Неожиданный наследник 3 - Яманов Александр - Страница 3

– Это хорошо! Но вы получили свои чины и звания не только для того, чтобы выполнять приказы и занимать мягкое кресло, – стараюсь говорить спокойно, хотя меня просто бесит русское чиновничество, – Ведь даже указ о секуляризации появился на свет по желанию Петра Фёдоровича. Почему сия идея исходила не от вас, князь? Ведь конфискация церковных земель давно стала жизненной необходимостью. Никакой пользы, кроме как для самих епископов, от монастырей и архиерейских владений, давно нет. Более того, церковь, вернее, её верхушка, богатела, а казна теряла около миллиона рублей в год. Даже если вычесть пятьсот тысяч на содержание священников, которые сейчас уходят на содержание приходов, получается огромная сумма! Это не считая того, что огромные запасы хлеба теперь не в руках бородатых торгашей с крестом на груди, а государства!

Козловский побледнел и попытался уже вжаться в несчастное кресло. Хотя, куда уж дальше? Перевожу взгляд на Мелиссино, который точно не ждал подобной отповеди.

– Большую часть своей жизни я просидел в застенках. Но даже мне хватило месяца и нескольких бесед со знающими людьми, чтобы понять простую истину – русское общество расколото. Но почему этого не понимают люди, которым по должности положено заниматься подобными делами. Понимаю, что для вас крестьяне и даже купцы – не люди, а говорящий скот, – поднимаю руку, пресекаю попытку грека возразить, – Только это мои поданные! Я миропомазан на царство и несу ответственность за души всех жителей России перед Господом богом! Что не отменяет вопроса – почему Шаховский, Львов, Козловский и вы, Иван Иванович, не подали даже записку о необходимости разрешения сложившихся противоречий? Или вы все считаете, что высокая должность – это синекура? Мол, забрался в кресло, сложил на животе ручки, увешанные перстнями и, наслаждаешься жизнью? Только чиновники высшего ранга обязаны отвечать за порученное им ведомство. И в Синоде дела идут просто отвратительно, как бы вам не хотелось считать иначе.

– Но простите… – попытался возразить взволнованный Мелиссино.

– Не прощу, – перебиваю обер-прокурора, – Вы плохо сделали свою работу. Обобрать беззащитных попов и радостно рапортовать об успехах может любой. А вот проявить здоровую самостоятельность, дано не каждому. Что вам мешало начать дискуссию внутри церкви по вопросу раскольников? Понятно – это императоры должны за вас подумать и приказать. Сами вы думать не умеете или не хотите.

– Прошу принять мою отставку, Ваше Величество, – воскликнул явно оскорблённый грек, – Если я и виноват, то не заслужил столь жестокого порицания.

Угу. Вот прямо сейчас я позволю ему отойти в сторонку, сбежав в усадьбу, а то и Европу, дабы лечить расстроенное здоровье. Коли ты слаб телом и духом, то зачем пошёл служить? Сиди в поместье и наслаждайся спокойной жизнью. У меня же все должны работать не покладая рук! О чём я и сообщил обер-прокурору.

– Ваша отставка будет принята после решения вопроса с раскольниками. А то намедни я узнал, что староверы бегут к османам и полякам. Мы здесь стращаем народ адом, происходящим у магометан и католиков, а русским людям, оказывается, лучше живётся в землях басурман. Можно понять некрасовцев, там всё сложно и дело не в вере. Но почему православным лучше за Дунаем и Западной Двиной? – недобро смотрю на растерявшегося грека и продолжаю, – Приказываю найти наименее бескровный и наиболее выгодный для империи выход из сложившейся ситуации. Нет у меня веры епископам, которые попытаются похоронить мою задумку, ещё и оскорбят старшин раскольников. Можете рассчитывать на помощь Тайной экспедиции и Полицейской коллегии. Это на случай внушения и успокоения наиболее непонятливых. Мешающих и враждебно настроенных епископов сразу сдавать людям графа Шешковского. Никого жалеть не нужно, а лучше припугнуть излишне о себе возомнивших иерархов. Князь Козловский назначается вашим заместителем и тоже обязан приложить все силы для исправления прошлых ошибок. И запомните, на каждом из вас лежит персональная ответственность. Дело настолько серьёзное, что обычной отставкой никто не отделается. Но и наградой я не обижу. Если всё понятно, то я вас с Алексеем Семёновичем более не задерживаю.

