Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ) - Леккор Михаил - Страница 8

Решительно положил деньги в портомоне и сразу забыл об этой выдуманной проблеме. Подозвал извозчика — такси XIX века — и поехал в обозначенную гостиницу «Косолапыч».

Та его и разочаровала, и очаровала. Все-таки учреждение гостиничного сервиса XIX века. С одной стороны, скромные размеры — двухэтажное здание не очень-то большого объема. Константин Николаевич вспомнил отели XXI века — многоэтажные, за тысячи номеров, они резко их превосходили.

С другой стороны, по обстановке, по внутреннему виду, гостиницы XIX века далеко обходили стандартные для Константина Николаевича учреждения массовой культуры.

Попаданец между делом любовался роскошной обстановкой, где золотые и серебряные вещи обычных одноместных номеров было повсеместностью. Никто и е оглядывался на них.

Гораздо хуже было с тем, что творилось в отдельном номере (нумере, как тогда говорили). Там бедовал обворованный Канкрин. «Бедовал», м-гм. Скорее лютовал.

До предела обозленный Канкрин орал на исковерканном русском языке, обвиняя Москву, местную полицию, его сотрудников в невежестве и порочности. Да еще в разных недостатках, которых он периодически находил в русском языке. Правда, слов у министра было маловато.

По национальности немец, он в юности приехал в Россию, вслед за отцом, но, хотя лет прошло уже много, русский выучил плохо. Это, кстати, не помешало ему оставаться блестящим финансистом. Таких министров финансов в родном Отечестве было очень мало и в прошлом, и в будущем. На вскидку попаданец вспомнил еще Витте, Косыгин в советское время. Остальные максимум дотягивались до посредственных бухгалтеров.

Государь Николай Павлович, весьма доверяя Канкрину, как министру, сам не влезал в сферу финансов, что было скорее исключение, чем правило. А ведь деньги это всегда важно! Остальные были вынуждены работать строго в рамках императорских указов и распоряжений. Вот такой у них сегодня клиент.

Опытный попаданец Константин Николаевич, прежде всего, четко расставил акценты.

— Князь Долгорукий, — отрекомендовался он внушительно, а уже потом добавил, — титулярный советник, сотрудник сыскного отдела московской полиции.

Углом глаза он увидел, что мужчины из этой самой Московской полиции, скромно стоящие у стены, оживились и удивленно между собой о чем-то зашептались. Еще бы, вчера его еще не было, а сегодня он, м-м, не совсем высоко чина, но уже и не маленький, так где-то выше среднего. Как бы не проходимец. Чтобы не подумали невесть что, сразу дал им две выписки — приказы на назначение в полиции в искомом звание и в эту группу по делу Е. Ф. Канкрина.

Министр же финансов, который играл в этом случае очень много, заметно медлил, не зная, как ему вести с князем. Конечно, и этого господина из полиции следовало хорошенько отругать. Заленились они в этой Москве, зажрались, совсем мышей не ловят. С другой стороны, князь Долгорукий! Какая известная княжеская фамилия в России. И ничего, что он только титулярный советник. Зато другие князья, он это хорошо знал, были в чинах и должностях куда выше и при императорском дворце. И спеси у них не меньше, чем чины. Одно слово — князья!

А этот… как он хитро все поставил акценты. Дескать, я — породистый дворянин, ко мне только с большими делами. М-гм! А ведь прав, холера его подери!

Так ничего и, не придумав, министр молча ушел в другую комнату номера. В первопрестольной сановник вообще-то был проездом, но, тем не менее, намечал здесь в этот день провести некоторые проверки промышленных предприятий, посмотреть некоторые учебные заведения и так далее. А теперь, прежде всего, успокоиться и выпить хотя бы ароматного чая с душистым медом!

Ревизовал называется. Как и все проверил и посмотрел! Тьфу!

Проводив взглядом сердитого министра финансов из Санкт-Петербурга, Константин Николаевич снова отрекомендовался, теперь уже для своих:

— Князь Долгорукий. Вы я вижу, господа, весьма удивились моему появлению. Вот, — он изящно показал пальцем на бумаги пожилому солидному мужчине, явно старшему, — с сегодняшнего дня я сотрудник сыскного отделения и даже ваш начальник.

