Парвус. Часть 2 (СИ) - "Морана" - Страница 50

— Почему мне кажется, что ты говоришь это серьезно? — отстраняясь, буркнул он.

Девушка опустилась на стул. Эйкен разлил чай по стаканам и пододвинул их к противоположному краю столешницы.

Пес сидел на стуле рядом, оперев голову на ладонь. Медея смотрела на него прямо. У нее слабо получалось сдерживать улыбку. Он не выгнал ее из квартиры, разговаривал с ней и даже прикоснулся, больше Эйкену делать ничего не нужно было.

— Почему ты Лоя отказался возвращать?

— Зачем? Он решил банду возглавить. — Пес поморщился, уставившись на чай.

Голос Эйкена прозвучал уверенно.

— Ты уже виделся с ним, да? — Медея свела брови.

— Пришлось проверить притон.

— Засомневался в правдивости полученной от меня информации, — прошептала девушка себе под нос, разворачиваясь к столу.

Стало неприятно. До этого момента Эйкен никогда не перепроверял ее слова.

— Засомневался, — подтвердил он. — Но сожженная улица с притонами и свидетели меня убедили.

Медея вертела горячую кружку в руках. Она наклонилась к чаю. От него поднимался вкусный запах смородины, который совсем не успокаивал.

— Ты сказала, что твой отец жив. У апперов и до этого были сомнения насчет его смерти, — выдал Эйкен напряженно.

Медея не поняла, к чему тот упомянул Фейта. Пес так же, как и она, развернулся всем корпусом к столу и положил локти на кухонный остров. Несколько минут они сидели в тишине, пока мужчина собирался с духом. Взъерошив волосы на затылке, Эйкен вдруг заговорил про то, как познакомился с Анисой. Медея косилась на Пса, слушая рассказ о его бывшей жене.

Казалось, что мужчина вновь хочет спровадить Медею, только теперь делает это более сложным способом, чем выставление за дверь квартиры. Но по мере повествования Эйкена про прошлое Медея все сильнее разубеждалась в этом. Было видно, как сложно давалось ему каждое слово. После описания событий ночи убийства Анисы мужчина положил ладони на напряженный лоб.

— Самое ужасное, после всего этого, что я словно всегда знал, что на самом деле не нравился ей. Что она заставляла себя жить со мной. Но очень хотел семью, знать, что на свете есть человек, который принимает и ждет встречи. С которым мы всегда на одной стороне. Хотел этого до безумия. Поэтому убеждал себя, что все нормально, и мне только кажется, что все не так. И вот чем это закончилось. — Ладонь Эйкена легла на стол. Пальцы нервно ерзали по гладкой поверхности. — И знал, что Лою плохо, но не мог его навестить. Не было сил видеть его лицо. — Ярко-желтые глаза направились на внимательно слушающую Медею. — Твой отец, будучи аппером, пытался выкрасть информацию из архива. Но ее там много и нужно либо копировать все данные подряд, либо конкретно знать, что искать. Аниса успела с планшета Лоя скопировать данные по оружию, про бомбы и несколько планов города с разными коммуникациями. Ее интересовали те же разделы, что и Фейта.

Медея сидела неподвижно, слушая, что Эйкен узнал про потенциальную связь Анисы и Фейта уже после возвращения к должности аппера.

— Ты думаешь, что я, как и Аниса, вру тебе?

— Думаю, что мне не стоит доверять своим ощущениям, что дорогим мне людям лучше держаться от меня подальше. И что, если твой отец жив, то рано или поздно мы с ним столкнемся, и он убедит тебя переметнуться к нему.

Медея поднялась и сократила и так небольшое расстояние между ней и хмурым мужчиной. Девушка провела по черным волосам. Ее задумчивый взгляд скользил по напряженному лицу.

— Ты боишься, что я тебя предам? — серьезно спросила Медея.

Эйкен поднял на нее ясные глаза и произнес быстро:

— Боюсь, что ты разочаруешься во мне. Что я испорчу тебе жизнь. Что ты бросишь меня. Что мы окажемся на разных сторонах. Что тебя будут осуждать окружающие за жизнь со мной. Так много всего. А вдруг я сорвусь? Зачем тебе это? — Он опустил взгляд, на лбу пролегла глубокая морщинка. — Было эгоистично с моей стороны заваривать этот чай. — Едва слышно мужчина добавил: — Уйди, пожалуйста.

