Покори меня (ЛП) - Валентайн Мишель - Страница 37

Коп откашливается.

— Я офицер Кинг. Что здесь происходит?

Открываю рот, чтобы объяснить, но Трип опережает меня:

— Этот парень, — он указывает на Джексона, — пришел сюда без приглашения и без всякой причины начал избивать нашего друга.

Офицер Кинг кивает.

— Понятно, и полагаю, вы остановили его?

— Да. Я не мог стоять в стороне и позволить ему безнаказанно причинять боль моему другу. У Макса есть запретительный судебный приказ против него. Это должно быть в досье.

Джексон приподнимается одновременно с Максом. Я подбегаю к Максу и помогаю ему подняться.

— Ты в порядке?

Макс кивает.

— Думаю, да. Все не так плохо, как в прошлый раз. Спасибо Трипу.

Обнимаю Макса.

— Я так рада, что с тобой все в порядке. Может быть, теперь закон действительно что-то сделает с Джексоном.

— Поднимайся, — приказывает офицер, свирепо глядя на Джексона. — Мне нужно увидеть все ваши документы. — Ребята выуживают бумажники из задних карманов и протягивают офицеру Кингу водительские права. — Вы все оставайтесь на месте, пока я все проверю.

Мы с Максом подходим и становимся рядом с Трипом, а Джексон держится на безопасном расстоянии, прислонившись к своей машине.

Трип сжимает плечо Макса.

— Ты в порядке, приятель?

Макс морщится, а Трип виновато хмурится.

— Я в порядке. Спасибо тебе за помощь. Я твой должник.

— Друг моей девочки — мой друг. — Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

Макс улыбается мне.

— Твоя девочка, да? Я всегда знал, что ты к нему неравнодушна. Учитывая мои сногсшибательные навыки в предсказании будущих пар, мне стоит открыть свою службу знакомств.

Я закатываю глаза.

— Тебе повезло, что ты ранен, иначе я бы тебя треснула.

Макс смеется, а потом морщится, хватаясь за ребра.

— Ты же знаешь, что любишь меня.

Мы с Трипом хихикаем. Приятно видеть, что Макс не потерял своего игривого духа, и мое сердце болит, зная, что он так долго проходил через ад, а я не остановила это.

Мгновение спустя офицер возвращается из своей машины с сердитым выражением лица. Сначала он возвращает права Максу, а потом поворачивается к Джексону:

— Мне нужно, чтобы ты повернулся и заложил руки за спину.

Я открываю рот в тот же момент, когда Макс говорит:

— Черт возьми.

— Просто с языка снял, — говорю я, наблюдая, как полицейский заковывает руки Джексона за спину.

— Ты не можешь этого сделать, — говорит Джексон через плечо офицеру, который зачитывает ему его права. — Ты знаешь, кто я? Ты не сможешь долго меня удерживать. У меня есть деньги и адвокаты.

Офицер Кинг затягивает наручники, и Джексон морщится.

— Я точно знаю, кто ты. Лучше спроси меня, наплевать ли мне, что ты какой-то позер-мотогонщик. У нас есть фотографии того, что ты сделал с Максом. Мы искали тебя. Похоже, ты прятался от нас всю последнюю неделю. Ребята в участке будут рады наконец-то познакомиться с тобой, особенно твои новые сокамерники. Они любят встречаться со знаменитостями, которые ненавидят гомосексуалистов.

— Ты не можешь этого сделать. Пожалуйста, — умоляет Джексон, когда полицейский ведет его к задней двери патрульной машины и заталкивает внутрь.

Я хихикаю, когда дверь захлопывается у него перед носом.

Коп поправляет одежду и шляпу на голове, прежде чем направиться в нашу сторону.

— Мы собираемся арестовать его за нарушение судебного запрета. Кто-нибудь из вас, джентльмены, хотел бы выдвинуть обвинения против мистера Круза? — Макс и Трип одновременно качают головами, а офицер Кинг вздыхает. — Я так и думал. Позвольте мне дать вам один совет. Даже если он, вероятно, пришел сюда, чтобы начать драку с вами двумя, он будет утверждать, что не знал, что вы двое будете здесь и что вы напали на него первыми.

— Но это ложь.

Он смотрит на меня.

— Я знаю, но это будет их слово против его. В запретительном ордере нет ничего, что запрещало бы ему приезжать в «Маунтин Тайм», а он хорошо известен в мотокроссе, и судья, скорее всего, встанет на его сторону.

— Бред какой-то.

— Согласен, но Джексон возможно захочет обвинить Трипа ради финансовой выгоды. Он наверняка знает, что ты стоишь миллионы. Вы должны иметь это в виду, мистер Дуглас, и выдвинуть обвинения. — Офицер Кинг возвращает ему документы.

