Юрьев день (СИ) - Француз Михаил - Страница 41

— Да… уж, — откинулся на спинку своего стула Алексей Константинович. — Умеешь ты… озадачивать.

— Ну, — только и смог, что пожать плечами и с новой силой и разыгравшимся аппетитом накинуться на свой салатик. — «Пиздеть, не мешки ворочать»… — прочавкал я, набивая рот.

— Да уж, — весело ухмыльнулся он. — Трудно не согласиться…

Какое-то время мы кушали молча. Алексей, наконец, тоже вспомнил о своей рыбной вкуснятине и решил воздать ей должное. Однако, потом, разговор всё-таки продолжился.

— Знаешь, Юр, послушал я тут, на досуге, твою песню… — начал Алексей Константинович, отодвигая опустевшую тарелку и придвигая чашку с чуть поостывшим чаем.

— О? — искренне заинтересовался я. — И как?

— Голос у тебя хороший, — пожевав губами, начал он. — Музыка интересная… стихи красивые… но… Как бы это сказать, Юр? Не мог бы ты как-то полегче, что ли?

— В каком смысле? — не понял его я.

— Нет, я, конечно же понимаю, что ты на отца обижен за то, как он с тобой поступил, за то, что не оставил тебя в Кремле. Тебе, наверняка, кажется, что он тебя бросил, что это жестоко и подло… я сам через это проходил, но…

— Но? — вообще уже ничего не понимал я.

— Но называть кровь Долгоруких «просто водой»… не перебор ли? — просто убил меня следующей своей фразой Алексей Константинович. — А Императорскую семью — «нищими»? — ещё и контрольный в лоб сделал Алексей. — Не знаю, как Император, а Князь обиделся. Да ты, наверное, и сам его уже видел…

— Вот, значит, как… — заторможенно проговорил я, вспоминая мрачное лицо отца в белой комнате. И то, как он тяжко молчал всю дорогу до Кремля. Это что же? Он из-за песни?

— Ты, Юр, возможно, и правда гениальный поэт и композитор, но… твои песни ранят близких тебе людей…

Слова Алексея Константиновича о моих песнях застряли в моём сознании. Я крутил их и так, и эдак. Пробовал применить к конкретному тексту «Стрелы» и… приходил в ужас от того, что же именно я там спел. Точнее, от того, что могли нафантазировать себе местные, знавшие, кто же такой Юрий Кавер на самом деле. А таких, кстати, совсем не мало.

Отец, брат, возможно, мать (у нас с ней вообще сложные отношения после того случая с «купанием», их никак нельзя назвать близкими или тёплыми), Алина, её отец и, возможно, его деловые партнёры, люди на студии звукозаписи, Алинин водитель и… одноклассники.

Да, блин, вся школа уже, наверняка, гудит об этом! Всё ж, такое событие, как попадание песни такого же ученика, как они, которого ты каждый день видишь своими глазами, в Топ-10 крупнейшей радиостанции в стране, не может остаться незамеченным.

А у каждого из них есть родственники, соседи, друзья и некий круг общения за пределами школы… то есть, пока я тут дурью маялся и во всяких там белых комнатах сидел, по городу начинал распространяться просто пожар скандала… о котором нельзя говорить открыто на тв или радио. Всё ж, открыто обсуждать дела семьи собственного Князя, может быть слегка… или не слегка чревато.

А вот на кухнях обсуждать эту новость никто точно не запретит. И, скорее всего, её обсуждают.

Хм? Тогда, если подумать, десятое место «Стрелы» в Топе… искусственно занижено административным ресурсом? Поздно спохватившимся, правда… Как бы это проверить? Хм… да элементарно!

Всего лишь посмотреть во Всесети статистику скачиваний и прослушиваний этой песни.

Я посмотрел. И статистика была внушительной. Такой внушительной, что песня должна была быть достойна первой строчки рейтинга, а не десятой… особенно, если смотреть статистику на сайтах «пиратов» (они тут тоже были, с ними тоже боролись, но точно так же, как и в мире писателя, довольно вяло), а не на официальных музыкальных сервисах и платформах.

Вот это я учудил…

Хотя, с другой стороны, как говорят в шоубизнесе: «Плохой рекламы не бывает!». Не важно, что о тебе говорят, лишь бы говорили. А обо мне говорят! Ещё как говорят!

