Каирский дебют. Записки из синей тетради - АНОНИМYС - Страница 7

– Но если вы все это сразу поняли, почему же не предупредили приказчика? – воскликнул Рахмани.

Загорский только руками развел.

– Я предупредил. Но меня не стали слушать.

Хозяин лавки бросил на господина Валида такой взгляд, что тот побледнел. С минуту все мрачно молчали, один Загорский хранил безмятежный вид. Даже появление из дыры Амана и Карима, которые вернулись назад, с ног до головы перемазанные землей, не нарушило всеобщего молчания.

– А откуда копали подземный ход? – спросил, наконец, Саад Сидки.

– Это самый простой вопрос, который не требует никакой дедукции, – отвечал Загорский. – Хотя бы потому, что я, словно Тесей, прошел по всему лабиринту до самого конца. Однако в конце, примерно в ста ярдах отсюда, меня ждало не прибежище Минотавра, а что-то вроде сарая, внутри которого я обнаружил две кирки и две лопаты, а также несколько больших мешков из под кофе, снаружи и внутри испачканных землей. К сараю этому примыкает ветхое строение, в котором я нашел несколько старых ковров, большой котел для кипячения воды и каменную ступку для растирания зерен. Из чего я делаю вывод, что ход ведет в какую-то кофейню. Точнее сказать, из кофейни – в лавку господина Рахмани.

Приказчик, сидевший тихо, вдруг встрепенулся и закивал. Именно так, пару месяцев назад кто-то арендовал стоявший неподалеку деревянный домик и сарайчик рядом с ним. После этого в сарае устроили кофейный склад, а в стоявшем рядом домике – кофейню. Вот, правда, заведение успехом не пользовалось: кофий в нем был плохой, а цены – несуразно высокие.

– Само собой, – кивнул молодой человек. – Ведь задача хозяев состояла не в том, чтобы приваживать клиентов, а в том, чтобы их отвадить. Но тут есть еще один нюанс – кофий был не просто плохой, он был греческий.

– Из чего это следует? – заинтересовался Саад Сидки.

– Я обнаружил в кофейне небольшой мешок с цикорием, – отвечал Загорский. – А это греческий рецепт, цикорий добавляют в кофий для смягчения вкуса, ну, и для удешевления напитка тоже. Из этого можно сделать вывод, что снимали помещение греки, что сразу сужает количество подозреваемых. Чем же они там занимались? Ответ прост. Днем они делали вид, что торгуют кофием, ночью – рыли подземный ход. Таким образом, картина похищения становится совершенно ясной.

Все закивали, только главный полицейский по-прежнему хмурился.

– Минутку, – сказал он подозрительно. – Все это звучит хорошо, но когда копаешь подземный ход, надо куда-то девать землю, которую выкопал. Куда грабители девали землю? Ни на складе, ни тем более, в самой кофейне такое количество грунта не поместилось бы, да и прятать его там негде. На улицу землю тоже не вывалишь, это было бы сразу видно. Вскоре после ограбления мои люди обошли весь квартал и не обнаружили ничего подозрительного.

Загорский согласился: совершенно верно. Похитители, конечно, понимали, что выкопанный грунт надо куда-то девать. Поэтому они и организовали его тайный вывоз.

– Но как?

– У меня не было времени на детальный осмотр, но я обнаружил, что рядом с кофейней, в тех местах, где земля не вымощена камнями, остались глубокие колеи от колес. Видимо, к кофейне регулярно подъезжали и отъезжали от нее тяжело груженые телеги.

– Там был товар для кофейни? – предположил Рахмани. – Кофий, сахар, сладости?

Загорский покачал головой. Там не было товара, телеги были пустые, но пустоту, которая там была, маскировали под товар. Скорее всего, в телегах привозили к складу и кофейне мешки из-под кофия. Так же, как и почтенный господин Рахмани, все вокруг думали, что внутри товар, в частности, предназначенный к продаже кофий, который позже развезут по другим кофейням и магазинам Каира. На самом же деле мешки были пустые. По ночам в них засыпали землю и отправляли куда подальше, вероятнее всего, за город. Во всяком случае, будь Загорский на месте похитителей, он бы именно так и сделал.

