Рубеж-Британия (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 53

— Андрей, защита основного флота в приоритете, — говорит напарница, корректируя курс. — Крупные корабли нужно сохранить любой ценой. Не бросайся помогать малым броненосцам, на которые влезли, их не спасти. Экономь силы.

— Я понял, — быстро соглашаюсь, пытаясь сохранить хладнокровие.

Сомнений нет, почему Агни стремилась сюда без отвлечений. Нам нужно сохранить британский флот любой ценой. Пока он существует, есть шанс перебить всех тварей, застрявших на этом острове. Пусть для Британии и горько. Но для всего остального мира — это шанс.

Флагман флота сигналит нам прожектором. Британцы собрались отступать. Но не мы!

Авангард пожертвовали отчасти не зря, оказавшись на кораблях, твари с них уже никуда деться не могут. Это бы утешало, если бы «водомерок» не было так много. Около пяти сотен, устремились дальше, пытаясь догнать ближайшую эскадру.

Агни бросается в бой на первую группу «водомерок», которые почти настигают очередной корабль. Я выбираю цели южнее, прикрывая отступление среднего корабля, который еле тащится и по сути уже обречён.

Стоит приблизиться метров на триста, как на меня обрушивается шквал из ледяной шрапнели! Барабанит тонко, оттого не сильно переживаю. Но прикидываю, что от такого «дождя» людям точно не поздоровится, а обычным мехарам есть риск получить в турбину.

У меня и самого пару раз вспыхивает в соплах, спешно латаю повреждения. И с лёту рублю первую тварь по спине. «Водомерка» хоть и твёрдая, но клинок тяжёлый входит с искрами на полметра. И этого хватает, чтобы распороть оргалида, а вскоре и расколоть пополам.

Вместе с трупом мешок с тварями идёт ко дну. Спешу поразить следующего! Увидев, что шрапнель летит со спины преимущественно вверх, стараюсь лететь пониже, едва касаясь воды. Так хоть меньше получаю. А то град такой обрушивается после первого уничтоженного, что начинает рябить обзор. Я уже не говорю о том, что турбины глохнут с неимоверной скоростью от попаданий.

Мы с Агни вычислили безопасный угол атаки почти одновременно и начали топить гадов одного за другим.

Увидев нашу эффективность, британский флот перестал палить сюда, переключившись на берег.

Около часа мы метались с напарницей, пока уже не полетели вперёд встречать вторую волну. Всё бы хорошо, но руки с ногами стали отниматься. И я едва не упал в воду, после очередной атаки.

— Андрей? — Спохватилась Агни, заметив, что я оплошал.

Выровнявшись, не сразу ответил.

— Слишком интенсивный бой второй день, тело не привыкло, — признался всё же. — Прости.

— Я понимаю… прикрой воздух. Сможешь?

— Да.

Стаи не полетели на нас, а обрушились на флот. Шквал пулемётного огня заполонил небо. Там же и два британских меха неуклюже отбиваются, пока лечу на подмогу. Один мехавод неудачно попадается под лапу стрекозы и вместе с ней падает в воду. Ныряю за ним!

Удаётся вытащить уже на глубине пятидесяти метров и поднять на палубу крупного корабля. Но пилот уже мёртв, захлебнулся от воды, попавшей через пробоины.

Устремляюсь на стаю, которая ещё не достигла зоны поражения кораблей. Из последних сил ражу «стрекоз», но ошибаюсь на крупной. Она впивается в меня, и мы оба летим в воду.

Агни далеко, но она успевает понять в чём дело. Я же ныряю в пучину и иду ко дну, держа тварь, пока та не перестаёт рыпаться.

К счастью, на ста сорока метрах Медведь достигает дна. Пролив оказался не таким глубоким. Через три минуты я заметил идущий ко мне Чёрный мех. Агни нырнула за мной.

Подал признаки жизни и вылез из–под туши оргалида сам. Но она всё равно дошла до меня и подцепила клинком. А затем и вовсе переместилась под меня, чтобы толкать на поверхность. Так и выбрались.

Взлететь смог и сам.

— Ты как⁉ — Первое, что раздалось в эфире. — Всё, уходим. Мы сделали, что могли.

Утешить себя могу лишь тем, что главную ударную волну мы остановили и дали возможность флоту перегруппироваться, корабли встали плотнее для большей интенсивности огня.

