Английский раб султана - Старшов Евгений - Страница 19

Лео увидел стрелявшего, радостно помахал рукой:

— Ты как здесь оказался? Весьма кстати!

Предатель подбежал к месту схватки, увидел, что подстреленный мертв, и посмотрел на второго. Тот, заметя его, зашевелился и пытался что-то промычать разбитым ртом, но аркебузир вытащил длинный кинжал и с размаху воткнул его в соучастника, чтоб не сказал чего лишнего.

— Идем отсюда, господин, пока не пришли люди, — хрипло сказал негодяй, и с ним нельзя было не согласиться, и англичане спешно удалились.

Выстрел, конечно, слышали многие, но никто не решился высунуть нос из дома раньше времени — мало ли что.

Стрелок шел чуть впереди, пока оба не оказались в очередном пустынном месте.

— Ай! — вскрикнул аркебузир, внезапно остановившись.

— Что такое?

— Да так, мелочь. Споткнулся, ногу немного зашиб. Пойдем дальше…

И едва Лео прошел вперед, его спутник быстро вытащил кинжал, намереваясь ткнуть юношу в шею — но и тут незадача: валом повалил навстречу народ. Пришлось опять выжидать: благо хоть жертва ничего не заметила и ни в чем не заподозрила. "Не заподозрил — это главное, — думал злодей, — а случаи еще подвернутся. Спешить не надо, своя шкура дорога".

И снова — ветер и дождь, дождь и ветер. Как неверна была погода, так и Урсула не была постоянна в своих решениях. То она соглашалась бежать и даже сама обдумывала детали тайного венчания, то впадала в жалкое состояние забитой девочки, хоть и с ропотом, но принимавшей чужое решение. А тут еще монахи заныли — сначала Лео получил выволочку за полученную невесть как рану, но истинная причина нытья была в том, что брат казначей уже затоварился всем, чем нужно, и мечтал вернуться на родину. Излишнее пребывание в Фамагусте (например, для лечения, если б рана оказалась серьезнее) подтачивало бы его финансы.

Лео это взбесило:

— Сначала разгони тучи, потом потопи вражеский флот. Тогда, глядишь, и можно будет уплыть!

Правда колола глаза, пришлось выжидать. От нечего делать цистерцианцы по особо выданному разрешению посетили монастырь апостола Варнавы.

Торнвилль, разумеется, от поездки отказался и выслушивать отчет монахов тоже не захотел, но даже против его воли Сильвестр начал рассказ как бы самому себе — о византийском храме, не уступавшем храму Лазаря в Салине, и о спуске в темный тоннель под часовней, где покоились мощи апостола.

— Я тоже недавно побывал в темном тоннеле. И не единожды, — загадочно-ехидно произнес рыцарь, на чем неначавшийся разговор увял.

Дальнейшие события, однако ж, начали развиваться стремительно.

Сначала кончилась буря, и в тот же день были отправлены галеры на разведку. Днем позже они вернулись и с ликованием донесли, что врага нет — видели лишь остатки кораблекрушений. Зазвонили колокола, на улицах появились религиозные процессии — Фамагуста хвалила Бога за чудесное избавление.

В тот же день к вечеру Лео поспешил к любимой. Его встретила знакомая бабка, у которой под глазом почему-то красовался фингал, и безмолвно запустила внутрь, даже не испросив дежурную подачку.

Этим странностям сразу нашлось объяснение. Дюжие слуги мгновенно скрутили англичанину руки, обезоружили, связали и заволокли в большую залу, обставленную массивными резными сундуками, увешанную дорогими коврами и оружием.

За бюро сидел большой медведеподобный бородач, внимательно изучая какие-то бумаги. Мелкие злобные глазки поверх круглых очков изучающе уставились на юношу, а затем по кивку сидевшего слуги удалились, заперев дверь.

— Что это значит, будь ты проклят! — зарычал Лео, извиваясь в путах и шаря глазами по стенам в поисках оружия. Его было предостаточно, да как взять?..

— Молчи, — сочным басом произнес бородач. — Не тебе здесь лаяться. Кабы не Урсула, я бы с тобой и разговаривать не стал, позорник. Я хотел проломить тебе череп, но она, так сказать, выкупила тебя собой, а мы, дворяне, слово держим. Ишь ты, жених какой нашелся! Этот товар не про тебя.

