Агитбригада 3 (СИ) - Фонд А. - Страница 5

— Браво! Браво! — раздались радостные крики. Вокруг тренировки собралась большая толпа зевак. Здесь были как уличные мальчишки, так и вполне степенные горожане. Все они смотрели на репетицию представления, открыв рот, мальчишки подбадривали особо сложные кульбиты приветственными возгласами.

И тут, когда Нюра взмахнула алым стягом с плюмажом, а затем перебросила его Люсе, — на площадь, громыхая, въехала телега, забитая трупами, на облучке которой сидели мы с дедом Христофором.

— Генка! — сварливо начала Клара. — Я хочу, чтобы ты приворожил ко мне Виктора! Срочно!

— Но ты же сама передумала, — возмутился я. — Из-за монашки этой.

— Анна уже в прошлом, — она брезгливо поморщилась, — сейчас Виктор уйдёт на повышение, я слышала, как Гудков рассказывал, и ему отдельную квартиру дадут. Со всеми удобствами, между прочим. Нет, я своё терять не хочу!

— Клара, он тебе не нужен, — попытался увещевать девушку я, — ты же сама видишь, у него мораль как у хомяка. С таким никогда ни в чём нельзя быть уверенным. Он, если надо, и через родную мать переступит.

— Я ему не мать, — отмахнулась Клара и горько добавила, — понимаешь, я думала, что после всего этого, с монашками, меня от него навсегда отвернуло. Но время идёт, а я только о нём и думаю. Ещё больше даже думать стала…

Она всхлипнула, но сразу взяла себя в руки.

— И сейчас вокруг него эта Ирина увивается, — на её тонком, обтянутом кожей личике заходили желваки, — а я не позволю всяким дешёвым провинциалкам разевать роток на мои куски. Что мне причитается — всё моё!

— Но Клара…

— Всё, Генка! — отрезала категорическим тоном Клара, — вопрос закрыт. Даю тебе сроку — три дня. Пока мы уедем, наконец-то, из этого захолустья, он уже мне должен предложение руки и сердца сделать. А к Ирине этой пусть начнёт ненависть испытывать. Можно её туда же отправить, где Анна. Я не расстроюсь!

— Клара, послушай…

— Ты тоже хочешь туда же, где сейчас Анна? — зло выпучила глаза и поджала тонкие губы Клара, чем стала похожа на замшелую сову. — Так я тебе быстро устрою, поверь! Или стукну, куда надо, и тебя на опыты заберут. Лоботомия и остальное…

С этими словами она подскочила и вышла из моей комнаты, громко хлопнув дверью.

Мими, которая чинно сидела на краю моей кровати, болтала ногами и очень внимательно слушала весь этот разговор, моментально соскочила на пол (с грацией мешка цемента, я уже упоминал это) и пошла, переваливаясь, за ней.

— Мими, — строго сказал я. — Даже и не думай!

— Ну вот что ты сразу начинаешь! — вступился за свою протеже Енох (как бы он не доказывал, что ничего подобного, но все это заметили, даже Моня), — она же ещё ребёнок.

Мими склонила голову на плечо и посмотрела на него, как мне показалось слегка даже насмешливо.

— Мими, — я пропустил возражения Еноха мимо ушей, тоже мне педагог нашелся, Сухомлинский, мля, недоделанный, — если узнаю, что ты ей причинила вред — ты сама знаешь, что будет.

Мими изобразила мне насмешливый реверанс и, схватив куклу, вернулась обратно и взгромоздилась на сундук, периодически зыркая на меня периодически полыхающими глазами.

Я находился сейчас на квартире. Глава Хлябова расстарался, принимая нас в городе. Всех нас определили на отдельные квартиры. Только Люся и Нюра жили вместе, но тут уже они сами так попросились, потому что боятся спать в темноте. Вообще я даже восхищался этим человеком, если отбросить его непомерные амбиции, то хозяином он оказался крепким: городок держал жесткой рукой, о жителях заботился, как о родных детях.