Одна из самых обсуждаемых тем на музыкальных и околомузыкальных форумах: что теперь со мной сделает мой отец. И тот факт, что я исчез из школы в неизвестном направлении почти на двадцать дней, просочившийся от школьников в сеть, очень подогревал эту тему. Предположения были самые разные… некоторые фантазии даже почти совпадали с реальностью. С тем, что со мной происходило в белой комнате.

Ну, как минимум, предположения, что мне долго и со вкусом били морду… и иные части тела… ногами.

До пыток электричеством и водой как-то форумчане не додумались. Подсказать им, что ли? «Подбросить говна на вентилятор»? Пусть повоняет… Может, отцу стыдно станет?.. Хотя, о чём это я? Пётр Андреевич Долгорукий и «стыдно»? Ха! Эти слова даже в одной книге не встречаются, не то, что на одной странице…

Однако, всё это «новости вчерашнего дня». За почти месяц с выхода песни на радио, они успели изрядно поостыть. Да, их немного подогрело моё возвращение из девятнадцатидневной неизвестности в школу, о котором на форумах тут же сообщил кто-то из тех, кто со мной в этой школе учится. И даже фотографию мою выложить умудрились, где я весь худой, бледный, с чёрными кругами под глазами и в, целом, имею самый замученный видок.

Фото, кстати, хорошего качества: явно снятое на камеру дорогого мобильного телефона. Но сделано оно не в школе, а возле КПП, за её пределами. Вроде бы, утром, если судить по цвету неба. Ракурс был взят настолько «удачный», что я выглядел на ней прямо-таки узником Бухенвальда… что, кстати, не удивительно, после двух с половиной недельной голодовки и полностью бессонной ночи-то. Но узником Бухенвальда не сломленным, гордым, с сильным волевым взглядом, с прямой спиной и широко разведёнными плечами. Сразу видно: человеку было трудно, но он не сдался… Мне даже самому понравилась эта фотография. Настолько, что я её скачал себе на компьютер, а на форуме расщедрился лайкнуть. Причём только после того, как уже отправил это самое «заветное сердечко», сообразил, что сижу на этом форуме под своим собственным аккаунтом ВК (да, главная социальная сеть Российской Империи тоже носила такое имя. Да и по дизайну с функционалом практически ничем не отличалась от той, которая имелась в мире писателя). То есть, фотку лайкнул не какой-нибудь левый, абстрактный «Вася Пупкин», а самый, что ни на есть, натуральный Юрий Долгорукий. И фотка эта тут же отобразилась в моей собственной ленте.

Можно было бы, конечно, лайк и убрать после этого, но… чуть подумав, я решил этого не делать — всё равно уже засветился. Да и ничего такого предосудительного-то я же не сделал? Так, почему должен отменять своё действие, демонстрируя нерешительность?

Заодно, раз уж всё равно залез, пообщался немного с братом, позалипал на фотки Мари… которая у меня так и висела с прошлых лет в друзьях. Ни она меня, ни я её так и не решились вычеркнуть из этого почётного списка. Она, как раз, пару новых фото выложила с какого-то банкета или званого вечера — это же её официальный аккаунт, она в нём отмечаться должна периодически, чуть ли не в обязалово. Всё же она настоящая Княжна, полноценная, Одарённая, Лицо нового поколения своего Рода… в отличие от меня, Бездаря, из своего Рода изгнанного…

Ладно, это всё пена. Главное во всей этой истории и шумихе то, что ротацию моих песен на радио отец не запретил. А ведь мог бы! Вполне имел для этого власть и возможности. Достаточно было бы одного его слова, чтобы ни одна радиостанция и ни один официальный сервис не стал бы с нами работать. От нас и наших песен, как от чумных бы шарахались! Но отец такого слова произносить не стал… Может, и обиделся, но показывать свою обиду прилюдно не стал. Это Алексей Константинович, в силу своего опыта и приближенности к высшим властным кругам, сумел прочитать часть его реакции по лицу и, в целом, по поведению. Остальным, об этой реакции оставалось только гадать.

В общем, правильно — чего сор из избы выносить? Оно ведь как в России всегда было? Любые, самые строгие запреты от официальной Власти воспринимались широкими массами, как самая крутая реклама… Не уверен, что в этом мире и в этом плане, народ и общество так уж сильно отличались.