Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Кузмичев Иван Иванович - Страница 134

А через минуту в дверь посольства забарабанили, призывая немедленно отворить, в случае же неповиновения стоящие снаружи обещали выломать хлипкую преграду. Не понимая, в чем дело, на лорда недоуменно посмотрел Уильям, в отличие от пятерых охранников посла, которые тут же выхватили свои шпаги из ножен и заняли оборонительные стойки возле двери. Недолго думая, лорд Витворт бросился на второй этаж: секретные документы и компромат на виднейших людей России остались лежать на самом виду – английский посол слишком беспечно стал относиться в последнее время к сохранению столь ценных бумаг. Его дипломатическая неприкосновенность и слепота властей на сей раз сыграли с ним злую шутку. Главный тайник посла требовалось не только открыть, но и незаметно закрыть, чтобы никто из вошедших ничего не заметил.

– Задержите их, насколько возможно, не дайте им пройти наверх! – приказал он охранникам, бегом поднимаясь верх по лестнице и нашаривая на шее связку ключей – от кабинета, сундука и тайника.

Почти сразу же разговоры за дверью стихли, и в нее бухнуло что-то тяжелое. На дверной панели образовалась трещина. Новый удар – и вновь трещина. Второй, третий – и, наконец, косяк не выдерживает, заваливаясь внутрь дома и заставляя охранников посла отпрыгнуть назад.

– Именем канцлера Головкина сложите оружие и не двигайтесь! – вышел вперед молодой капитан, с затаенной яростью глядящий на англичан, замерших перед ним; за его спиной выстроились два десятка солдат в мундирах, уже взявших наизготовку шпаги и фузеи.

Вместо выполнения приказа англичане решили было потянуть время, показывая, что не понимают сказанного, однако, вопреки их надеждам, капитан повторил приказ по-английски, заставив охранников непроизвольно сморщиться: видимо, схватки им избежать не удастся. Однако как только один из них сделал пробный выпад в сторону капитана, тут же раздался слитный залп тройки фузей, опрокинувший смельчака на спину, что сразу же поубавило пыл остальной четверки.

Вновь приказ – и на сей раз четверо воинов медленно кладут оружие на пол, сам же капитан вместе с тройкой солдат вбегает наверх, следом за послом. Остальные солдаты тут же забрали оружие, лежащее у ног охраны посла, и, повинуясь командам немолодого сержанта, повели пятерых англичан на улицу, где их уже дожидалась карета с зарешеченными окнами, а за ней стояла четверка верховых с палашами наголо. Глядя на угрюмые лица этой четверки, можно было быть уверенным в том, что они-то будут сражаться до последней капли крови, защищая вверенный груз.

Через пяток минут из дома, следом за выведенной пятеркой, появился и держащийся за окровавленный нос посол.

– Об этом узнает ваш государь, и вам не поздоровится! Вы меня слышите?! – надрывался он.

Вот только все его слова и угрозы разбивались о ледяную броню конвоиров, часть которых уже выносили на улицу мертвое тело и небольшой сундучок, обитый серебром, с узором на матовой синей поверхности в виде поднявшегося на задние лапы льва.

– Пошевеливайся и ничего не говори, твою судьбу будет государь решать, и моли Бога, чтобы он оказался в тот день в благостном расположении духа, иначе тебя ждет виселица, – напоследок с усмешкой сказал капитан, нагоняя на посла страху.

Вот только даже капитан Суворов прекрасно понимал, что никто и никогда не покусится на жизнь посла, если не хочет, конечно же, полного охлаждения отношений с данной страной. Хотя вполне вероятно, что после такого плевка в лицо может быть объявлена война. Но была бы охота, а повод для войны найти всегда можно.

– Сержант Ходов, выдели господину послу отдельный эскорт; думаю, что его в первую очередь нужно доставить к господину канцлеру…

…В то время когда отряд капитана Суворова выбивал дверь посольства, в другом доме, не меньше английского посольства, а то и больше оного, в полутемном кабинете сидел один человек. Он с затаенным интересом разглядывал подаренную ему когда-то еще Алексеем Михайловичем саблю, усыпанную изумрудами, с рисунком в виде пары змей, кусающих друг друга во время боя, а вокруг них плелись ростки плюща, готовые в одно мгновение связать и обездвижить змей.