Агнесса повела на восток по побережью. Через десять километров начались крутые скалы, где оргалиды идут тонкими струйками в нашем направлении, но без особого энтузиазма, будто прогуливаются. Вскоре вылетаем на артиллерийские позиции и мощные фортификационные сооружения, где армия британцев стоит довольно уверенно.

Ещё западнее базируется целый воздушный флот: около семидесяти дирижаблей готовится к вылету с бомбами. В небе кружит дюжина планеров–разведчиков. Тут же и два британских мехара с Бирмингема обозначились, докладывая, что прибудут ещё четверо союзных в прикрытие. Похоже, готовится очередная операция, в которой мы не принимаем участие.

Рядом порт, где с кораблей сходят французские солдаты, выгружаются пулемёты, артиллерия, лошади.

Пока стоим! Готовимся отражать третью волну.

Миновав главную линию обороны, летим в тыл. Ещё не тронутая не пожжённая земля придаёт некоего спокойствия. И надежды на то, что сюда они не дойдут. Спускаемся близ военного палаточного городка на проросшую поляну близ реденького леса. К нам сразу мчит конница с офицерами. Рапортуют принцессе обстановку, та передаёт быстрое сообщение прямо из кабины, чтоб телеграфировали в Лондон.

Только после этого Агни расслабляется. И спускается из машины первой.

Стыдно признать, но самому мне вылезти не удаётся. Даже когда кладу мехара на спину. Помогает напарница с неожиданно ироничной улыбкой.

От смены зрения в первые мгновения кажется, что я попросту слеп, а затем ограничен в восприятии. Глова кружится, привыкаю не сразу. Ещё вчера такого не было. Похоже, к Медведю я прирос.

Вероятно, заметив мою растерянность напарница придерживает и помогает присесть. Сама она чествует себя намного лучше, судя по всему.

Заваливаюсь прямо на траву пластом. Пусть и в небе не то дымка, не то пасмурные облака, но сегодня тепло. А может от тела веет жаром.

Агни в трёх метрах от меня также укладывается в траву. Слышен топот копыт и суета. Людские звуки, они… успокаивают.

Будят солдаты к обеду, которые приносят нам консервы и галеты. А ещё бутылку рома в придачу. Я и не сразу понял, что в таре алкоголь, вот почему напарница посмеялась, получая её в руки бережно.

Покрывало дали плотное, похожее на ткань палатки, куда мы всё и разложили. Пикник, как здесь выразились, мог бы удастся на славу. Никто и не тревожит генеральшу с капитаном. Не отпускает лишь чувство острого беспокойства, что на западе сейчас продолжается драка.

— Восстановился? — Спрашивает Агни деловито, сидя на куске плаща и без всяких церемоний наворачивая мясо прямо из банки, которую любезно вскрыли простым ножом солдаты.

— Да, — ответил вздыхая. А руку с вилкой всё равно потряхивает.

Агни пьёт из бутылки, кривится. Уж не думал, что станет это делать.

— Хлебни, — предлагает и мне, в глаза не глядя. Вижу, что и у неё тело подрагивает. А по шее идут мурашки.

Мы оба какие–то дёрганные. Она уж точно на взводе. А у меня периферийное зрение шалит, мерещится движение да белый блеск от чёрных граней и, кажется, вот–вот из леса тварь выскочит.

— Ты думаешь, стоит? — Спрашиваю, принимая бутылку.

— В кабине кровь очистится, поэтому ты будешь трезвый, а сейчас тебе не мешало бы расслабиться, — отвечает деловито.

— А тебе? — Усмехнулся я.

— И мне, — легко соглашается, отворачиваясь.

Смотрю на неё. Вижу, задумалась.

— Агни? — Окликаю.

— Да, — отвечает, не оборачиваясь.

— Ты помнишь наши встречи во Владивостоке?

— Да, — отвечает односложно и вздыхает.

Передаю бутылку ей, хлебает и бессильно опускает на траву. Снова не смотрит на меня.

А мне навеяло вдруг. Будто жаль стало, что больше так мы с ней не сядем. Всё в пепел превратится. Трава, цветы полевые. Смотрю на всё и уже прощаюсь. Да, это не моя родная земля, не мой Владик. Но тоскливо очень, потому что всё так похоже.

Может, я и дурачок сентиментальный. Но начинаю рвать полевые цветы, жёлтый, голубенький, я даже не знаю, как они называются.