Из глубин - Камша Вера Викторовна - Страница 35

Может, у кошки и вправду не было аппетита, но вернее всего несчастная боялась растолстеть. В страдания коровы никто не поверит, хотя коровы страдают не меньше, чем бабочки.

– Вы не знаете, – Одетта была псиной добродушной и изо всех сил опекала доверенную ей овцу, – такие приступы случались и прежде?

Кто ж ее знает? Такой бледной Катари не была даже в Багерлее, но тогда дура еще не загнала в западню человека, без которого умирала. И лучше б умерла! Если б не жена, Фердинанд сейчас был бы в Придде, а Монсеньор – на свободе. Милой Катари не хотелось в тюрьму к Манрикам, вот она и удержала муженька в столице…

– В последние месяцы на долю госпожи Катарины выпало слишком много испытаний, – с достоинством произнесла Луиза, – ее разлучили с детьми, она перенесла заточение…

Как же, думает эта кукушка о детях! Ждите! Только о себе. Ну, может, еще о любовнике, только что теперь думать? Свое дело гадюка сделала!

– О да, – затрясла щеками Одетта, – я и сама…

«Я и сама»… Луиза уже забыла, сколько раз слышала эту фразу. У Одетты имелась дочь, которую взял в жены родич Рокслеев. Теперь «малютка Джинни» была в деликатном положении, о чем заботливая мамаша трещала с утра до вечера. Немногочисленная свита госпожи Оллар билась от Одетты в конвульсиях, но Луиза слушала безропотно. Хорошие отношения с надсмотрщиками еще никому не помешали, к тому же, пока Мэтьюс гудела об утренних рвотах, капитанша думала о своем.

Будь здесь Аглая Кредон и догадайся она, что в голове у дочери, Луиза бы в очередной раз узнала, что она – вылитая мармалюка. К счастью, маменьки в Олларии не было. Папенька успел уволочь любовницу и младших внуков, так что за Жюля и Амалию беспокоиться не приходилось. Граф Креденьи был не из тех, кто попадает в ловушки и считает суаны. За Герарда сердце тоже не болело – матери, даже самые мармалючные, всегда знают, что с их детьми. Когда семилетняя Селина по дурости Арнольда чудом не угорела, Луиза это почувствовала. И когда Жюль сломал руку, а Герард провалился в колодец – тоже. Нет, Жюлю, Амалии и Герарду не грозит ничего, а Сэль на глазах.

Старое крыло дворца, куда их всех водворили, было одним из самых безопасных мест в загаженной столице. И самых тихих, потому что Катарина Ариго не желала никого видеть, Ракан избегал жены Оллара, а влюбленный Рокслей прятал свое сокровище от соперников.

– Вы как мать меня понимаете, – дудела озабоченная Одетта, – хотя нет, вам это лишь предстоит. По-настоящему осознаешь, что такое материнство, только когда твоя собственная дочь носит дитя. Но, раз уж мы с вами заговорились, давайте пройдем в буфетную. Дэвид… Виконт Роксли прислал засахаренные груши, совершенно изумительные! Они все равно пропадут, у ее вел… у госпожи Оллар нет аппетита. Кстати, лекарь сказал моей дочери, что с ее телосложением…

Вот бы прикончить мать и дочь вместе с нерожденным младенцем и податься в выходцы! Луиза с пониманием закивала головой:

– Доктор прав, много сладкого вредно, особенно если носишь мальчика.

– Вы думаете? – Одетта ухватила Луизу под руку. – Ну идемте же! Уверяю вас, нашего отсутствия не заметят.

– С удовольствием! Если честно, я обожаю сладкое.

Придется жрать груши в сиропе и хрюкать, а герцог Алва в Багерлее. Один! Кэналлиец не из тех, кто тянет за собой в Закат других. Он не взял никого… Никого! Герард цел и в безопасности, а синеглазый маршал в лапах возомнившего себя королем ублюдка. Святая Октавия, ну почему он это сделал?! Фердинанд – хороший человек, но такой жертвы не стоит. Если бы бывшего короля казнили, Луиза б ревела, не просыхая, ночи напролет, но сейчас капитанша собственноручно бы придушила глупого толстяка, из-за которого Алва полез в пасть к Зверю.

Долгожданная встреча вышла незамысловатой и приятной, ее не омрачил даже ставший привычным дождь, из струй которого и соткался немалый отряд. Чужим здесь взяться было неоткуда, и Валме, приветственно махнув рукой, послал коня в выехавшему вперед сержантского вида вояке.

