Случайная первая. Прокурор и училка (СИ) - Кистяева Марина - Страница 26

Кровь всё-таки прилила к моим щекам.

— Я не буянила.

— Как посмотреть.

— Могу повторить. На бис, если очень сильно попросите. Только уже не пиво выпью, а чего покрепче.

Зря я это сказала.

К тому времени я уже сидела на диване.

Илья подошёл ко мне и навис, расставив руки по обе стороны от моих плеч.

— Можно и повторить. В этом случае я не услышу твоё «нет, туда нельзя», Марфа.

Гад. Как есть. И голос изменил даже. Немного резко говорил, даже угрожающе.

С чего бы это?

Точно предупреждал и заботился, как… о своей девушке.

Ужин оказался вкусным. Я отдала ему должное. Иногда, когда сильно волновалась, начинала есть куда больше, чем требовалась. Сегодня я волновалась.

Вроде бы уже знала, чем закончится вечер. А всё равно.

Заняла место в углу дивана. Подальше от Турисова. Ноги поджала под себя.

— Будь твоя воля, МарьИванна, на подлокотник бы залезла? — сыронизировал Илья Николаевич.

— Была бы моя воля, не сидела бы тут вообще.

Где-то на середине фильма, когда я почти абстрагировалась от ощущения близости чужого тела, и мне удалось всё-таки сосредоточиться на том, что транслировалось с плазмы, я услышала:

— Поцелуй меня.

Я сразу поняла, о чём Турисов.

Потому что ждала…

Знала, что долг он с меня стребует.

Внезапно что-то разволновалась.

Подумаешь, поцелуй! Что такого? Разве я не целовалась? Целовалась, и не один раз.

Илья Николаевич повернулся ко мне вполоборота, вытянул руку вдоль спинки дивана. Ладно, чёрт с тобой… Мы и поинтереснее вещи делаем в спальне.

Почему поцелуй я воспринимала как нечто интимное? Просто прикосновение губ… Кто в нашем мире придаёт ему значение? Да на него давно не обращают внимания. Подумаешь…

А я не могла. Для меня поцелуй — нечто глубокое. Первое знакомство с человеком. Первый его вкус и первое испытание на контакт. Подойдём ли мы друг другу… Что почувствуем…

Турисов навис надо мной. Когда он успел приблизиться? Мне ничего не оставалось делать, как потянуться к нему. Если он думает, что будет «с языком, глубоко и чувственно» — фигушки ему. Я тоже настырная и упрямая, из той категории, что «отморожу уши назло маме».

Что-то смущало меня. В разрезе данного мгновения. Может, то, как на меня смотрел Илья Николаевич? Он всегда на меня странно смотрел, если честно. Особенно, когда мы оставались с ним наедине.

Было в его взгляде что-то такое, что бередило душу. Точно он не мог не смотреть. А ещё… будто бы сожрать хотел. Я видела голод в его глазах. Это сложно объяснить, но я видела! Его жажда какой-то глубинной была, первобытной. Точно он только меня хотел.

В такие секунды я терялась. Говорила себе, что у меня слишком богатое воображение, и такой мужчина, как Илья Николаевич Турисов, точно не испытывает недостатка в женщинах. А я для него скорее развлечение. Прикольное проведение времени.

На последнем моя женская логика проседала.

Я подалась вперёд, дотронулась до его губ, прислушиваясь к себе. Мягкие, приятные. С лёгким запахом мяты. Судорожно выдохнув, втянула нижнюю мужскую губу в себя. Так? Вроде так. Правильно… Целоваться я, конечно, умела. Да и кто в наши дни не умеет? Просто нечасто этим занималась.

Илья Николаевич, будь он неладен, сначала ничего не делал в ответ. Навис каменным изваянием. Того и гляди меня к спинке дивана придавит, навалившись всем телом.

Низ живота бахнуло огнём. Как так?!.. Тело отзывалось. Стоило мне представить, как я почувствую вес мужского тела на своём, и именно вес Ильи Николаевича, а не кого-то другого — и тут же появились знакомые позывы. Мозг говорил одно, чувствительность, не вовремя просыпающаяся — другое. Она к нему тянулась… в его руки… Чтобы почувствовать всего и до… конца. Того самого.

Он мягко поцеловал меня в ответ. Провёл языком. Подразнил.

И я уже настроилась на то, что всё… Я рассчиталась с ним. Но как бы не так!