Трип? Миллионы? Что это значит? Я так запуталась. Люди, которые управляют группами, зарабатывают не так много, да? И откуда этот коп знает, сколько он зарабатывает?

Я смотрю на Трипа, пытаясь понять, что именно он от меня скрывает. Он что, не тот, за кого себя выдает? Неужели я вообще его не знаю? Я понимаю, что он чувствует мой взгляд, но отказывается смотреть мне в глаза. Трип тяжело сглатывает и напрягает мышцы челюсти. Он в курсе, что я поняла, что он что-то от меня скрывает.

Трип засовывает бумажник в задний карман джинсов.

— Буду иметь это в виду.

— Думаю, я выдвину обвинение, — вмешивается Макс, отрывая меня от размышлений. — Не хочу неприятностей из-за того, что он начал драку.

Трип потирает лоб.

— Может быть, ты и прав, Макс, нам стоит поехать в участок.

Офицер Кинг кивает.

— Встретимся там.

Макс отходит от меня и направляется к своей машине.

— Ребята, хотите поехать со мной?

— Мы поедем за тобой, — говорит Трип, не давая мне возможности ответить.

Макс кивает и направляется к своему автомобилю, чтобы последовать за полицейской машиной. Трип засовывает руки в карманы и молча направляется к своей машине. Это не похоже на него — игнорировать меня. Даже когда мы не очень ладили, он никогда этого не делал, а еще он ужасно тихий.

Мой желудок сжимается. Неужели я для него просто интрижка? Поэтому он хранил от меня секреты? Я обхватываю себя руками и следую за Трипом. Выяснение правды о человеке, которому я медленно, но верно отдавала свое сердце, пугает меня. Это может все изменить.

ХОЛЛИ

«Мустанг» ревет, когда Трип везет нас по дороге. Он все еще не произнес ни слова, а я не совсем уверена, что должна сказать. Снова и снова прокручиваю в голове, как пойдет наш разговор. Он либо скажет, что коп не знает, о чем говорит, хотя, похоже, у того много информации о Трипе. И он не потрудился поправить офицера, что заставляет меня склоняться к тому, что полицейский говорил правду.

Еще Трип мог бы сказать, что это правда и что все, что он когда-либо говорил мне — полная ложь. Что никогда не собирался серьезно относиться ко мне и хотел держать меня в неведении, пока спал со мной.

Вздыхаю и провожу рукой по волосам. В любом случае, мне нужно знать.

— Ты собираешься поговорить со мной?

Трип сильнее сжимает пальцами руль.

— О чем?

— Сам знаешь о чем. Планируешь рассказать мне, что имел в виду тот коп и откуда он так много о тебе знает?

Он выдыхает через нос.

— Мы можем поговорить об этом после того, как разберемся с ситуацией с Джексоном? Все уже на взводе, и я не хочу ничего добавлять к этому. После этого, обещаю, я все тебе объясню.

Долго смотрю на него, решая, могу ли ждать правды так долго. Не зная, в чем его секрет, представляю себе миллион разных вещей.

Трип переводит взгляд на меня.

— Пожалуйста?

Я вздыхаю. Это не идеально, потому что я хочу знать сейчас, но если мне не понравится услышанное, то не знаю, как смогу пройти через бумажную волокиту в полицейском участке.

— Ладно. Хорошо. Но как только закончим, мы поговорим.

Трип берет мою руку, подносит к губам и целует костяшки пальцев.

— Так и сделаем. Я уже давно хотел тебе сказать. И рад, что наконец-то все откроется.

Трип заезжает на стоянку перед зданием из красного кирпича и глушит мотор. Полицейский, за которым мы следовали, заезжает за здание, вероятно, чтобы выгрузить своего пленника. Я выскакиваю из машины и оглядываюсь, пока не замечаю Макса, направляющегося ко мне. Остатки прошлой атаки Джексона все еще покрывают его лицо. Синяки из черных превратились в желтые и почти исчезли, но благодаря Джексону у него снова разбита губа. Мне жаль, что все это случилось с ним, но из этого вышло кое-что хорошее. Родители Макса наконец-то узнали, что он гей. Его глубочайшая тайна, которую он никогда не хотел им открывать, наконец-то раскрыта, а реакция, которой боялся Макс, так и не последовала. Оба его родителя полностью приняли тот факт, что их сын гей, и сказали, что подозревали это уже давно. Макс был самым счастливым человеком, которого я когда-либо видела. То есть до тех пор, пока совсем недавно ему не напомнили, что не все люди придерживаются таких прогрессивных взглядов.