Щегол (СИ) - Горъ Василий - Страница 8

БИУС, контролировавший все показатели моего организма, и поэтому сообразивший, что я пытаюсь удержать падающее настроение в относительной норме, снова начал валять дурака:

— Будешь смеяться, но термин «излучение» я использовала только для того, чтобы хоть как-нибудь обозначить причину внезапной и беспричинной деградации электронных схем на строго определенной высоте расщелины. А на самом деле называть вышеупомянутый фактор именно этим словом нет никаких причин. Ведь, если верить аппаратуре «Носорога» и разведдронов, то ничего странного или необычного над нами нет. В общем, если тебе режет слух это определение, то я со спокойной совестью могу заменить его на «чудо» или «загадочная хрень»! Та-а-ак, кажется, докапываться до жилы, не укрепляя стенки будущего тоннеля, мягко выражаясь, глупо. Поэтому ближайшие часов восемь-десять тут не будет происходить ничего интересного…

…Новое Очень Важное Дело я придумал себе сам, внезапно сообразив, что набор выживальщика курсанта, упакованный в мой «Наруч», не идет ни в какое сравнение с аналогами, хранящимися в закромах «Носорога», и что эти запасы не пригодятся никому, кроме меня, а значит, их можно позаимствовать.

Пока снимал фальшь-панель, пришел к выводу, что раскурочивать мои запасы, сравнивать каждый отдельно взятый предмет с более современными и качественными аналогами, а потом ломать голову, пытаясь уложить новый комплект в имеющуюся емкость — полный и законченный кретинизм. Поэтому без каких-либо рефлексий снял с руки приблуду, честно прослужившую мне три года,

достал из нужной ячейки пенал с набором выживальщика офицера СДР, сдвинул крышку, полюбовался темно-серым наручем с антибликовым покрытием и добросовестно подогнал крепежи под свое предплечье.

Закончив с этим делом, заблокировал оба фиксатора, сдвинул в сторону чрезвычайно прочную бронепластину, защищающую компас и механический хронометр от превратностей судьбы, выяснил у Дайны, который в этом мире час, установил время и текущую дату на «вечных» часах, завел пружину и, как обычно, залип на секундную стрелку. К слову, действие, намертво въевшееся в кровь еще к концу первого курса, неплохо успокоило и пробудило желание продолжать в том же духе. Нет, не медитировать на циферблат, а готовиться к первому боевому выходу. Так что я затребовал у искина штурмового бота файл с трехмерной схемой взаимного расположения предметов и тщательно изучил. Дабы в экстремальной ситуации не тратить время на поиски, к примеру, трута, огнива, цепной пилы или портативного гелиографа. Уложив в памяти новое знание, порядка получаса тренировался находить на ощупь каждый отдельно взятый контейнер. Потом нашел ячейку с рюкзаками-однодневками, вытащил первый попавшийся, проверил маркировку на встроенном гидраторе, помянул добрым словом каперанга Переверзева, выбившего у снабженцев Службы, пожалуй, самую продвинутую модель рюкзака из всех выпускающихся ВПК, и почти на час потерялся в процессе поиска, проверки и правильной укладки всего, что в принципе могло пригодится там, наверху.

Само собой, «обновил» и холодняк. Ибо ножи, обнаружившиеся в НЗ «Носорога», на голову превосходили мои. А вот менять «Вепрь», полученный в оружейке десантной секции «Ярого», на новенький «Зубр» я и не подумал: да, последние, заботливо уложенные в герметичные кейсы, были куда менее требовательными к условиям использования и обслуживания, следовательно, подходили для выживания в новом мире куда больше первых, но игольник, с которым я брал на абордаж корвет лягушатников, прошел проверку в реальном бою и… ощущался неотъемлемой частью прошлой жизни. Той, в которой я заслужил право подать рапорт на распределение на рейдер Мечты, в которой проверил на излом и себя, и членов своего взвода, и в котором, увы, не смог выполнить обещание, данное тем, кто подарил мне шанс выжить.

