Гордая любовь - Хэтчер Робин Ли - Страница 52

• Предыдущая
• 52/63
• Следующая

Ей не нужно поворачиваться, чтобы понять, что Ремингтон подошел ближе. Она чувствовала, как он двигается по комнате.

– Я рад, что ты пришла сегодня, Либби.

Горло жгли горячие слезы.

– Это было подстроено, да? Сойер специально появился перед моим окном? Это была уловка, чтобы заманить меня сюда? – Она медленно повернулась, держась прямо и напряженно.

На месте Сойера стоял Ремингтон. Его синие глаза были темнее грозовой тучи и смотрели очень решительно.

– Я должен тебе все объяснить, Либби. А ты должна мне дать такую возможность.

– Я ничего вам не должна, мистер Уокер.

– Я не сообщал твоему отцу, что нашел тебя. Я отправил ему телеграмму, в которой посоветовал прекратить поиски, информировал, что не справился с заданием. Я не хотел брать его деньги. После того, как полюбил тебя.

Внезапно она разозлилась, и ей очень захотелось сделать ему больно. Она не желала ни о чем думать, ни о чем вспоминать. Она не хотела больше испытывать грусть, ярость, смущение, одиночество. Единственное, чего она хотела, – Не чувствовать ничего, ни о чем не беспокоиться. А он и Сойер снова заставляли ее чувствовать, и она ненавидела Ремингтона за это.

– Вы, мистер Уокер, – тихо проговорила девушка, – законченный лжец.

– Я никогда не лгал, говоря, что люблю тебя.

– Вы никогда до прошлой недели и не говорили, что любите меня. Я просто думала, что это так.

– Я хотел сначала все привести в порядок.

– А как вы собирались это сделать? – Не дожидаясь ответа, она обошла его и устремилась к дверям.

– Я не собираюсь сдаваться, – крикнул ей вслед Ремингтон. – То, что есть между нами, нельзя просто так потерять.

Она остановилась и оглянулась.

– Между нами нет ровным счетом ни-че-го.

– Попроси отца показать тебе мою телеграмму.

Он солгал ей, не сказал, кто он и зачем приехал в «Блю Спрингс». Он врал про дом в Виргинии. Он обманывал, даже когда говорил, что хочет на ней жениться, искусно оттягивая свадьбу до момента, когда смог приехать ее отец и предотвратить ее. Ну зачем он так настойчиво продолжал громоздить ложь за ложью? Почему он никак не желал успокоиться? Он получил свои деньги. Чего же еще он хочет?

Ярость, вырвавшись наружу, оставила в душе опустошение и такое чувство усталости, что Либби сомневалась, сможет ли добраться до фаэтона. Плечи ее безвольно опустились, сумочка в руках, казалось, весила тонну и оттягивала руки.

– Если бы вы действительно любили меня, – тихо сказала она, – вы оставили бы меня в покое. – Она снова повернулась. – Скажите Сойеру, что мне очень жаль. Постарайтесь, чтобы он понял.

Нортроп был мрачнее тучи, когда вышел вечером из своего экипажа и широкими шагами направился к дверям особняка «Роузгейт», Распахнув перед собой дверь, он взревел:

– Оливия!

В дверях гостиной появилась Анна, бледная и обеспокоенная.

– Нортроп, в чем дело?

– Где моя дочь?

– Кажется, у себя в комнате. Но, ради Бога, что случилось…

– Оливия! – Он смотрел наверх, куда вела деревянная лестница. – Спускайтесь сюда! – Повернувшись к жене, он продолжал: – Пришлите ее в мой кабинет. Я жду ее там.

– Но, Нортроп…

Не обращая внимания на слова жены, Вандерхоф размашисто и зло направился по коридору в свой личный кабинет.

Он этого не позволит! Он не позволит ей снова бросить ему вызов. Если ради этого придется запереть ее в доме, он так и сделает. Если необходимо, он готов превратить ее в узницу.

Оливия появилась в дверях как раз в тот момент, когда он уселся в стоящее за столом кресло.

– Вы хотели меня видеть, отец?

– Входите и садитесь.

Сидя в кресле, Нортроп наклонился вперед.

– Это правда?

– Что именно, отец?

– Этот детектив вернулся в Манхэттен? Вы видели Уокера?

В ее глазах не отразилось почти ничего.

– Да.

Нортроп с шумом шлепнул ладонями по столу и приподнялся в кресле.

