Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 8

– Прямо сейчас.

– А завтрак?

– У меня только шампанское, но я за рулём.

– А одежда? Я в старой и мятой поеду наводить порядок? Ты же похитил меня, я не могу ходить в одном и том же два дня подряд.

– Ну, извини. Можем быстренько заехать в какой-нибудь бутик и прикупить тебе шмотки, – предложил Тимофей.

Яна улыбнулась.

– Очень любезно с твоей стороны. Вот только зубы почищу и буду готова.

Яна приняла душ, быстро оделась и спустилась с Тимофеем к лимузину. Она отметила, что Тимофей оделся на этот раз вполне прилично – дорогой костюм, рубашка с галстуком, модные ботинки. Даже косой глаз не мог испортить впечатление.

Ведь может, когда захочет!

– Господи, как мне надоели эти ёлки, – вздохнул Тимофей, усаживаясь за руль.

Яна пристроилась рядом, ей тоже не улыбалось сидеть на заднем сиденье на колючих еловых лапах.

– Черт! Я же вчера ёлку хотел в доме поставить, вдруг кто из детей объявится. Ну, да ладно. Сейчас некогда. Успею еще, – сказал Тимофей, заводя мотор. – И всё-таки запах хвои очень бодрит, ты не находишь?

– Скучаешь по лесничеству? – подколола Яна.

– Не очень.

– Слушай, а из следственных органов тебе не звонили? – поинтересовалась она. – Поймали бандитов, о которых ты мне рассказывал? Не поймали?

– Нет, никто не звонил. Я ведь в больнице был, телефон отобрали. Как ты думаешь, они могут меня искать?

– Очень ты им нужен. Что с тебя взять?

– Это так. Но всё-таки страшновато… Я ведь такое видел… Не приведи господи! Память возвращается какими-то отдельными картинками, и всюду кровь… кровь…

– Да брось. Сейчас о делах нужно думать, а не о вчерашнем происшествии.

Машина вывернула из переулка и помчалась к центру города. Яна думала о том, что ей следует купить из одежды. И эти мысли занимали ее всю дорогу.

Иван Демидович Головко всегда тяжело вставал утром, но настроение у него было бодрое – унывать не было причин. Номер отличный, завтрак – бесплатный, любимая работа. Всё отлично!

Он принял душ, оделся, пшикнул на себя модным одеколоном и вальяжно сошёл на завтрак. Кофе и омлет с зеленью его взбодрили, и он бодро отправился в театр. В гримёрке у него всегда в заначке таилась бутылочка коньяка, и эта мысль согревала душу Ивана Демидовича пока он поднимался к себе. Он быстренько надел костюм своего героя и отправился на сцену. По дороге заглянул в гримёрку Абрикосовой, но ее не было. Головко понял, что все уже, наверное, собрались на репетицию и поспешил в зал.

В зрительном зале было темновато, освещена была только сцена. Лицом к сцене стояла Настя Абрикосова в костюме Настеньки из «Морозко». Иван Демидович тихонько подкрался к ней и со всего размаха игриво ударил ее по заднице.

– Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе с красного? – пошутил он.

Настенька от неожиданности ойкнула, подскочив на месте, и гневно обернулась.

У Ивана Демидовича подкосились ноги – перед ним стояла злая как чёрт Цветкова в театральном костюме.

– А я смотрю, у тебя, Иван Демидович, не только красное, но и коньячок с утра в арсенале имеется? – Она помахала рукой, словно отгоняя амбре, исходившее от поддатого актёра.

– Яна… – проскрипел тот, отступая на два шага. – Да я… Да ни боже мой… Как ты могла подумать?.. – И перешёл в наступление, пытаясь сбить начальницу со скользкой темы: – А ты почему в костюме? Выбираешь роль по душе? Давно пора!

Яна обожгла родного отца таким взглядом, что он мгновенно потерял весь свой задор.

– Будь любезен, пожалуйста, если тебя не затруднит, займи место в зале. Или тебе несколько раз нужно повторить?! – рявкнула она.

Иван Демидович пулей отлетел от нее, обернулся и увидел, что вся труппа смирно сидит в креслах, заняв первые ряды. По обречённым лицам было видно, что ничего хорошего от выступления своей начальницы артисты не ожидают.

Яна поднялась на сцену и встала в луче прожектора.