Медея прижала его голову к груди и в макушку ему четко произнесла:

— Если нас не уволят завтра, то вечером мои вещи нужно будет сюда перенести. А если уволят, то нужно будет подумать, где жить.

Кожей она ощущала теплое дыхание, направленное на ее грудь.

— Возможно, я слишком сильно ударил тебя по голове при нашей первой встрече.

Безвольно вжатый в Медею, мужчина затих. В ее душе поднималось беспокойство. В последний раз столь эмоциональная речь от Эйкена последовала после смерти Назира. Медея переживала, что Пес чувствует себя гораздо хуже, чем показывает. Поэтому она лишь сильнее прижалась к неподвижно сидящему и запустила пальцы в черные жесткие волосы. Девушка внимательно всматривалась в каждую прядь, наслаждаясь возможностью находиться близко к важному человеку.

Сильные руки медленно обвились вокруг талии Медеи. Девушка невольно улыбнулась.

— Я ужасно соскучился, — уткнувшись лбом в ее грудь, сказал он так, словно это доставляет ему нестерпимую боль.

Медея осторожно запрокидывала лохматую голову, чтобы иметь возможность посмотреть Эйкену в глаза. Тот хмурился, но сопротивлялся все меньше. Когда ей, наконец, это удалось, то на лице мужчины читались все переживания, которые он успел озвучить, пока имел на это силы.

Девушка склонилась к внимательно следящему за ней Эйкену. Ей смертельно хотелось, чтобы он приблизился в ответ. Но он сидел неподвижно, лишь горящие глаза, направленные на ее губы, давали уверенность, что она не зря пришла к нему. Дыхание обоих учащалось. Медея замерла в миллиметре от его губ. Ей было необходимо, чтобы Эйкен сделал хоть шажок навстречу.

Руки, лежащие на талии девушки, напряглись. Пальцы впились в кожу, поднимаясь к ребрам. Сбивчивый шепот обжигал Медее лицо.

— Если не уйдешь сейчас, то я уже не смогу тебя отпустить.

— Не уйду, — на выдохе сообщила девушка намерения.

На поцелуй Медея ответила сразу. Ее руки жадно притягивали мужчину ближе, не давая тому возможности отстраниться ни на секунду. Эйкен же и не собирался этого делать. Он поднимался на ноги, зажимая девушку между собой и кухонным островом.

***

Осколки разбитого стакана, который Медея случайно уронила на пол, когда Пес усаживал ее на остров, напрягали девушку гораздо меньше, чем пара свежих порезов на татуированном торсе. Ее руки перепачкались кровью. Она сидела голая на холодной поверхности, переводя взгляд со своих ладоней на одевающего штаны.

— Прости, не думал, что раны откроются, — хмурясь, произнес Эйкен, подойдя к Медее.

Он аккуратно поднял ее, не прижимая к себе, чтобы не запачкать еще сильнее, и понес к раковине. Вода полилась. Пес направил руки девушки под кран. Медея вздрогнула, когда прохладная вода коснулась ее. Красные глаза беспокойно бегали по Эйкену, пока он протирал ей кожу.

Один порез красовался на границе татуировки сбоку, а второй шел от ребра на широкую спину, которую Медея жадно трогала пару минут назад, совершенно не заботясь, что мужчине должно было быть больно. Одежда так быстро оказалась на полу, что девушка не обратила внимания на достаточно серьезные ранения Эйкена.

— Я же могла тебя случайно добить, — возмутилась Медея, забирая руки из его ладоней.

Она хотела стукнуть по Эйкену, но тот и так был ранен, поэтому девушка лишь недовольно смотрела на него. Он же широко улыбнулся и коснулся мокрыми пальцами ее живота. Под осторожными касаниями мужчины красная полоса на белой коже постепенно уменьшалась, а кожа под его пальцами горела.

— Какая же ты красивая, — выдал он с нежностью в голосе.

Его глаза плавно перемещались по голому телу Медеи к лицу. Ее щеки загорелись, когда их взгляды встретились.

— Одежду мою неси, — буркнула она, неожиданно для себя смутившись.

Он отрицательно помотал головой, а потом коснулся ее лба своим и произнес серьезно:

— Пока мы по пустыне гуляли, я часто пытался представить, как ты выглядишь под защитным костюмом. Но и мысли допустить не мог, что меня полюбит столь прекрасная женщина. — Приподнимая подбородок Медеи, Эйкен уставился на ее губы. — Самая желанная на всем Парвусе.