Клетка (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 27

— Уж постарайся, или я умываю руки. Прости.

— Хорошо. А я?

— А твои документы тоже готовы. Мы выждем время. В следующем месяце Литвин улетает в Бельгию на переговоры. Его не будет примерно дней десять. В это время я тебя потеряю. Не знаю еще как, если учитывать, что твоя пропажа – это проеб охраны, то есть меня. Мне придется кого-то подставить... — сокрушается Вадим. — Ты понимаешь, что тебя будет искать не только Литвин, но и отец? Ты понимаешь, какой пиз*ец начнется? И мне нужно подумать, как отвести подозрения от себя. Мне еще нужна моя должность, я не все реализовал. Но отчасти я даже рад, что, когда начнется война, ты не попадешь под раздачу.

— Не боишься полечь в этой войне? — выгибаю брови.

— А я уже ничего не боюсь, Нелли. Мне много не надо, ты же знаешь. Мне нужно вернуть свое и с процентами.

— Это твой путь. И если ты решил его пройти – иди, Вадим.

— Убеди Дениса. В вашей паре холодная голова только у тебя, — выдыхает мужчина.

— Хорошо, — киваю. — Камеры в салоне до сих пор пишут? — интересуюсь я.

— Конечно, — усмехается. — Только без звука, да и я решаю, что важно, а что можно удалять. Литвин не просматривает каждую запись. Именно я указываю ему, на что надо обратить внимание. Он мне пока доверяет.

— Да ладно? — усмехаюсь. — Олег впервые просчитался? Не может быть, — прикрываю рот рукой в притворном ужасе.

— Все мы рискуем, Нелли. Литвин может в любой момент нас переиграть. Тебе ли не знать. Не надо его недооценивать.

Не могу не согласиться. Все так. Олега можно назвать кем угодно, но никак не идиотом.

Довлатов паркуется во дворе. Я сегодня обедаю с родителями в родном доме. Ритуальный ежемесячный обед, который устраивает мой отец каждое двадцатое число месяца.

Литвин сегодня решил не почтить своим присутствием моего отца. Что на него не похоже. Обычно он не пропускает такие ритуалы, плотно держа связь с моим отцом. Олег сослался на очень важную для него встречу, которую никак нельзя отменить. Но так даже легче. Не будет бесконечных бесед о бизнесе и политике. Мы, наконец, проведем время как семья. Тем более в скором времени я исчезну.

Сглатываю от обрушившегося на меня понимания. Что я творю? Мама сойдет с ума... Я, может, вообще никогда не увижу родителей. Назад дороги может и не быть.

Сглатываю, входя в дом. Здесь проще, чем в доме Олега. Но тоже всё чинно и дорого. Вот эту нелепую вазу в прихожей моя мать приобрела на аукционе. Она демонстрирует её каждому входящему в этот дом, как ценный экспонат династии китайских императоров. Она спустила на неё кучу денег, входя в азарт под выпитым шампанским, которым их щедро поили, повышая ставки. По факту, это фарфоровое недоразумение не имеет никаких документальных подтверждений подлинности, кроме красивой легенды. Иногда мне хочется разбить вазу, показывая, что это всего лишь кусок глины. А можно было пустить те деньги во благо больным детям или сиротам. Пользы было бы гораздо больше, чем от пылящейся вазы в углу прихожей.

— Нелли, — встречает меня мама с бокалом вина. Традиционно подставляет щеку. Целую. — А где Олег?

— У него важная встреча, — отвечаю, пока мы идём в гостиную. — Он говорил с отцом по телефону и передавал ему свои извинения.

— Ах да, точно. Совсем забыла. Надо сказать Ирине убрать лишние приборы. Голова не соображает. Сегодня магнитные бури, с утра давление скачет, — снова жалуется на здоровье.

— И ты лечишься вином, — скептически посматриваю на бокал в ее руках.

— Хорошее вино лучше всяких пилюль. Алкоголь расширяет сосуды, — выдает она мне. Киваю. Проще согласиться, чем доказывать свою точку зрения.

— Нелли, — выходит к нам отец. Он холоден. Мы никогда не были близки. Папа у нас строгий и скупой на эмоции. Его любовь всегда выражалась только в деньгах и воспитании. Меня никогда не наказывали. Матери было достаточно сказать: «Я всё расскажу отцу», чтобы напугать меня. В детстве ему достаточно было посмотреть на меня холодным назидательным взглядом, чтобы усмирить.

