Влюбленный герцог - Фоули Гэлен - Страница 26

• Предыдущая
• 26/68
• Следующая

— Это не имеет значения. — Хоук знал, что говорит слишком властно и резко, но ничего не мог с собой поделать и только сердито смотрел на старого ученого — из-за несчастного выражения на красивом лице Белинды. И о чем думал этот человек? Иллюстрированные рукописи для него важнее этой бесценной девушки?

— Прошу прощения, — вздохнула Бел. — Ты прав — я веду себя глупо. Просто я соскучилась по тебе, старый ты чародей. А теперь давай посмотрим, что я тебе привезла. — И, быстро вытерев слезы, она направилась к койке, куда слуга Хоука положил подарки. — Видишь, папа? Новая подушка и одеяло, бренди и нюхательный табак.

— А разве я нюхаю табак, Линда-Бел? Что-то я не припомню! — И он засмеялся так, словно его пустая голова — это самая смешная вещь на свете.

Хоук, нахмурившись, отвернулся.

— Не знаю, папа, но, во всяком случае, ты можешь дать взятку сторожу, угостив его табачком.

— Ах, верно! Какая ты умная, дочь моя! А ты, случайно, не принесла мне… э-э-э… книг, а? — спросил он нетерпеливо, точно ребенок, ожидающий подарка в рождественское утро.

— Конечно, принесла.

Отец с дочерью закудахтали над тремя новыми книгами, купленными Белиндой, — чрезвычайно скучными трактатами, по средневековой и классической истории; Хоук и его лакей обменялись недоумевающими взглядами.

Наконец старик повернулся к нему:

— Ваша светлость, почему бы нам не откупорить бутылочку бренди, принесенную Бел, и не выпить по глотку, а?

По его непринужденной, джентльменской манере держаться никак нельзя было подумать, что разговор происходит в тюремной камере, а не в домашнем кабинете Гамильтона.

Хоук вежливо улыбнулся:

— Нет, сэр, но я благодарю вас за предложение.

— А как вы… как вы познакомились с моей дочерью, кстати? — спросил Гамильтон.

Наконец-то этого человека заинтересовало что-то, кроме его трактатов!

Если бы его, Хоука, дочь появилась разодетая в пух и прах под ручку с незнакомым мужчиной, он прежде всего спросил бы об этом, после того, возможно, как сбил бы этого мужчину с ног. Хоук приготовился отвечать, но мисс Гамильтон опередила его.

— Его светлость — сама доброта, папа. Его юная сестра, леди Джасинда Найт, — одна из наших учениц, которых я сопровождала в Париж.

— Вот оно что, — отозвался старик, весело улыбнувшись Хоуку. — Как мило.

Хоук наморщил лоб. Разве он называл ей имя своей сестры?

— Бел, дорогая, — продолжал Гамильтон, — а ты и на следующий год будешь преподавать в «Пансионе миссис Холл»?

Хоук вздернул бровь. Преподавать? Белинда старательно избегала его взгляда, беспокойно шагая по камере.

— Буду, если понадобится, папа. Я не отказываюсь от работы, но к тому времени мы, конечно, вернемся в Келм-скот. У меня уже накоплена почти вся сумма.

— Ах! Верно, верно, ты права. Как удачно! Разве она не умница, мистер… то есть ваша светлость?

Хоук смотрел на Белинду, словно видел ее впервые.

Она же, словно почувствовав, что он совсем заблудился в бессмысленном разговоре, пытаясь разобраться в том, чего она никогда ему не говорила, бросила на него взгляд, одновременно предупреждающий и умоляющий.

— А вы, ваша светлость, сопровождали девиц в Париж? — нерешительно осведомился ее отец.

— Разумеется, нет, папа, — ответила за Хоука Белинда с упреком, легонько шлепнув отца по руке. — Его светлость — слишком важная персона, чтобы возить по Европе будущих светских дам.

С нервным смешком, который вовсе не пристал холодной, властной звезде полусвета, она принялась застилать отцовскую койку чистыми простынями, положив сверху новое одеяло и взбив дорогую подушку, набитую гусиным пухом, которую только что купила.

Хоук смотрел на нее, и сердце у него разрывалось от боли. Ведь как, казалось бы, легко — отправиться в магистрат и вызволить ее отца из долговой тюрьмы, но он знал, что ни за что не сделает этого.