В общем, свой ствол я чистил вручную. Долго. Ибо, полируя каждую отдельно взятую деталь, вспоминал членов экипажа «Ярого», с которыми хотя бы раз столкнулся за двадцать шесть суток в гипере. И пусть вместо большей части лиц перед внутренним взором появлялись смутные пятна, поднимать записи с микрокамер Дайны даже не пытался. Из страха ухнуть в бездну отчаяния. Зато так боль потери вызывала только щемящую грусть и в какой-то момент вдруг в разы усилила желание выжить. Хотя бы для того, чтобы выполнить предсмертное требование Шила.

«Выживу…» — мысленно пообещал я погибшему, решительно закончил чистку, собрал, зарядил и вложил игольник в набедренную кобуру, убрался за собой-любимым и еще раз прокатился на «люльке». А там, внизу, опробовал импровизированный туалет, заполнил гидратор рюкзака водой, закинул туда же обеззараживающую таблетку и решил устроить себе второй завтрак. Ибо часы на «Наруче» и в тактическом окне МДР показывали десять с минутами утра…

…Не знаю, чем меня колола Дайна во время беспамятства и все утро, но усиленный рацион питания, рассчитанный на употребление в течение суток, ухнул в желудок, как в бездонную дыру, и не оставил впечатления сытости. Открывать второй я не стал — решил, что это будет перебором. Зато по совету все того же БИУС-а тяпнул «лишний» высокоэнергетический коктейль, убрал пустые пищевые контейнеры в полиэтиленовый пакет для мусора и невольно подобрался, услышав уже знакомый рык.

— Не знаю, что это за зверюга, но голосок у нее, определенно, внушает уважение! — заявила моя помощница, начала рассказывать о том, что звуковой фон этого мира на удивление беден, хотя птиц в округе, вроде как, хватает, а потом прервалась на полуслове и потребовала, чтобы я немедленно вернулся в десантный салон.

Я, естественно, повиновался — метнулся к «люльке», сел, в мгновение ока оказался в штурмовом боте, дождался, пока закроется люк, и потребовал объяснений.

Перед глазами мгновенно появился ничем не примечательный участок скальной стенки у самого края расщелины и знакомо «замерцал», а Дайна как-то странно хмыкнула:

— Если верить показаниям масс-детекторов, акустическим датчикам и датчикам вибрации, то вдоль этой трещины ползет что-то довольно крупное. Но его не видно ни в одном режиме наблюдения!

— И что тебе мешает поднять ударный дрон, рассчитать упре— …

— Любопытство. Или, если будет угодно, ряд специальных императивов псевдоинтеллектуальной матрицы, автоматически включившиеся в момент нашего попадания на неисследованную планету.

Я почувствовал себя идиотом и виновато вздохнул:

— До ответа на этот вопрос я должен был додуматься сам. Впрочем, мы эти императивы еще не изучали, так что объясни, пожалуйста, чего именно ты сейчас дожидаешься.

— Наличия или отсутствия реакции «незваного гостя» на исчезновение самой серьезной уже обнаруженной странности этого мира — секунд через двадцать-двадцать пять он доберется до границы, на которой остаточный фон гиперпространственной струны подавляет то самое непонятное излучение, и либо даст по тормозам, либо продолжит движение.

— Ну да, логично: если он привык жить под постоянным воздействием, то исчезновение последнего может вызвать некоторый дискомфорт… — пробормотал я, подождал несколько мгновений и ошалело вытаращил глаза: по эту сторону «границы двух сред» внезапно «проявилась» морда сине-фиолетовой змеюки, чем-то похожей на помесь анаконды и черной мамбы!!!

— Ничего себе экземплярчик! — восхитился БИУС после того, как оценил толщину первого погонного метра туловища этой твари. — Судя по тому, что эта милашка диаметром сантиметров под восемьдесят, с крупной дичью в этих лесах проблем нет. Кстати, тут этому монстрику явно не по себе, но он прет точно к нашему «Носорогу». С одной стороны, это чертовски неприятно, ибо ставит под сомнение эффективность наших способов маскировки, а с другой радует: у тебя вот-вот появится великолепная возможность продегустировать инопланетный деликатес, а я смогу провести несколько чертовски интересных экспериментов…