Посмотрел на шушукающих и тихонечко протестующих мужчин, надавил:

— Вы будете подчиняться приказам директора полиции?

Пожилой мужчина заговорил первым:

— Коллежский секретарь Подшивалов. Ваше сиятельство, извините, но мы вас первый раз видим, хотя работаем в Московской полиции уже не первый год. Конечно, мы подчинимся, но хотя бы объяснились.

— Что делать, господа, — Константин Николаевич понизил голос, — между нами говоря, Аристарх Поликарпович в страшном гневе. Не раскрыть дело, связанное с министром финансов, близким с государем-императором! Видели министра? Директор такой же злой. Имейте в виду, если мы так же будем продолжать расследование, то я напорюсь на выговор, а вы можете вылететь с места без малейшего пенсиона! Будете подметать мусор во дворах.

Подождав, пока собеседники успокоятся, Долгорукий предложил:

— Все это прескверно, господа, но, тем не менее, нам надо работать. Дотошно, не торопясь, но эффектно. Иначе нельзя. За нас никто ловить проклятых преступников не будет. Для начала, расскажите, что вами было сделано.

Полагая, что они беседуют с новичком (стаж работы аж несколько часов!), Подшивалов поначалу ответил коротко, очень поверхностно, как дилетанту. Глубже молодые все равно не разберутся. Только время зря без пользы потратят.

Константин Николаевич не удовольствовался таким рассказом. Имея большой опыт следственной работы, он легко обнаружил присущие им недостатки в производстве. Подшивалов и его подчиненные — Назаров и Чеянов, оба коллежские регистраторы — про себя удивляясь большому опыту в следствии вчерашнего студента князя Долгорукого, вынуждены были возвращаться и неоднократно винится в промахах.

Итак, что же понял из рассказа Подшивалова Константин Николаевич?

Приехав позавчера к вечеру на двух пролетках Канкрин с двумя сотрудниками министерства финансов в гостиницу, заняли два номера — роскошный люкс для министра и более скромный полулюкс для его сотрудников. Разместившись, они отправились в ресторане, где плотно поужинали. А когда вернулись, министр обнаружил, что ряд важнейших бумаг и ассигнации в номере пропали.

— Денег он потерял рублей пятьсот, не меньше. Сумма колоссальная, но для него деньги это сущая мелочь. Да и бумаги по большему случаю ерунда. Сам его высокопревосходительство так выразился. Большая часть документов, как оказалась, для работы маловажна. Конечно, если они будут опубликованы, его высокопревосходительство будет иметь неприятности. Однако, как он сказал, рядовые. А вот план развития промышленности Московской губернии с собственноручными пометками его императорского величества нам нужно обязательно вернуть. Его отсутствие легко приведет к отставке. И министра и нас.

Подшивалов помолчал, виновато посмотрел на князя, понимая, что своим неуспехом они губят и его карьеру. При чем его еще даже больше, чем свою. Хотя он и им легко дерьмеца подкинет.

Константин Николаевич, выслушав ход проводимого розыска, ничуть не изменился в лице. Даже улыбнулся в душе. Две сотни лет разделяются ХIХ и ХХI века, а все одно и тоже. Деньги, как таковые, не котируются. Вернее те деньги, которые везут пострадавшие. Документы — вот за чем охотятся солидные воры. А на счет успеха или неуспеха, то это мы еще посмотрим.

— У вас есть предположения, отдельные выводы в рамках идущего следствия? — спросил он официально-деловито.

Это было так знакомо и даже так приятно. Подшивалов ожил:

— Мы предполагаем, в том числе так думает и его высокопревосходительство, что, скорее всего, здесь работала здешняя горничная. Какая-то она странная до одури. Вы поговорите с ней, ваше благородие, сами поймете.

Но вот кому она отдала украденные бумаги? К сожалению, дальнейшую цепочку раскрыть не удалось. Единственная подследственная упорно молчит. Хотя мы очень старались, но до твердых фактов так и не дошли. Только домыслы и предположения