Оба вельможи находились в предобморочном состоянии и в полной тишине покинули кабинет. Поворачиваюсь к оставшейся четвёрке и решаю не затягивать беседу.

– Степан Иванович, на вас ложится новый груз. Нельзя пускать подобное дело на самотёк, и необходимо им полностью управлять. Чую, что иерархи устроят какую-нибудь подлость или навредят по глупости. А Мелиссино с Козловским придётся постоянно подгонять. Уж больно они размякли и совсем забыли, для чего нужны чиновники. Если кто-то из ваших людей предложит свой прожект по разрешению противостояния со староверами, то я с удовольствием его выслушаю. Это касается всех здесь присутствующих.

Шешковский, а вслед за ним Алонсо, Еропкин и Теплов утвердительно кивнули.

– Что у нас с тёмной стороной деятельности раскольников? Многое удалось раскопать? – обращаюсь уже к испанцу.

– Мне нужно время. Всё гораздо хуже и запутаннее, чем мы предполагали. Тянешь за одну ниточку, а за ней самая настоящая сеть. Несомненно, целые общины замешаны в самых различных нарушениях, а некоторые и в злодеяниях, – хмуро ответил бледный де Кесада, который, казалось, вовсе не спит, – Мы установили хорошее взаимодействие с господином Шешковским и генерал-губернатором Еропкиным. Но здесь нельзя спешить, лучше спокойно определить всех злодеев и далее накрыть их скопом.

Верное замечание. Это я чего-то разогнался. Хотя на разработку прожекта иерархи с Мелиссино получили семь месяцев. Времени более чем достаточно. Касаемо розыска начатого Алонсо, то здесь всё любопытно. Люди испанца сходу вскрыли такое количество нарушений и преступлений, не только со стороны раскольников, что диву даёшься. Спрашивается, куда смотрят власти, не замечая творящегося безобразия? Или им заплатили за отвод глаз? За это я тоже буду наказывать, не обращая внимания на происхождение и чины. Уж больно неприятная картина вырисовывается. Те же преступления на Владимирском тракте или нападения на Волге, ведут к общинам раскольников. Это не считая контрабанды и прочих незаконных промыслов. И всё действие происходит под носом губернских властей.

Я ещё не до конца прочитал доклад испанца, но уже впечатлён и жутко зол. Жалко людей, которые погибнут из-за нашего промедления. Но таким образом мы спасём гораздо больше православных душ.

– Надеюсь, никого здесь не следует предупреждать о необходимости держать проводимый розыск в тайне? – нарочито смотрю на забеспокоившегося Еропкина, сразу замотавшего головой, – Судя по всему, зараза глубоко проникла в чиновничьи круги. Ну не могут такие дела происходить без одобрения высокопоставленных особ. В ином случае, у нас во власти абсолютно некомпетентные люди, что ещё хуже.

Заслушав доклад де Кесада и Шешковского о провидимых действиях, понимаю, что пора заканчивать. Иначе я просто начну зевать, ибо изрядно устал. Надо поспать полчаса, что я стал делать с недавних пор. Очень помогает и бодрит. Главное – спать надо до еды, а не после. Далее можно заняться иными делами, которых у меня просто огромное количество.

Когда вельможи вышли, я решил немного расслабиться и вытянул ноги. Но Теплов остался в кабинете и с заговорщицким видом посмотрел на меня. Всем хорош Григорий Николаевич, и хорошо, что я получил такого главу канцелярии. Но есть в нём тяга к театральности. Обижаться и раздражаться на это бесполезно, уж лучше немного подыграть столь полезному человеку.

– Не томи, Григорий Николаевич. Ты же видишь, что я устал и хотел немного отдохнуть.

– Тут такое дело, Ваше Величество, – громким шёпотом произнёс секретарь, – Я позволил себе нарушить приказ графа Шувалова и пообещать аудиенцию частному лицу. Понимаю, что не прав и готов понести наказание.

А мне даже стало любопытно, чего там не поделили обер-камергер и глава канцелярии. Они иногда ставят друг другу небольшие подножки, определяя границы собственной власти. Я в эти дела особо не вмешиваюсь, путь куражатся. Но и просто так ссориться с некогда всесильным графом Теплов не будет. Чего на него нашло? Он предпочитает действовать из-за спины.