Выбери любимый жанр

Месть – блюдо горячее - Свечин Николай - Страница 5


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

5

– Буду признателен.

На том и порешили. Расторопные сыскари вызвали извозчика, питерец доехал до гостиницы Морозова, заселился и сразу отправился в буфет. Солянка, жаркое из цыплят и лафитничек горькой английской привели его в благодушное состояние. Есть все-таки удобства от того, что ты в высоких чинах. Взял и сбежал на берега Оки, покуда другие ожидают смены начальства. Командировка пустяковая, все у Баулина в порядке, можно сильно не утруждаться.

Лыков прилег на диван и ненадолго вздремнул. К шести он спустился вниз, там его уже дожидался городовой сыскного отделения Жвирко.

– Ваше высокородие, экипаж ждет. Позвольте полюбопытствовать: тот, кого вы ищите, не с сургучного завода Шумилкина будет?

– Вроде бы с сургучного. А что?

– Тогда мы дом его уже разыскали. Их благородие начальник отделения распорядился, дал мне поручение. Я того… руки в ноги. И попал в точку. Василий Иванов Полудкин, караульщик сургучного завода. Проживает действительно в доме Власова. Это во втором порядке, ближе к кладбищу, насупротив переезда к Никольской улице.

– Молодец. Покажешь – и свободен.

Через полчаса статский советник уже обнимался с отставным ефрейтором. Василий был еще в силах, руку пожал крепко. Гость явился не с пустыми руками, а притащил корзину закуски и бутылку смирновской водки.

Бывший денщик жил холостяком, но в комнате был порядок. Он поймал взгляд питерца и пояснил:

– С армии привычка осталась. А бабы – ну их к анчутке[13]!

Два часа разговаривали старые знакомые. Бутылке свернули голову, но беседа протекала в спокойных тонах. Полудкин, долго служивший при офицерах, этикет знал и фамильярности себе не позволял. Лыков вручил ему четвертной билет в подарок от барона да еще прибавил столько же от себя. Василий очень обрадовался неожиданной премии:

– Весна скоро, а сапоги прохудились. И калош нету. Шапка опять же – ветром наскрозь продувает. Уж я приоденусь! И на Марию Елизаровну останется.

– Что за Мария Елизаровна? – встрепенулся сыщик.

– Да ходит тут одна…

– А говоришь – к анчутке!

– Ну, силы пока есть, надо их применять…

В одиннадцатом часу гость засобирался – пора и честь знать. Запасной ефрейтор взялся проводить его до извозчика:

– У нас на всем поселке ни одного фонаря. Пойдемте вместе, Лексей Николаич, мне так спокойнее будет.

Действительно, на улице было хоть глаз выколи. Извозчики в этой глухомани тоже не водились, и парочка дошагала аж до казенного винного склада на Никольской. Там подвыпивший парень в барейке[14] торговался с «ванькой». Лыков, прервав спор, уселся в сани и приказал вести себя в гостиницу Морозова.

– Семьдесят копеек, – буркнул возница.

– Угу.

– Возьмите меня с собой! – заорал парень, хватаясь за дышло. – Христа ради, а то ведь замерзну!

– Ему в Рыбацкую слободу, – пояснил «ванька». – Это ишшо полтина, а у глота в кармане тока вошь на аркане. Облагодетельствуете или ну его?

– Обла… ну, ты понял. Садись, земляк.

Так и поехали с ветерком. У гостиницы питерец слез, дав извозчику два мятых рубля. Тот снял треух:

– Благодарствуйте, ваше степенство. Есть же добрые люди… – И повернулся ко второму седоку: – Видал? Поехали в кабак, тут недалеко водка эх и скусная!..

Глава 3

Рязань

Лыков управился с ревизией за полтора дня. Рязань невелика: сорок тысяч населения, а со слободами пятьдесят две. Полиция в целом с работой справлялась. Кроме 150 городовых имелось еще 53 конных стражника. В Ново-Александровской, иначе Троицкой, слободе имелся свой штат, включающий 11 собственных кавалеристов. Два частных пристава и четыре помощника руководили этой маленькой армией. Особенностью рязанской полиции было то, что в роли помощников приставов выступали околоточные надзиратели (околотков как таковых не существовало).