Господин Валид снова закивал: так оно и было, к кофейне по вечерам подъезжали телеги, а наутро их уже не оказывалось.

– И еще, – сказал Загорский, – судя по количеству лопат и кирок, в ограблении участвовали как минимум четыре человека.

– Вы так подробно это рассказываете, как будто сами во всем участвовали, – Саад Сидки снова глядел на молодого человека с подозрением.

– Да ведь картина совершенно очевидна, – удивился Загорский. – Небольшое умственное усилие – и все становится ясно, как день.

– В таком случае сделайте еще одно усилие и скажите, кто именно обокрал лавку господина Рахмани? Как зовут этих людей, и где их можно найти? – в голосе главного полицейского звучало раздражение.

Молодой человек улыбнулся: не слишком ли многого от него хотят? Он не господь Бог, и даже не профессиональный сыщик. Он раскрыл механизм преступления, а где и как искать грабителей – это уже забота господина Сидки и его подчиненных.

– Впрочем, – добавил он, хмурясь, – боюсь, найти этих самых греков вам будет крайне затруднительно. Скорее всего, они уже разделились и покинули Египет по одному. Может быть даже, они сумели вывезти все драгоценности за границу или, по крайней мере, надежно их спрятали. Одним словом, я бы не очень рассчитывал на то, что грабителей удастся найти и вернуть украденное. Надеюсь, однако, что товары в лавке господина Рахмани были застрахованы, и он получит компенсацию.

И Загорский посмотрел на хозяина магазина. Тот, однако, повел себя крайне странно. Достопочтенный Рахмани воздел руки к небу, закричал: «Горе мне, горе!», и, как безумный, стал разрывать на себе одежды и царапать ногтями свое ухоженное лицо. С большим трудом удалось его успокоить, после чего он рассказал о причинах такого отчаяния.

Оказывается, товар в лавке действительно был застрахован. Но не весь. За несколько дней до кражи в магазин поступила еще одна партия брильянтов, причем крупных и дорогих. Всю партию заказал некий паша, чьего имени до поры до времени господин Рахмани не хотел бы называть, храня приватность этого вельможи.

– И как велика была партия? – полюбопытствовал Загорский.

– На миллион франков, – отвечал Рахмани и принялся снова царапать полное смуглое лицо своими ухоженными ногтями.

– Одну секунду, – остановил его Загорский. – Скажите, зачем вдруг паше понадобилось столько дорогих бриллиантов?

Господин Рахмани отвечал, что сын паши женится, а бриллианты нужны для праздничного убора его невесты. При покупке клиент собирался ограничиться тремястами тысячами франков, но Рахмани, как это водится, решил заказать камней на миллион, чтобы у паши был выбор. И вот теперь у него ни камней, ни денег!

– Мне очень жаль, господин Рахмани, – Загорский смотрел на огорченного египтянина с искренним сочувствием. – Надеюсь, Аллах так или иначе возместит вам понесенный ущерб.

С этими слова он кивнул приказчику, вежливо поклонился Сааду Сидки и направился к двери.

– Стойте! – сказал начальник полиции ему вслед. – Куда это вы?

Молодой человек остановился и посмотрел на того с некоторым удивлением.

– У меня есть кое-какие дела, которые надо успеть сделать до отъезда, – отвечал он.

– Ах вот как, до отъезда, – голос Саада Сидки звучал как-то странно. – В таком случае позвольте сказать, что никакого отъезда не будет. Я запрещаю вам покидать Каир впредь до особого распоряжения.

Загорский поднял брови: что это значит? Это значит, отвечал полицейский, что подозрения с молодого человека не сняты. Он по-прежнему обвиняется в краже брильянтов из магазина достопочтенного Рахмани.

– Что за чепуха? – кажется, самообладание изменило Загорскому. – Мы только что убедились, что брильянты украли греки, устроившие тут неподалеку кофейню!

– Да, убедились, – лицо Саада Сидки осветилось несколько людоедской улыбкой. – Однако, судя по вашей резвости, вы вполне могли быть их сообщником.

Кажется, впервые за все время Загорский занервничал, это было видно по его лицу. Если бы он был их сообщником, разве бы он вернулся назад после того, как сбежал отсюда?