Наше прибытие он воспринял, как очередную возможность показать себя наверху с хорошей стороны, поэтому расстарался максимально. Нас заселили в отдельном двухэтажном доме, из которого жильцов уже переселили в новые дома, а здесь планировалось создать временное ведомственное жильё для молодых служащих. Вот лично мне досталась аж двухкомнатная квартира, в которой даже была огромная чугунная ванна на кривоватых ножках. Воду в эту ванну подразумевалось таскать вёдрами от колонки в соседнем дворе, греть её на плите, короче, куча суеты при минимальном результате. А потом, после помывки, таким же путём грязную воду надо было выносить опять же вёдрами. Меня на такие подвиги не тянуло. Поэтому умывался-ополаскивался я в большом тазу, а чаще даже — под всё той же колонкой, в соседнем дворе, а полностью нормально мыться ходил в местную баню. Право работала она (во всяком случае мужское отделение) ежедневно (о женском, если честно, не знаю).

Единственным (и существенным) недостатком здесь были клопы. Дом старый и поэтому клопов была уйма, особенно в моей квартире почему-то. Но тут помог Моня. Я так и не понял, что он сделал, но пока я жил в этих комнатах, ни один клоп не проник в моё жилище.

Зато вторым достоинством этой квартиры было наличие отдельного входа. Так-то был общий вход, по большой лестнице в подъезде, но конкретно из этой квартиры был ещё один, чёрный. Как я понял, по нему заносили дрова и уголь, и выносили помои.

Рядом с моей квартиркой поселили Макара Гудкова и Виктора Зубатова (им достались аж четырёхкомнатные апартаменты), с другой стороны — Клара Колодная и Семён Бывалов, но тем дали трёхкомнатные. Остальные агитбригадовцы разместились на первом этаже, но тоже неплохо так. Думаю, мне повезло попасть в такую элитную, можно сказать, компанию, так как именно в эту квартиру никто заселяться не хотел — из-за большого количества клопов, как я уже говорил.

После нашего эпичного въезда с нагруженной трупами подводой в Хляпов, суета началась знатная. Мало того, что я получил нагоняй за срыв генеральной репетиции, и за нарушение сроков (по мнению Гудкова, я должен был управиться за полдня, а я проторчал в Хохотуе почти весь день), так ещё и сорвал городской праздник. Этого мне глава Хлябова простить не мог и лишь наличие трупов высокопоставленных товарищей и необходимость разобраться в этом таинственном деле сдерживало его досаду. Пока ещё сдерживало.

Кстати, совет моих призраков взять телегу на хуторе мне очень помог — дед Христофор стал важным свидетелем, он смачно, в красках, с бесконечными подробностями описывал как лежали мертвецы в круге и что он при этом почувствовал. Иначе, если бы не он, думаю, Зубатов раздул бы это капитально, и я бы стал крайним.

Глядя на него, как он изменился, я уже начал задумываться, действительно, может стоит приворожить его к Кларе. Пусть всю жизнь мучается. Пусть они оба мучаются.

Но это я шучу, конечно же. Я не собираюсь этим заниматься. И, тем более, позволять вить из меня веревки каждой дуре. С Кларой, кстати, что-то предстояло решать. Она дала мне три дня и за это время я должен найти выход. Не такой кардинальный, как подразумевала Мими, но тем не менее.

Мы находились в здании городского Дома культуры и уже битый час спорили, как лучше проводить цикл агитационных лекций — начать с развенчания образа Ильи-пророка или всё-таки с верований дикарей острова Пасхи. Лично мне было фиолетово, но Зубатов заспорил с Гудковым. Я сначала не понял, в чём тут дело, но, когда обозрел присутствующих и обнаружил рыжую дамочку с лисьей мордочкой и острыми чёрными глазками — всё стало ясно.

— Это и есть приснопомянутая Ирина, — подчёркнуто-бесстрастно прокомментировал Енох, но потом не удержался, фыркнул и, как обычно, ехидно добавил, — твоя клиентка, между прочим.

Я оставил его гнусный выпад без ответа.

— Ты Геннадий, да? — прощебетала дамочка глубоким грудным голосом, тряхнула рыжими кудряшками так, что они подпрыгнули и красиво упали на меховое манто из непонятного животного (надеюсь, не крашеный тушкан из меха кота или свиноногого бандикута).

— Я, — ответил я.

— Тогда нам с тобой нужно будет сделать стенгазету к празднику. Виктор сказал, что ты поможешь.

Я скривился, как от лимона, но спорить не стал.

— Виктор считает, что мы должны нарисовать карикатуры на рассказы из священной истории. Он даже перечень составил. Правильно, Виктор? — она захлопала густонакрашенными ресницами и с обожанием уставилась на Зубатова.