Начальник милиции (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 19

— Я только калитку приоткрыл, — невинно пожал я плечами, — а пёс ка-ак выскочит! Как выпрыгнет! Чуть меня не сшиб, чесслово, Артур Саркисович.

Оп… А откуда я знаю имя этого… этого инспектора ГАИ лейтенанта Казаряна? Ох… что ж, удачно. И фамилию знаю, и должность. То, что он гаишник — на лбу у него не написано. В этом времени форма у служителей дорог не отличалась от других служб МВД. Гаишника можно было узнать лишь по полосатому жезлу, мотоциклентым крагам и хитрым усам. Ни того, ни другого у Казаряна сейчас не было. Получается, что я как-то выковырял из подсознания информацию, которой владел мой предшественник? Бляха-цокотуха! Или это предшественник волю почуял? А что если он меня вытеснит? Из тела? Ну уж нет, теперь это моя тушка и я буду ее жить.

— Слюшай да э-э-э, — протянул гаишник. — Зачэ-эм в Трубецкого доской кинул?

— Кто в меня кинул⁈ — к нам уже подвалил оперок-инспекторок, потирая на лбу шишку с зрелую сливу.

— Да не в тебя я кидал, — всплеснул я руками, открыто, честно и с душой. — В псину свою. Гляжу, прет как паровоз, вот-вот Антошеньку задавит (блин, и инспектора розыска я тоже знаю, как зовут). Вот и швырнул, но промахнулся малость. Но это ничего… Никто же не пострадал, Мухтар только брючину тебе обделал, а так все обошлось. Да, Антон Львович?

Присутствующие глянули на мокрую штанину Трубецкого и сдавили смешки ладошками, прижатыми к губам.

Оперативник что-то прошипел себе под нос, зыркнул на меня недобрым взглядом и поспешил ретироваться. Оно и понятно, с мокрой брючиной западло ходить. А в помещении так вообще вонять будет.

— Морозов! — из окна второго этажа свесился начальник. — Быстро ко мне в кабинет!

Если кто и мог видеть мои умышленные действия по освобождению пса из «плена», то это Кулебякин. Похоже, мне амба.

Уволит? Жаль, что нет…

Я вошел в кабинет начальника. Даже постучал в дверь.

— Морозов! Ты совсем охренел! — с порога вызверился на меня шеф. — Это что было вообще⁈

— Понимаете, товарищ майор, — я включил режим послушного простачка, даже стараться особо не пришлось, мой предшественник был рохлей, и как-то сейчас само собой все выходило, — я клетку открыл, а она как побежит, как побежит!

— Кто побежит?

— Мухтар.

— Ты дебил, Морозов? Во-первых, Мухтар не она, а он.

— Я имел в виду, что собака…

— Отставить! Во-вторых, не клетка, а вольер. Если собака сбежала, поймаешь, вернешь, иначе из зарплаты ее стоимость балансовую вычтем и выговор влепим. И в-третьих… При чём тут вообще собака? Я тебя не об этом спросил. Какого рожна ты самовольно планерку покинул? Ядрёна сивуха!

Майор еще поорал. Побрызгал слюной — и послал меня в кадры зачем-то.

Я рад был смотаться из его кабинета, бесит он меня, похож на младенца — лысый и все время орёт. И главное, в морду не дашь и перцем не сыпанешь — начальник ведь.

Кабинет отделения кадров оказался тоже на втором этаже. Дверь нараспашку, у раскрытого окна стучала по клавишам пишущей машинки старший лейтенант Вдовина Мария Антиповна.

Увидев меня, она нехотя оторвалась от клавиш. Критически оглядела с головы до ног, будто прицениваясь ко мне, как к мужчине, поморщилась и вздохнула:

— Садись, Морозов, пиши объяснение.

Ее изящный пальчик указал на стул возле еще одного стола, заваленного бумагами. Там явно никто никогда не сидел, стол предназначался для номенклатурного хлама, железного электрического чайника и прочих кабинетных нужностей. И посетителей кадров там размещали ещё, таких как я сейчас. Вдовина была в кабинете одна, единственный кадровик ГОВД. Оно и понятно, отдел Зарыбинской милиции совсем небольшой, как, впрочем, и сам городок.

Я деловито раздвинул кипы бумаг (какие-то представления, характеристики, личные дела сотрудников и прочий мусор) и уселся на скрипучий стул, который был еще крепок, но явно старше меня нынешнего.