— Да. Иначе как товар вы ее не расцениваете!

— Я сказал: молчи и слушай.

Лео ответил было нехорошо, но затем добавил:

— Не будем, впрочем, ссориться, коль скоро я прошу ее руки. Ты ведь брат, насколько я понимаю?

— Старший. Итак, продолжаю. Естественно, тебе с нами не равняться, и ты должен это понимать. Поэтому оставим то, что ты предложил, и не будем возвращаться, тем паче что поутру Урсула отплыла в Анкону к жениху.

В глазах Лео потемнело. Он только и смог выдавить: — Как же…

— Объясняю, — степенно ответил Кавалли, и каждое его слово, каждый довод обрушивался на юношу, словно могильная плита. — Я вернулся, все узнал. Кого-то из вас двоих надо было убить. И естественно, это должен был быть ты. Но сестра умолила меня оставить тебе жизнь и вообще не причинять тебе какого-либо зла из-за ее дурости. Естественно, я поставил перед ней условие, и она его выполнила. Придется и мне выполнить свое. Я отправил ее в Анкону с младшим нашим братом, ибо по отмене военного положения теперь можно свободно покинуть Фамагусту, что я, по доброте душевной, и тебе рекомендую. У нас город южный, город вольный во многих смыслах, но есть пределы, которые преступать не рекомендуется, и это — честь знатных семейств. Не важно, каких — франкских, итальянских, греческих. Исключения не будет сделано даже для короля, не то что для такой мелочи, как ты. Спроси у людей ученых, как именно король Петр отправился на тот свет, и тебе расскажут, что именно ему отрезал Жак де Норес, туркопольер[27], приговаривая: "За это ты получил смерть". Заткнуть бы тебе рот могильной землей — это было бы самое верное, но, повторяю, слово дано, и я его сдержу. Полагаюсь на твою совесть и рыцарское слово, которое ты мне, конечно, дашь. Или интересы семьи и ее честь заставят меня ненадолго забыть свое обещание.

— Не грози, не боюсь.

— Слушай! — Итальянец потихоньку начинал яриться и даже стукнул кулаком по столу. — Осталось сказать немногое, вернее, повторить. Дай слово молчать, получи письмо сестры, где она собственноручно описала то, как она приняла свое решение и чем руководствовалась, и проваливай из Фамагусты. Я все сказал.

— Молчать я буду, даю слово и клянусь ранами Христа — из-за чести Урсулы, а не из страха перед тобой, что я немедленно и докажу. Ведь вызов на поединок, кажется, тобой не предусмотрен? А я тебя вызываю!

Кавалли вновь пронзил его острым взглядом поверх очков.

— Ты глупее и настырней, чем я думал. Соображаешь, что после таких слов я спокойно могу отдать приказ прибить тебя? Не лучше ли мне сохранить свою жизнь, нежели драться с тобой? Да, ты глуп, и придется тебя немного поучить. — Человек-медведь тяжело встал, выбрал одну из многих стоявших у стены причудливых алебард и крикнул слугам: — Эй там! Развяжите его и верните меч!

Сказано — сделано.

— Если меч не устраивает, — добавил Кавалли, — можешь взять, что угодно.

— Да нет, с мечом сподручнее! — с дьявольской улыбкой вскричал Лео. — Спасибо, что дал мне отомстить!

Кавалли саркастически хмыкнул и приготовился к отражению атаки. Крепко сжав алебарду так, чтоб его руки приходились на две границы ее третей, и держа ее горизонтально, он стоял, словно вековой кряжистый дуб!

Естественно, Торнвилль сразу же наскочил на него, словно охотничий пес на кабана, и тут итальянец проявил себя как боец в полном и совершенно неожиданном для англичанина блеске. Ловко отбив несколько мощных ударов разными концами своего оружия, он сначала сам нанес пару пробных, без труда отраженных Лео, но потом резко ударил противника концом древка в живот, так что тот согнулся от дикой боли, и тут же свалил юношу ударом ноги.

Еще момент, и пика алебарды уперлась Лео в горло. "Вот и все…" — промелькнуло в голове юноши. Только и оставалось, что с испепеляющий ненавистью уставиться в тяжело дышавшего победителя.

Но Кавалли не собирался добивать рыцаря.

— Я обещал, — только и обронил он.