– Клянусь Богом, Оливия, я этого не потерплю! И не позволю поставить под угрозу ваше замужество из-за общения с этим человеком! Вы что, желаете, чтобы весь свет узнал, как я вас отыскал? Не думайте, что я не догадываюсь, чем вы там с ним занимались. Вы будете держаться от него подальше. Понятно?

– Вам нет необходимости кричать, отец. – Она стояла, глядя на него прямо, холодно и отстраненно. – У меня нет никакого интереса к общению с мистером Уокером. – Не дожидаясь его разрешения удалиться, Оливия повернулась и направилась к дверям. Прямо перед ними девушка задержалась и оглянулась на Нортропа. – Лорд Ламберт уже просил у вас моей руки?

Вопрос удивил его.

– Нет пока, но, думаю, скоро попросит.

– Понятно. Наша помолвка должна продолжаться долго?

– Полагаю, нет.

– Хорошо, – сказала она, исчезая за дверью.

Нахмурившись, Нортроп смотрел вслед дочери. Разговор получился совершенно не таким, как он ожидал. Когда он сегодня услышал, что Ремингтон Уокер вернулся в город и беседовал с Оливией на вечере у Харрисонов, Нортроп решил, что надвигается беда.

Вандерхоф опустился в кресло и закрыл руками лицо. Он всегда был сообразителен. И поэтому, как только увидел дочь у дверей ее проклятого ранчо, тут же понял, что она уже не была той невинной девушкой, какой сбежала из дома семь лет назад. Хорошо, решил он, если ему не придется возиться с незаконнорожденным ребенком. Сейчас она, казалось, была искренна, говоря, что Уокер ее не интересует, но Нортроп не был уверен, что это надолго. И сейчас этот человек находился в Нью-Йорке, и, похоже, вращался в тех же кругах, что и Вандерхофы!

Вероятно, он мог сделать что-нибудь, чтобы дискредитировать Уокера, но это было бы слишком рискованно. Ему не хотелось одновременно повредить репутации Оливии, ведь все могли узнать, что это Уокер разыскал ее, и великолепно сфабрикованная история о больной подруге рассыплется в прах. В обществе вежливо закрыли на все глаза и не заметили то, что Нортроп хотел сделать незаметным. Но даже самые его преданные друзья не смогут игнорировать правду, когда она выплывет наружу. Правда разрушит все его планы.

Нортроп плотно сжал пальцы, глядя куда-то в пространство.

Кажется, план Оливии подходил как нельзя лучше. Выдать ее замуж за виконта и как можно скорее отправить в Лондон. Слишком велики преимущества альянса с семейством Ламбертов: Вандерхоф получит огромное влияние в Англии и по всей Британской Империи. Это принесет куда больше денег, чем могла принести железная дорога, потерянная семь лет назад. Причем, как только они поженятся, с Ремингтоном Уокером можно будет разобраться соответствующим образом.

Да, он должен сделать ухаживание Спенсера Ламберта за Оливией более активным. Чем скорее они поженятся, тем лучше.

Последние розы еще цвели в саду «Роузгейт», а холодные осенние ветры уже срывали с веток жухлые листья и кружили их по тропинкам и газонам. Блуждая среди розовых кустов неделю спустя после разговора рассерженного Нортропа с Оливией, Анна не замечала ни ветра, ни увядающих цветов.

Материнское беспокойство Анны за судьбу дочери возрастало день ото дня. Два дня назад будущий граф сделал официальное предложение, и Оливия приняла его без малейших колебаний. Новость была опубликована в «Нью-Йорк таймс» на следующий же день. Сегодня в «Роузгейт» один за другим являлись визитеры с поздравлениями, многие из них откровенно завидовали тому, какую удачную партию удалось составить Оливии. Оливия казалась вполне довольной своим решением, но сжимающееся от тревоги сердце Анны не успокаивалось при виде этой показной радости.

Оливия не любит Спенсера Ламберта. Анна подозревала, что и виконт не любит Оливию. А ей так хотелось, чтобы дочь узнала, что такое настоящая любовь! И чтобы эта любовь принесла ей счастье! И брак по расчету, заключенный ради обмена богатства на титул, вряд ли принесет ей счастье.

Анна остановилась и оглянулась. «Роузгейт» был одним из первых больших домов, построенных в Манхэттене еще в те времена, когда большинство местных жителей ютились в одинаковых удобных домиках из темного камня и вели жизнь скромную, но весьма достойную.

• Предыдущая
• 52/63
• Следующая