Детство давно прошло, я перестала бояться его взглядов. Но ближе мы не стали. Общаемся, как знакомые. Он интересуется, как мои дела, я шаблонно отвечаю, что всё хорошо.

Обедаем почти молча. Мама кидает пару фраз про перепады атмосферного давления, отец интересуется делами Олега.

Но нельзя нарушать традиции.

После обеда мы пьём кофе в гостиной.

— Пап.

— Да, Нелли, — обращает на меня свой взгляд.

— Если я захочу уйти от Олега, ты встанешь на мою сторону? — спрашиваю. Нет, его ответ я прекрасно знаю, но мне хочется попытаться еще раз.

— Нелли, ты опять в депрессии? — перебивает меня мать.

— Нет, мам, я не в депрессии. Скажу больше, я еще никогда так хорошо себя не чувствовала. Просто не в состоянии больше притворяться, что могу существовать в этом браке.

— Что опять натворил Литвин? — с недовольством спрашивает отец.

Да, когда я узнала о систематических изменах мужа, то устроила скандал. Билась в истерике. Пришла к родителям в желании развестись с Олегом. Я надеялась на поддержку и понимание родителей. Но нет. Отец просто поговорил с зятем и убедил меня, что это обычные семейные неурядицы. Развод невозможен, ибо на нашем браке завязано всё. Он просто сдал меня назад Литвину с пометкой: «Исправить ошибку».

— Ничего не изменилось, папа. Я по-прежнему его презираю. Не получилось у Олега замазать некрасивые детали. Да он и не старался, — заглядываю в глаза отцу, но понимания там не нахожу. Только раздражение.

— Дорогая моя, я насильно тебя за него замуж не выдавал! Ты захотела сама. Выбрала мужа – будь добра, живи с ним и в горе, и в радости. Поздно идти на попятную!

— Я не имею права на ошибки?

— Слишком много завязано на вашем браке. Я, знаешь ли, не думал, что моей дочери вдруг наскучит замужем. А с Олегом я поговорю, — вдруг снисходительно произносит он, словно пытается смягчить свой приговор.

— Не нужно. Я не для этого спрашивала, — спокойно отвечаю. Время моих истерик прошло. Кроме принудительного психолога и препаратов, это ничего мне не принесло.

— Нелли… — хочет еще что-то сказать мне отец, но его прерывает телефон.

— Нелли, — шепчет мне мама, пока отец говорит по телефону. — Мне посоветовали замечательного психолога. Людмила от него в восторге. Нам обязательно нужно сходить, — поглаживает меня по руке, мягко улыбаясь.

Киваю. Нет, ни к какому психологу я, естественно, не пойду. Он мне не нужен. Мою психику вылечит определенный мужчина. И он у меня есть. Просто печально от того, что ради этого мне придется отказаться от родителей.

— Что?! — рявкает в телефон отец. — Швецову звони срочно! — отец дергает ворот рубашки и сбрасывает звонок.

Швецов – это папин адвокат.

— Костя, что-то случилось? — подскакивает на ноги мама. Отец лишь отмахивается и быстро уходит в свой кабинет. — Опять неприятности. Последнее время начались такие страшные проверки, — качает головой мать.

— Я поеду, мам.

Прощаюсь с ней. Внутри все равно скребет. У моей матери есть всё. Без меня она не пропадет, как и я без неё. Но… мне жаль, что так выходит. Если родители не могут дать мне счастья, я возьму его сама.

Сажусь в машину к Довлатову, откидываю голову на спинку сиденья, прикрываю глаза. Пусто. Внутри меня пусто от этого визита.

— Куда? — интересуется Вадим. — Давай сегодня по твоим делам покатаемся, а завтра у меня много другой работы. Или ты сидишь дома, или я дам тебе другого охранника. Не обессудь, — сообщает мне Довлатов.

— Дома посижу. А сейчас едем на массаж. У меня запись, — сообщаю я Вадиму.

Телефон в кармане звенит сообщением. Открываю, читаю: «Задерживаешься. А я дико по тебе голодный».

Улыбаюсь, читая сообщение. Как девчонка. Получила от мальчика записку и свечусь, забывая обо всем.

«Я еду, скоро буду. Накормлю тебя».