору. Сначала впереди едва заметно посветлело, а затем стал виден выход с тайных путей. Постепенно из маленькой точки он превратился в чётко видимый проход, и толпа мертвецов за нашими спинами разочарованно взвыла, а затем отступила в густой мрак.

Тут фиал в моих руках начал мигать, словно сердце старика, которое рвано трепещет, прежде чем замереть окончательно. Я вложил все силы в последний рывок и буквально вывалился наружу, рухнув на холодную землю, которая показалась мне желаннее любой самой мягкой перины. Фиал вспыхнул в последний раз и превратился в бесполезный кусок стекла.

И вдруг я резко сел, хотя больше всего мне хотелось не шевелиться и дать себе отдохнуть. Но я вдруг осознал, что за несколько минут до выхода, уже когда впереди сияла свобода, я перестал ощущать связь с Минни. До этого момента я всё время чувствовал, что она идёт за мной, так как шарф, которым мы были связаны, то слабел, то натягивался. И вдруг это прекратилось, но я был так занят тем, чтобы успеть добежать до выхода, что не обратил на этот момент никакого внимания. Со стоном я поднялся на ноги, и вдруг увидел, что из чёрного зева тайного хода, пошатываясь, вышла монахиня, сжимавшая в руке почти погасший фиал. Она устало улыбнулась мне и, прислонившись к скале, медленно сползла на землю. Я подбежал к ней и с облегчением убедился, что это просто обморок. Это ей просто повезло, что уже был виден выход, потому что шарф мог перетереться раньше, и тогда никто не знает, сумела бы она выбраться или нет.

Но меня ждал очередной сюрприз: присмотревшись, я увидел, что шарф не перетёрся, как я предполагал, а был аккуратно развязан. Не понял. То есть она что – добровольно отвязала себя? Но зачем? Какой в этом смысл?! Если бы её фиал погас раньше, мертвецы просто растерзали бы её. А я даже не заметил бы. Что за нелепое самопожертвование? Как же они меня бесят, просто передать не могу! И, если быть откровенным хотя бы перед самим собой, причина этого раздражения кроется в том, что я прекрасно понимаю: я на подобное не был и не буду способен. Никогда.

Пока я размышлял, выгодно мне или нет то, что Минни готова пожертвовать ради меня всем, в том числе, как оказалось, жизнью, она негромко застонала и открыла глаза.