Ген ненависти (СИ) - Коуи Джейн - Страница 14

Сейчас

Лицо Саймона болело. Ему было трудно заснуть, потому что каждый раз, меняя положение, он прижимался синяком к подушке и просыпался от боли, ворочаясь потом еще несколько секунд, которые нужны были его мозгу, чтобы вспомнить, что он был в доме Джека, а не в сыром трейлере, в котором спал последние четыре месяца.

Он посмотрел на часы у края кровати. Пять утра. Мог бы и встать. Его мозг все равно не позволял ему снова заснуть. Он пошел в ванную и плеснул себе в лицо холодной водой, затем надел шорты с футболкой и спустился вниз в поисках еды.

Саймон испытывал странные ощущения, вернувшись в этот дом. Прошлый вечер тоже показался ему странным. Он сидел на неловком семейном ужине, где все были вынуждены слушать болтовню Антонии. При этом никто ничего не сказал о синяках на его лице. У Саймона сложилось впечатление, что все очень старались о них не говорить. Тем лучше для него.

По крайней мере еда была хорошей. Он сосредоточился на этом, игнорируя дядю Оуэна, который, как он чувствовал, наблюдает за ним с другого конца стола. Саймон не любил Оуэна. Всякий раз, когда Оуэн был рядом, у Саймона начинало неприятно сосать под ложечкой и казалось, что нужно быть готовым к обороне. Саймон отлично знал, почему Оуэн не любил его. Это было очевидно. Оуэн искренне верил в необходимость сдачи анализа на М-ген, а Саймон так и не прошел обследование. Он не был последователем особой религии Оуэна, которая гласила, что все мальчики должны предстать перед судом при рождении, ведь их будущее как ангелов или демонов решено еще до того, как они разовьют контроль над мочевым пузырем.

Да ну нафиг.

Но Саймон, однако, был реалистом. Он знал мир, в котором жил, и знал, что не может его изменить. Пришло время перестать бороться с неизбежным.

Быстрый осмотр происходящего на первом этаже показал, что все еще спят, поэтому Саймон осторожно прокрался на кухню. Он взял апельсиновый сок из холодильника и выпил его прямо из бутылки, до дна. Затем он сложил пополам кусок хлеба и засунул его в рот одним махом. Ему также удалось набрать немного винограда с грозди, лежащей в причудливой вазе с фруктами. Саймон вновь изучал содержимое холодильника, когда вошел Оуэн и застукал его.

Но Саймон отказывался испытывать стыд. Он был голоден, а еды на этой кухне было более чем достаточно для трех живущих в доме человек, и плюсом ко всему никто не говорил ему, что так делать нельзя.

– Смотрю, ты рано встал, – заметил Оуэн.

– Сила привычки, – ответил Саймон. Он достал большую банку клубничного йогурта, наблюдая за дядей краем глаза. Би велела ему не рассказывать тете и дяде, где они жили и чем занимались, но держать это в себе было трудно. Он хотел поделиться этим с Оуэном, просто чтобы увидеть потрясение на его лице.

Но он воздержался. Вместо этого он снял крышку с упаковки, достал из ящика стола ложку и начал есть быстрыми, жадными глотками.

Оуэн принялся играть с причудливой кофеваркой.

– Хочешь чашечку?

О нет.

– Да, пожалуйста.

В последний момент Саймон осознал, что это был способ Оуэна удержать его в комнате подольше, но было уже слишком поздно. Если бы он сразу это понял, он бы отказался. Но кофе так хорошо пах, а Саймон так долго обходился самым малым.

– Что случилось с твоим глазом? – спросил его Оуэн, поднося кружку к кофе-машине и нажимая кнопку.

– Я… Со мной случился несчастный случай.

Отчасти это было правдой. Он не собирался позволять другому парню бить себя по лицу.

Оуэн дал тишине настояться, прежде чем ответил:

– Понятно. Что за несчастный случай?

– Упал.

Тоже верно. Он упал. Когда его ноги отказали от истощения.

– Твоя мать сказала, что ты получил травму, играя в регби.

Вот дерьмо.

– Совершенно верно. Несчастный случай во время игры в регби. Другой мальчик… он вовсе не собирался сбивать меня с ног. Вот что я имел в виду, когда говорил про несчастный случай.