– День добрый, – поздоровался тот, откинув капюшон и прикладывая руку к надраенной каске, – Суб-теньент Пахарилли. Вторая Южная армия. Кто вы и куда едете?

– Капитан Валме, – представился Марсель, с явным одобрением разглядывая обветренную физиономию, – офицер для особых поручений при особе Первого маршала Талига герцога Алва. С устным поручением к генералу Дьегаррону и его преосвященству Бонифацию. Мой спутник – теньент Давенпорт. Вот наша подорожная.

Суб-теньент честно подержал перед носом протянутые Валме бумаги, улыбнулся во весь рот и вернул владельцу, обдав путников мощным чесночным духом.

– А мы вас третий день ждем. Хоть сейчас в седло!

– Ждете? – переспросил Марсель, убирая изготовленный им же документ в кожаный футляр. – Нас?

– Ну, кого Прымпердор пошлет, – уточнил Пахарилли. – Только вы, правду сказать, всех обставили. Вас с севера ждали, а вы с юга заявились.

– Есть такое, – Валме, как всегда, когда ничего не понимал, многозначительно усмехнулся. – И все бы ничего, да вымокли, как мыши…

– А просушиться не желаете? – Пахарилли полез за пазуху. – Если не побрезгуете.

– Шутить изволите? – развеселился Валме, принимая фляжку. – Кто ж касерой брезгует? Разве что гайифцы, ну так они и девиц не жалуют. Так, говорите, третий день? Тогда надо спешить. Вы с нами?

– Вас капрал Азулес проводит, – варастиец привстал в стременах и заорал: – Бласко, давай сюда! Нам тут еще два дня крутиться, пока подменят. Мало ли кого принесет, а в Тронко кому попало делать нечего.

– Мы не кто попало, – только оторвавшись от фляжки и передав ее Чарльзу, Марсель осознал, как хочет выпить и увидеть наконец Дьегаррона. – Когда мы будем на месте?

– К вечеру, – обрадовал Пахарилли. – Только коней бы вам сменить. Езжайте на наших запасных, а ваших мы приведем.

– Не наши они, – Марсель погладил мокрую лоснящуюся шею, – сменные, на своих бы мы еще Леворукий знает где болтались. Что у вас тут слыхать?

– Тихо было, – суб-теньент задумчиво свел брови, – потом про заваруху в Эпинэ слушок пошел. Губернатор тамошний солдат требовал, только на что нам чужой навоз разгребать? Бонифаций, епископ наш, так адъютанту ихнему и влепил. Дескать, сам обгадился, сам и прибирай. Но дороги мы перекрыли, мало ли… Так и жили, пока от Ворона… от Прымпердора курьер не прискакал. Манрик, младший который, армию угробил, а мятежники обнаглели и на столицу рот разинули. Тут уж не до шуток, зима не зима, а драться придется. Бласко, давай сюда Бронку с Карбоном, проводишь людей до самой резиденции.

399 год К.С. 20-й день Осенних Волн

Кабинет его величества находился во власти обойщиков, и Альдо ждал своего маршала в зале Высокого Совета. Робер бы выбрал для работы что-нибудь попроще, но он править миром не собирался. Гимнеты стукнули об пол зверского вида алебардами, и Первый маршал Талигойи ввалился в пристанище мудрости. Сюзерен сидел на троне, уткнувшись в документы, на полу у ног его величества возвышались две бумажные горы. Альдо небрежно бросил то, что читал, в левую и с явным удовольствием потянулся.

– Иди сюда, а то кричать придется.

– А ты комнаты поменьше не нашел, – Эпинэ с сомнением оглядел сотворенные королем кучи, – и чтоб со столом?

– Не подумал, – признался Альдо, – а скакать туда-сюда непочтенно, короли не скачут.

– Короли думают, – не выдержал Иноходец, валясь в ближайшее кресло, оказавшееся синим. Что ж, вот и повод для безнадежного разговора.

– Кажется, я становлюсь наследником Ворона. Сначала – конь, теперь – кресло…

– Вот бы ты еще и меч нашел, – живо откликнулся его величество, – а то корона у меня, жезл у Эсперадора, а меч у этого негодяя!

– Альдо… – Главное – равнодушие. Ты совершенно не хочешь влезать в это дело, но ты не можешь не предложить другу помощь. – Давай я поговорю с Вороном? Пусть отдаст меч, а мы…