— Петр Петрович сказал взять с тебя объяснение, почему ты самовольно ушел с планерки, — женщина снова глянула на меня и вздохнула, мол, свалился на мою голову, нет чтобы нормального мужика ей в кабинет заполучить, побеседовать, а тут малохольный кинолог. Хм… я глянул на ее пальцы, кольцо обручальное не на правой, а на левой руке. Вдова, получается, у нас Вдовина? В поиске… вот откуда у нее эти игривые искорки в глазах. Но пока она глядела на меня, они у нее потухли. Что же ты за человечек такой был, Саша? Что никто тебя всерьез не воспринимал? Даже такие интересные и не слишком требовательные женщины, как птичка-кадровичка. Ну нет, так дело не пойдет! Это надо исправлять. Срочно…

Я подошел к инспеткорше, свесился над ее столом и тихо грудным голосом проговорил:

— Подскажи, Мария Антиповна, а как правильно писать: -тся или -ться?

— А какое слово?

— Козёл…

Она коротко хихикнула и переспросила:

— А почему козёл?

— Начальник ваш… то есть наш, козёл. Все время тиранит вас… нас. А вы молчите.

Видно, задел за живое. Вдовина на миг погрустнела, задумалась, а потом моргнула и снова заулыбалась:

— Петр Петрович — человек неплохой, где-то в глубине души. Просто ему тяжело на такой должности… И с таким личным составом.

— Хм… На какой такой должности? — тихо, заговорщически проговорил я и наклонился еще ближе, уже чувствовал дыхание кадровички. Сладковатое-помадное.

— Ну-у… Непросто быть руководителем среднего, так сказать, полета. И сверху спрашивают, и личный состав неприятностей доставляет…

Она снова вздохнула. Мол, не ставь меня в неудобное со всех сторон положение.

— Как-то ты корректно выразилась, Мария Антиповна, — улыбался я. — Так и говори, что тяжело быть начальником-середняком. И выше тебя придурки, и ниже тебя придурки.

— Ха-ха, — закрыла смешок ладошкой женщина. — А ты с юмором… Можно просто Мария.

— Хорошо… просто Мария, — подмигнул я.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Кудрявый.

— Маша!.. э-э… Мария Антиповна! — выдохнул он, увидев, что я сижу на столе кадровички на расстоянии от нее слишком близком, чтобы это было случайностью. — А что здесь происходит?..

— Антон Львович⁈ — вскочила со стула женщина и зачем-то одернула юбку, будто она могла стать длиннее и закрыть колени. — Саша, то есть Александр Александрович, тут объяснение пишет. А ты… вы что хотели? И что у вас с лицом. Это шишка?

— Объяснение? И долго он будет писать объяснение? — с нескрываемым раздражением кивнул на меня Трубецкой.

— Буду писать, пока не напишу, — вставил я.

Но Трубецкой мой ответ проигнорировал, обошел меня, как мебель и как-то бочком приблизился к кадровичке, проговорил нарочито сухо, но настойчиво:

— Мария Антиповна, можно вас на минуточку попросить в коридор выйти? Мне тут надо проконсультироваться по рапорту на секретку. Сами понимаете, — он еще раз кивнул на меня, — что товарищи, что не имеют допуска, нам не нужны…

— Антон Львович, — женщина вырвала локоток из пальцев оперативника. — Я занята, не видите, у меня человек. Придите, пожалуйста, потом, или излагайте при товарище Морозове. Уверена, что рапорт на секретку — документ вовсе не секретный.

— Хорошо, Мария… Антиповна… — проскрежетал зубами милиционер. — Я тогда позже зайду.

Он пошел на выход, бросив на меня через плечо многозначительный взгляд. Мол, не лезь, собачник, не твоего поля ягодка. Ну-ну.

— Чувствуете? — поднял я голову и втянул воздух ноздрями.

— Что? — спросила старлейка, а оперативник замер в дверях.

— Попахивает, будто от столба.

— Какого столба? — недоуменно вскинула изящно выщипанную бровь Маша.

— Который собаки метят…

— Хи-хи, — кадровичка не выдержала и, опустив глаза, сдавленно засмеялась.

Хоть инспектор угрозыска и переоделся (теперь он вынужденно был одет по гражданке), но все ГОВД уже знало, что Мухтар утром его пометил. Такие новости разлетались со скоростью звука. В век, когда не было интернета, о всех локальных событиях узнавали немедленно — через сарафанное радио.