Он налил себе в рот больше йогурта, пока не потянуло сказать еще что-то для усугубления ситуации.

Оуэн протянул ему кружку кофе. Это была нормальная кружка с толстой ручкой, на которой были нарисованы желтые цветы. Она так сильно отличалась от облупившейся эмали, к которой он привык.

– Тебе оказали медицинскую помощь? – спросил его Оуэн.

– Нет, – покачал головой Саймон.

Оуэн пододвинул кувшин с молоком. Саймон влил щедрую порцию в свой кофе, хотя в холодильнике были сливки, и на самом деле он предпочел бы их и взял бы немного, если бы Оуэна не было рядом. Но он вдруг почувствовал себя неловко и слишком отчетливо осознал, что это был дом Оуэна и что он гость, к тому же нежеланный.

– Почему нет?

– Я не нуждался в ней. Все в порядке. Это просто синяк. От такого не умирают.

– Ты не возражаешь, если я взгляну повнимательнее?

Саймон осторожно поставил чашку на столешницу. Волосы у него на затылке внезапно встали дыбом – верный признак того, что нужно было быть осторожным.

– Зачем?

– У тебя был сильный удар по лицу. Я хотел бы убедиться, что с твоим глазом все в порядке, что у тебя нет перелома скулы. Думаю, было бы неплохо проверить также зубы и убедиться, что у тебя нет сотрясения мозга.

– Я в порядке.

– Непохоже на правду, – возразил ему Оуэн. – Ну, давай же. Это займет всего минуту.

Саймон хотел сказать «нет», но не видел другого выхода, кроме как согласиться. Что, если он откажется и Оуэн заставит их с матерью уйти? Поэтому он подчинился и позволил Оуэну коснуться своего лица и посветить ему фонариком в глаза. Однако Саймон ничего не сказал Оуэну о старых синяках на ребрах и спине, как и о том, что ему больно, если он смеется. Его дяде не нужно было знать об этом. Даже Джек не знал об этом.

– Тебя до сих пор не проверили? – недоверчиво посмотрел на него Оуэн, когда осмотр наконец закончился.

– Ты правда думаешь, что моя мама позволила бы мне сдать тест?

– Тебе уже восемнадцать. Это больше не ее ответственность.

Пауза. Звук их дыхания. Запах лосьона после бритья от Оуэна, травянистый и дорогой.

– Знаешь, это сделало бы твою жизнь намного проще.

– Вряд ли, если он вдруг окажется положительным, – не согласился Саймон.

Он знал, сколько его тетя и дядя берут за лечение в своей шикарной клинике, и не мог себе этого позволить. Он также встречал много мальчиков из хороших семей, которые были вынуждены работать на фермах, потому что в других местах их всячески притесняли. Саймон не стал бы называть лечение Оуэна змеиным маслом, но и волшебной палочкой оно тоже, очевидно, не являлось.

Оуэн откинулся на столешницу и задумчиво посмотрел на него, потирая большим пальцем подбородок.

– А ты думаешь, есть вероятность?

– Не знаю. – Саймон был зол, что Оуэн задает ему все эти вопросы и что он оказался настолько глуп, что дал ему такую возможность. Саймон уже давно признал, что он, скорее всего, положительный. Ему достаточно было вспомнить некоторые вещи, которые он сделал, чтобы понять это. Если однажды он и будет проходить тест, то сделает это по свей воле, и его дяди этот вопрос не касается.

– Как думаешь, у тебя есть проблемы с самоконтролем? Чувствуешь позывы к насильственным действиям?

И что он должен был ответить на это? «Да, я их чувствую прямо сейчас»? Оуэн все равно бы никогда ничего не понял, живя в этом большом доме своей идеальной жизнью со своим М-отрицательным сыном. Саймону нравился его кузен, но иногда ему хотелось кричать о несправедливости происходящего.

– Думаю, не больше, чем кто-либо другой.

– Что ж, это хорошо, – произнес Оуэн. – Кажется, твой глаз в порядке. Ты молод и здоров, быстро восстановишься. Но у организма есть лимит, даже у такого молодого, как твой. Ты понимаешь, о чем я?

Саймон кивнул.

– Я должен перестать играть в регби и заняться вязанием?

Оуэн усмехнулся.

– Что-то в этом роде.

Он постарался произнести это с легкостью, но у него не получилось.