В какой момент всё изменилось кардинальным образом? Когда наши зубы стукнулись в отчаянной попытке получить нечто более острое, яркое? Я и не подозревала, что способна на такие страсти…

Ахнула, застонала, в мужские плечи вцепилась. А они литые, точно из камня сделанные. При этом горячие. Сильные. Илья Николаевич тоже застонал в ответ.

И навалился на меня…

Да-а…

Или придвинулся? Плотно-плотно!

Я не знала. Я лишь чувствовала его тяжесть. И мне было хорошо.

Пришла в себя, когда мужская рука накрыла мою грудь. Я тотчас засуетилась, начала отталкивать Турисова, уворачиваясь от его губ.

Илья Николаевич прервал поцелуй, но не спешил отстраняться от меня. Зажал в угол дивана. Надо было садиться где-то посередине, а сейчас как выберешься?

Мои губы до сих пор горели.

— Ты идёшь со мной на свадьбу друга, — внезапно заявил он.

— Я? Нет, конечно! — фыркнула по привычке, уверенная, что он прикалывается.

Взгляд мужчины показал мне, что нет.

Я сглотнула внезапно образовавшийся ком в горле.

— У меня нет платья…

Жалкая отговорка. Но я решила — чем чёрт не шутит, может, прокатит.

Не прокатило.

— Стилист тебе подберёт несколько вариантов.

— Что-о? — ахнула я, начиная понимать, что прокурор настроен серьёзно.

Мне не нравилось, как он снова на меня смотрел. Слишком пристально. Слишком внимательно. Точно я ему рубль была должна.

— Если ты занята и не можешь выделить время на поход по магазинам, наймём человека, который займётся необходимыми хлопотами. За бюджет не переживай, я за всё заплачу.

Наймём…

Когда это между нами появилось «мы»?

И вообще!

Нелепый диалог! Никуда я с ним не пойду. Зачем и с какой стати?

— Ты не будешь ко мне приезжать в будни, а в пятницу вечером я тебя заберу. Плюс суббота. В воскресенье утром верну. Неплохое предложение, МарьИванна, не горячись сразу посылать меня далеко, подумай.

Я и думала. Взвешивала «за» и «против».

А этот Турисов продолжал говорить спокойным и очень убедительным тоном, явно отточенным не на одном заседании:

— Ты сможешь развеяться, отдохнуть. Ребята свадьбу празднуют на закрытой базе отдыха. Тишина, лес, речка.

С каждым его словом моя уверенность таяла. Он говорил — и я представляла. Как гуляю среди сосен… Как дышу свежим запахом наступающей весны… Как хрустит последний снег под ногами… У меня даже мурашки побежали по телу.

Так нечестно.

Я очень давно никуда не выбиралась. Школа, уроки, бабушка. То одно, то второе.

А тут несколько дней на природе. Пусть даже в незнакомой компании. Чужие люди меня никогда не смущали. И пусть даже с Ильёй Николаевичем… По спине прокатилась волна предчувствия, за которую мне стало вдвойне стыдно.

И я рассчитаюсь. Да-да, рассчитаюсь.

Он уедет. Я продолжу жить своей жизнью.

И почти не удивилась, когда поняла, что медленно киваю, соглашаясь.

Марфа очень нежная. Очень.

Илья не переставал удивляться. Как же так?.. Разве такое возможно?.. Чтобы тонуть в девушке, чтобы хотеть настолько сильно, что в голове ничего толкового не оставалось. В те минуты, когда она под тобой…

Пусть и не в классическом смысле. Но лежит, смотрит… Взглянет — и тотчас глазки свои колдовские прячет.

Через набившую уши вату возбуждения Илья ловил её стоны. Марфа сначала зажималась, снова язвила, бунтовала в своём репертуаре. Он не обращал внимания. Стоило им зайти в спальню и раздеться, как для него в центре всего осталась только Марфа.

И пусть весь мир подождёт…

Она расслабилась не сразу. Снова «никаких поцелуев, никаких ласк». Илья с трудом сдерживался, чтобы не нагрубить ей, высказав всё, что думает по поводу её слов. Не надо ей его поцелуев?! Так какого чёрта прижималась и царапалась на диване?!

Он дурел на глазах. От её запаха, мягкости, некой покорности. Её шёлка…

Её вкус пьянил, будоражил. Хотелось снова и снова пробовать его. Слизывать. Собирать губами.