Кто-то тихо постучал в дверь, однако никакой реакции со стороны сидящего не было; казалось, он сильно задумался о чем-то или засмотрелся на игру света в мелких зеленых камнях, богато рассыпанных на ножнах и рукояти клинка.

Через пару минут стук повторился, и на сей раз взгляд господина дернулся, словно сбрасывая оцепенение.

– Входи, – негромко сказал господин.

В дверь протиснулся немолодой сухопарый мужчина, поклонился сидящему за столом, тут же подошел к нему и положил на край стола небольшой листок бумаги, на котором красивым почерком была написана пара предложений, без каких-либо подписей и имен. Пара фраз в конце непосвященному могла показаться каким-нибудь трудным ребусом или вовсе бредом, слишком уж она выбивалась из общего смысла послания.

Белые сделали свой ход, но черные медлят с ответом, поэтому ладьей пришлось пожертвовать. Конец партии ожидается в скором времени, с нетерпением жду новой занимательной партии. Боголюб оказался не таким уж и простым, как говорилось ранее…

– Рассказывай, Еремка, – хлопнув по листку, приказал господин.

– Письмо доставили, как и было указано, а неделю назад нам удалось добраться до заветного тайника посла и вложить туда переписку наследника с ним, – улыбнулся Еремей, глядя на своего повелителя и единовластного покровителя.

– Хм. А таковая была разве? – нахмурился он.

– Нет, но знающий человек может и не такое сделать, если умеючи-то…

– Чья затея? – тихо спросил слугу господин.

– Моя затея, повелитель, – внезапно побледнел Еремей, с опаской глядя на пальцы своего господина, гладящие ножны с дорогим подарком прошлого государя.

– Хорошо…

– Правда?! – не удержался от возгласа давний слуга.

– Хорошо, что ты такой… нужный и умный, – как будто не замечая слугу, продолжил он. – Вот только мне кажется, слишком умный. Если твоя затея удастся, награжу по царски, а нет, то накажу… тоже по-царски. Ха-ха!

Господин усмехнулся, махнул слуге рукой: мол, свободен.

Не говоря ни слова, Еремей развернулся и бесшумно вышел в коридор, оставляя своего повелителя одного в полутьме, столь любимой им, особенно в последнее время.

…Небольшой кортеж въехал на территорию дворца князя Головкина, у ворот замер караул из городских полицейских. Кортеж проехал мимо поста без каких-либо проволочек: приказ о его пропуске был дан самим князем.

Еще пара минут потребовалась запряженной двойке, чтобы доставить карету к лестнице, ведущей к парадной двери, возле которой уже стоял невысокий старичок в белом парике. Из кареты вылезли капитан Суворов и лорд Витворт с немного опухшим лицом. Он уже не выглядел незыблемым столпом, о который разбился не один десяток знатных родов Русского царства, подтачиваемого английским послом, как дерево жуком-короедом. Вроде бы и не смертельно, но все же крайне неприятно!

Следом за ними из кареты вылезли двое солдат, несших изъятый у посла сундучок, впереди них шел сержант с пухлой папкой, в последний момент захваченной со стола лорда.

Поприветствовав гостей, слуга, не задерживаясь, вошел во дворец, ведя их к кабинету канцлера. А уже через десять минут солдаты во главе с капитаном выходили из дверей дворца, с улыбками глядя на позвякивающий мешочек в руках сержанта. Сам же капитан Суворов смотрел на мир счастливыми глазами, ведь предстоящее повышение, оказывается, уже не за горами, и очень даже может быть, что это повышение окажется переводом в гвардейский полк.

Всем было хорошо, кроме английского посла, с тоской глядящего на стоящий перед ним кубок с рубиновой жидкостью. Напротив лорда с таким же кубком в руке сидел князь Головкин, с улыбкой глядя на своего гостя.

Ноябрь 1709 года от Р. Х.