Другую особенность Лыков заметил, когда пришел к полицмейстеру. По всей России начальник полиции имел казенную квартиру в помещении управления. Только в Риге, где богатые горожане баловали своих «фараонов», полицмейстер занимал шикарное помещение на лучшем проспекте. И вот выяснилось, что в скромной Рязани главный «фараон» тоже живет вне стен управления. А снимает жилье в доме Красного Креста на Введенской улице.

Квартира у надворного советника оказалась скромная, но удобная. Алексей Николаевич рассказал ему, что дела его почти закончены. Ничего страшного его ревизия не выявила, мелкие замечания не в счет. Но спешить назад в Петербург гость не собирается. Там меняется в Департаменте полиции начальство, пусть новый директор войдет в дела… Кузнецов полностью его поддержал:

– Бог с ними, с невскими гранитами. Поживите у нас. Сочиняйте потихоньку отчет да и город посмотрите. Сходите в театр, что ли… Посетите Рюмину рощу… Конечно, зима, много не нагуляешь, и рано темнеет, но по-провинциальному уютно и весело.

Поняв, что с полицмейстером они договорятся, статский советник затронул другой важный вопрос:

– Петр Григорьевич, а поехали со мной к губернатору.

– Зачем? – сразу насторожился тот.

– Хочу рассказать ему кое-какие тайны петербургской полиции. О чем не пишут в газетах.

– Князь собирается перейти на должность столичного градоначальника, ему это будет интересно. А мне зачем знать лишнее?

Лыков придал голосу интимность:

– Вдруг его сиятельство захочет взять вас с собой? Так часто случается.

– Надолго ли такое счастье? – желчно ответил Кузнецов. – Нет уж, столица это такая трясина… Я прижился в Рязани, не хочу отсюда уезжать. Да и князь себе на уме, не обольщайтесь на его счет.

В результате Лыков отправился на Мальшинскую один. Соединился с начальником губернии через телефон, сказал, что надо встретиться, и услышал:

– Приезжайте прямо сейчас.

Оболенский встретил командированного настороженно:

– Вы по делам ревизии? Неужели что-то дурное раскопали?

– Нет, в сыскном отделении все в порядке, я так и напишу в акте. А поговорить хотел о нравах петербургской полиции. Вам ведь скоро принимать ее под свою команду.

– И что?

– Вы слышали историю околоточного надзирателя Иванова из Первого участка Казанской части?

Князь подумал-подумал и спросил:

– Это который застрелил своего начальника?

– Да, участкового пристава подполковника Шебаева.

– Газеты писали что-то такое…

Лыков начал рассказывать:

– После того как околоточный убил пристава, он сдался судебному следователю. И три дня на допросах рассказывал ему о жутких вещах, которые творятся в полиции градоначальства. Но всего сообщить не успел.

– Почему?

– Умер в камере. Отравили цианистым калием, чтобы заткнуть рот.

Губернатор откинулся на спинку стула и пробормотал:

– Вот даже как… Отравили в тюрьме…

– Да, там длинные руки, дотянутся до кого угодно.

– Чьи руки, Алексей Николаевич? Договаривайте!

– Градоначальника Драчевского и его окружения. А проще сказать, банды. Так что слушайте. Перейдете к нам в Петербург – пригодится.

И Лыков стал рассказывать о злоупотреблениях, что развел в столице человек, которого Оболенскому предстояло скоро сменить. Беседа шла почти два часа, князь узнал много нового и был признателен столичному гостю за предоставленные сведения. В конце разговора он спросил:

– Кому я могу там верить?

– Начальнику сыскной полиции Владимиру Гавриловичу Филиппову. Честный, неподкупный, справедливый и опытный.

– Спасибо, я запомню эту характеристику.

Ревизия в целом была закончена, осталось лишь оформить ее результаты. А Брюн-де-Сент-Ипполит по-прежнему сидел в Омске и не спешил занять место Степы Белецкого. По всему выходило, что Лыков выбрал себе слишком легкую командировку. В тихой Рязани ему просто нечем было заниматься. Ну, еще неделю можно было протянуть, но не больше.

5
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело