Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ) - Леккор Михаил - Страница 19

— Хорошо, князь, — произнесла Надежда Сергеевна, — я буду с вами честна. Надеюсь, как благородный человек, вы не будете обманывать бедную женщину. А подчиненные ваши могут пообедать в малой столовой. Их проводят.

— Слышали, господа, — подключился Константин Николаевич, — можете пообедать. А то завтрак был уже давно. Мы освободимся где-то через час, исходите из этого.

Они остались одни. Женщина сразу расслабилась и как-то стала свободнее. И тут попаданец увидел, что она на сносях. Беременна то есть, говоря современным языком. И наверняка ведь от покойного барона, которого она убила. Из-за этого? Он, что изнасиловал ее, а потом отказался признавать ребенка. С этим господином, судя по всему, всякое может статься.

— Ребенок от кого? — был первый вопрос князя в их «дворянском» разговоре. И не из любопытства, из служебного положения.

Его собеседница тоже понимала, что не до скромности и стыдливости. Она убила дворянина, причем не мелкопоместной части, где уже не очень-то поймешь, где благородные, а где простонародье. Нет он из титулованных дворян и имеет сильную поддержку на верхах. Тут ведь или получишь большой срок и пойдешь на каторгу, или вообще на виселицу!

— Того самого, — спокойно ответила она, — покойный барон NN. Я вижу в ваших глазах еще один вопрос, как у полицейского дознавателя. Нет, все было по обоюдному согласию, не смотря не на что, я любила его. Лишь однажды, когда уже была на сносях, не сдержалась и ткнула вилкой. Потом опомнилась, но было уже поздно.

— М-да, пожалуй, я вас, женщин, никогда не пойму. Любить откровенного негодяя, завести от него ребенка и, в конце концов, убить его. Шекспира на вас нет, или, хотя бы, российского писателя, — в раздумье сказал князь, — вы же понимаете, что оставив ассу следов, при почти наличии крепостных слуг вы себя крепко подставили.

— Я все понимаю, — спокойно сказала Надежда Сергеевна, — и уже приготовилась к аресту. Даже узелок сама приготовила, а вы все не идете и не идете, — почти упрекнула она следствие.

— Государь император, которому сообщили об убийстве, распорядился отправить сюда жандармов, — объяснил Константин Николаевич, — для хорошего полицейского дело яйца выеденного не стоит, а вот для них оказалось сплошная тьма. До сих пор копаются. Ну а для вас все приходит к логическому концу.

— Меня повесят? — в раздумье спросила она, спокойная и почти величавая, уже не как убийца, а как будущая мать, готовящаяся к появлению на белый свет новой жизни.

Тут князь Долгорукий ей ничем помочь не мог. Сказал прямо:

— Возможность довольно большая. Но на вашей стороне два фактора: во-первых, вы дворянка. Простолюдинку судьи бы отправили на виселицу, не раздумывая, а вот дворянку еще подумают. Во-вторых, вы на сносях. Любой здравомыслящий мужчина поймет, что на этом этапе у женщины одни эмоции.

Так не формально, как простой дворянин и князь, я бы посоветовал вам не отпираться от участия в убийстве. Слишком много осталось улик. Делайте упор на то, что вы на сносях и были а полном смятении. Ну а я постараюсь пробиться к его высокопревосходительству Егору Францевичу Канкрину и все объясню. Надеюсь, он поймет.

— А как же дворянский суд? — помолчав, спросила она, — суд может иметь свое мнение!

«Какое мнение! — раздраженно подумал старый циник XXI века, — где ты видела, милочка, в России справедливый самостоятельный суд, да еще при императоре Николае Павловиче. Судьи примут такое мнение, которое будет угодно начальству».

— Впрочем, вы человек в этих вопросах компетентный, сами все знаете, — опомнилась Надежда Сергеевна, — делайте, как считаете нужным.

— Благодарю, сударыня, — практически с сарказмом поблагодарил князь Долгорукий подследственную. Красивую, завлекательную, но такую, не смотря на возраст, дурочку.

Вернулись полицейские, сытые после плотного, вкусного обеда. Константин Николаевич решил, что хватит с них разговора по душам. Объявил:

— Надежда Сергеевна, вернемся к официальной части нашей встречи. Я вынужден вас арестовать. Пока в предварительном порядке, но будьте готовы к тюрьме на длительное время.