Для человека с его средствами сумма долга мистера Гамильтона была ничтожна, но этот легкомысленный глупец заслужил тюрьму — он должен быть наказан за страдания своей дочери. Кроме того, если он вызволит Гамильтона из «Флита», Белинда, чего доброго, не останется с ним, а он, черт побери, нуждается в ней. Для того, чтобы разгадать тайну смерти Люси. Для того, чтобы она жила в его доме и играла на его расстроенном фортепьяно.

Когда вернулся тюремщик с сообщением, что свидание закончено, Белинда обняла отца и пообещала прийти через два дня. Она спросила, нужно ли ему еще что-нибудь; старик Гамильтон ответил, что был бы рад получить бумаги и чернил. Затем он обратился к Хоуку, простодушно глядя на него:

— Для меня большое утешение — знать, что у моей дочки есть надежный друг в огромном мире за этими стенами, ваша светлость. Я перед вами в долгу.

Эти безыскусные слова благодарности были произнесены так обезоруживающе, что Хоук кивнул и потряс протянутую руку.

Белинда, отвернувшись от отца, глянула на Хоука с глубокой благодарностью. И этот взгляд придал всему смысл. Поражаясь собственному недомыслию, Хоук пошел следом за Бел. Лакей, уже с пустыми руками, замыкал процессию, пока они направлялись за тюремщиком к выходу.

Теперь, познакомившись с Гамильтоном, Хоук понял, почему Белинда прилагает такие неимоверные усилия, чтобы держать отца в этом отделении тюрьмы — более чистом, теплом и комфортном. Старый джентльмен не выжил бы в переполненных преступниками общих камерах.

Но он все еще не понимал, что скажет ей, когда они останутся одни. Преподавательница пансиона? Единственное, что он понял из всего этого, — что она преподавала у миссис Холл в ожидании, пока ее жених вернется с войны и женится на ней, но что она в конце концов отказалась и от того, и от другого, решив посвятить себя ремеслу, которое принесет ей больше денег и поможет спасти и себя, и отца. А сейчас ему даже не хотелось думать, какие отношения связывают ее с Джасиндой.

Внезапно впереди послышался шум драки и громкие крики. Завернув за угол в очередном полутемном коридоре, они увидели страшную сцену. Покрытый шрамами надзиратель, которого Хоук видел внизу, огромный, как медведь, с висящим на поясе кольцом с ключами, швырнул к стене дерзкого молодого заключенного и начал избивать его тяжелой дубинкой.

Хоук остановил Белинду. Конечно, надзиратель просто выполняет свою работу, но Белинде видеть это ни к чему.

— Стойте, дорогая. — Он быстро огляделся. — Здесь есть другой выход? — обратился он к сторожу, но тот уже бросился на помощь своему начальнику. И тут Хоук увидел лицо Белинды. Она была до жути спокойна, лицо ее побледнело и походило на гипсовую маску. Она смотрела на тюремщика, крепко сжав губы. В темном коридоре она, бледная и безмолвная, казалась призраком — или ангелом, спустившимся на землю, который опечален происходящим, но отчужден от него. Белокурые пряди ее волос слегка развевались на сквозняке.

Хоук решил немедленно увести ее отсюда. Придется отыскать другой выход. Он крепко схватил ее за руку.

— Пойдемте, дорогая, — прошептал он, но она не шелохнулась.

— Я не стану бегать от него, — проговорила она помертвевшими губами, и ее слова падали на крики заключенного тихо, как лепестки розы.

Припав к его руке как дитя, она пошла вперед, не обращая внимания на протесты Хоука.

На войне, которую она вела, не было ни пушечных выстрелов, ни пуль. Войска, которые схватились в этот момент, находились внутри ее, сражаясь так, словно хотели разорвать надвое ее душу, но бежать она не желала. Она решила во что бы то ни стало выстоять, не полагаясь на защиту своего могущественного покровителя, и пройти мимо, посмотреть в глаза этому чудовищу — пусть он знает, что она его больше не боится. Он скорее всего ничего не поймет, но для нее достаточно и того, что она победила свой страх, а это самое главное.

«Я не побегу. Я не побегу. Я не побегу», — снова и снова повторяла она, хотя побрякивание его ключей царапало ее по сердцу, как будто по нему водили осколком стекла.

Именно этот звук повторялся в ее кошмарах.

• Предыдущая
• 26/68
• Следующая