– Тут некоторые спрашивают почему на мне костюм сказочного персонажа. Я отвечу – потому что вы все давно живете словно в сказке.

Артисты переглянулись, но Яна продолжала, не обращая ни на кого внимания:

– Товарищи дорогие, хочу воззвать к вашей совести и чести. Вы приехали на гастроли по моему приглашению в этот Центр на месяц, а застряли здесь, мне кажется, навсегда. У вас были заявлены в афише четыре спектакля, а играете вы только «Морозко». Где ваши костюмеры? Они следят за реквизитом? Посмотрите на меня, я в платье главной героини, но оно такое вытертое и грязное, что кажется им порой моют пол. Вот в таком виде зрители видят ваших героев со сцены. А вы даже внимание не обращаете. А зачем вам обращать на такие мелочи внимание, когда вы живете – бесплатно, питаетесь – бесплатно и вообще устроили коммунизм в отдельно взятом культурном учреждении. Иван Демидович, я обращаюсь к вам.

Иван Демидович привстал с кресла:

– Ко мне, Яночка? – переспросил он дрогнувшим голосом.

– К вам, к вам… Когда вы закончите свою пьянку? Сил больше нет на это смотреть. И я решила, что больше не буду! Еще один прокол – и вот вам бог, а вот и порог! Я снимаю вас с главных ролей. С завтрашнего дня играйте все четыре заявленных спектакля. Пустые залы не приносят ни копейки. Пора с эти кончать. Костюмеры, чтобы все костюмы были приведены в надлежащий вид. Дисциплина железная. Здесь тяжелая работа, а не курорт. Опоздания на репетицию или спектакль – штраф. И еще хочу объявить, что теперь питание в ресторане для вас платное, проживание в номерах – пятьдесят процентов. Через месяц я подсчитаю, какую прибыль вы мне принесли, и если пойму что толку от вас – ноль, больше никаких контрактов с вашим театром заключать не буду. Выкручивайтесь сами. У меня Чешско-русский центр, а не богадельня, я не могу содержать такую кучу бездельников и наглецов. Халява кончилась, господа.

– Но позвольте… – встал кто-то из артистов.

Но Яна не дала ему договорить:

– Нет, не позволю. Я постоянно подписываю зарплатную ведомость и знаю, какие суммы вы получаете. Если я получу хоть одну жалобу, то тут же проживание в гостинице вы будете оплачивать целиком. Если мои условия вас не устраивают, прошу предупредить меня о расторжении нашего контракта заблаговременно. Желающих попасть на эту сцену полным-полно, как говорится – свято место пусто не бывает. Я всё понятно изложила? – Яна обвела взглядом зрительный зал, бледные как бильярдные шары, лица артистов.

С минуту в зале стояла мёртвая тишина. Артисты пытались переварить услышанное и прийти в себя. Удар был для них неожиданным, так как они давно расслабились и «забили» на свои служебные обязанности. До артистов волжского ТЮЗа дошло, что такой конец гастролей – это сродни закрытию их театра. Без такой мощной спонсорской поддержки им не выжить.

– Яна… – ахнула Валентина Петровна, не в силах подняться с кресла.

– Молчи, мама! Ты всю жизнь на меня давишь, но, поверь мне, сегодня не тот случай. Будет так, как я сказала!

– И точка! – добавил Иван Демидович.

Яна проигнорировала его, так как была очень зла на всех и на Ивана Демидовича в особенности.

Артисты повскакали со своих мест и зашумели:

– Это всё из-за тебя, старый козёл! – взвилась Валентина Петровна, вцепившись в костюм Головко. – Сколько тебе говорили, чтобы ты не отходил от текста, не лапал всех подряд и не заливал глаза уже с утра! – бесновалась она.

– А если уволить Головко?! – крикнул кто-то из зала.

– Вы можете делать, что хотите, увольнять кого хотите, принимать в труппу кого хотите – мне всё равно. Я своего решения не изменю. Надеюсь, все приняли мои слова к сведению и мне не придётся больше возвращаться к этому вопросу. Всё теперь зависит от вас и эти гастроли тоже. Иначе – город Волжск ждёт вас, мои дорогие, – твёрдо сказала Яна.

Она выглядела довольно нелепо в сценическом костюме, но все поняли серьёзность момента и ни у кого даже мысли не возникло посмеяться над ней.