— Я готова! — чудесный спокойный голос ее все же в последний момент дрогнул. Тюрьма в любом случае будет тяжелым испытанием, тем более беременной женщине. А вот нечего тыкать своему любовнику втело всякие острые гадости!

Впрочем, руку князь Долгорукий ей подал. Волками быть — по-волчьи выть, — это не наш метод, а Надежда Сергеевна пусть и преступница, но дворянка и просто красивая женщина. Подшивалов пересел на верховую лошадь, как ведь знал, настоял. А, может действительно знал многоопытный коллежский секретарь, не раз бывший на обысках и задержаниях.

Но в Москву сразу не поехали, завернули к жандармам в Шишково, все еще в поте лица мучающих крестьян в пытках добиться истины. А вдруг найдется виновный! И хотя арестованные сопротивлялись, понимая, чем им грозит признание, но уже нашлись несколько слабых, готовых признаться.

Попаданец обломил их весь кайф, сообщим об аресте обвиняемой в убийстве. И пока те стояли с перекошенными от удивления лицами, пытаясь разобраться в новой реальности и увидеть в ней собственное место, поехал дальше, в белоглавую Москву!

Его превосходительство директор московской полиции Аристарх Поликарпович Кормилицын встретил князя Долгорукого из поездки можно сказать с удивлением, хотя и не с таким уж большим. Привык, паразит, к служебным успехам подчиненного. Или решил, что главный следователь должен с ходу выполнять все его поручения? Хм!

Рукой махнул рукой на стул для посетителей, мол, садись и рассказывай. Сразу предупредил:

— Государь по-прежнему внимательно следит за этим делом, строго нас предупредил, чтобы излишне не раздували данное и без того резонансное дело, крестьян без всякой причины не раздражать. Как у вас идет само следствие?

— Разрешите доложить, ваше превосходительство? — попросил попаданец. Дождался кивка, продолжил: — следствие окончено, подследственная задержана и приведена в полицию.

Кормилицын меж тем по инерции стал говорить:

— К сожалению, из-за высочайшего внимания я не могу тебе дать много времени. Неделя, не больше…

Потом посмотрел на довольного князя, наконец-то, сообразил:

— Подожди, ты сказал, что следствие уже завершено. Но как так, торопливый вы наш князь, ведь только день прошел, как вы взялись за дело?

«Пробил-таки директора, сильно удивился, — удовлетворенно подумал Константин Николаевич, — то ли еще будет, дорогой штатский генерал!»

Вслух же медленно сказал, рассудительно рассуждая:

— Так-то дело оказалось легкое, никчемным. Если бы не жандармы и без меня бы справились, я думаю.

Тут уже вздохнул директор Московской полиции:

— Государь Николай Павлович соизволил повелеть. Так что надо на жандармов смотреть, как на текущую реальность. Понятно, князь?

— Понятно, ваше превосходительство! — встал со стула и вытянулся во весь свой рост князь Долгорукий. Вроде бы совсем и не возражал, но Аристарх Поликарпович что-то увидел или почувствовал, нацепил на лицо очень кислую мину.

Потом решил, что пусть аристократы сами разбираются. Один император, другой, понимаешь, князь рюриковой крови. А у него еще отец чуть не в лаптях ходил, только и достоинств, что выслуженный чин действительного статского советника. Лучше он по вопросам службы будет разбираться.

— Садитесь, князь, эк вымахал уже, как дубина стервоесая, — рыкнул на своего сотрудника директор, рассказывай, давай, как вышел на преступника?

— Да как, ваше превосходительство. Выслушал я жандармов, посмотрел на место убийства и сразу же понял, что как-то путаются служивые. Мужики ведь, когда бунтуют, сразу же в топоры и вилы, а потом петуха красного пускают. Так что, видел бы я пепелище на месте господского дома, а барон бы был изрублен или, в лучшем случае, повешен. А тут заколот во время ужина.

Ну, всяко бывает, может, он изволил откушать, а тут бунтовщики. Вот и убили, чем там было. На этот случай были у меня отчеты нашего эксперта. Очень, кстати, квалифицированные и всеобъемлющие. Надо было просто внимательно прочитать их господам жандармам и не пришлось бы фантазировать.