Клетка (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 32

— Я бы давно ушла, Лиза. Но не всё так просто.

— Да что может быть проще? Зачем жить с тем, кого не любишь? — наивно спрашивает она.

— Ох, Лиза... — качаю головой, пытаясь подобрать слова, но в дверь снова стучат.

— Да!

Заглядывает мама, что меня удивляет.

— Я не помешала? — тактично спрашивает она, проходя в комнату.

Молчу. Я люблю мать. Но именно сейчас не хочу видеть даже ее. Она не решит мою проблему и не встанет на мою сторону.

— Здравствуйте, — кивает Лиза. — Я пойду, — убегает.

Мама молча закрывает за девочкой дверь, а я утыкаюсь в книгу.

— Нелли, ну что опять случилось? — с какой-то претензией спрашивает она. — Что ты устроила? Отец второй день на таблетках.

— Что его так беспокоит? — срываюсь я, с грохотом откидывая книгу на стол.

— Ну, если завела интрижку на стороне, что я, конечно, осуждаю, могла бы это как-то скрыть. Разве ты сама не понимаешь, как это всё бьет по репутации нашей семьи? — в ее голосе глубокое разочарование, что меня задевает.

— А я, мама, не завела интрижку. Я наконец-то встретила своего мужчину, которого люблю и хочу быть с ним. Разве я много хочу? А меня заперли здесь, как собачку, и пытаются дрессировать. Хватит! Наелась. Мне уже не восемнадцать. Я больше не поддаюсь дрессировке! — повышаю голос, чтобы до нее наконец дошло.

— Ты замужняя женщина! Это, прости господи, бл*дство.

— Мама! Мамочка родная, услышь меня наконец. Наш брак с Олегом давно потерпел фиаско. Я не раз вам это доносила. Но вы предпочитаете быть глухими. Олег давно мне неверен. Если не с самого начала. Я давно его не люблю и не любила в общем. Я ошибалась.

— Ну, с кем не бывает. Не преувеличивай. Это жизнь. Мужчины так устроены. Ты, как женщина, должна была это всё сгладить.

— Как ты? Делать вид, что ничего не замечаешь, запивая всё вином и таблетками? Уволь меня от повторения твоей участи. Я так не хочу.

— А чего ты хочешь, позволь спросить?! — драматично хватается за сердце, садясь на кровать. — Жить в нищете с каким-то мальчишкой? Что он может тебе дать? Приди в себя! Отец никогда не даст ничего этому жиголо, если он на это надеется! А он надеется, поверь мне.

Моя мать имеет поразительную способность заполнять мою пустоту. Иной раз кажется, что она заглушила свой здравый разум еще в юном возрасте, да так и осталась в этой точке.

— Прекрати всё вокруг мерить деньгами! — взрываюсь я. Соскакиваю с кресла, мне хочется встряхнуть ее, чтобы пришла в себя. — Не все люди циничные и алчные, не все мерят жизнь выгодой. Очнись. Есть в реальности что-то важнее денег и положения в обществе. Этот мужчина может дать мне главное – то, что не может дать Олег, да и вы тоже.

— И что же это? — распахивает она глаза, реально не понимая.

— Любовь, мама... — выдыхаю, пытаясь обрести равновесие. — Любовь. Это так просто и, как оказалось, непостижимо для вас.

— Ах вот как ты заговорила?! — тоже взрывается мать, переходя на крик. — Неблагодарная! Сколько мы в тебя вложили, сколько дали. Это ли не любовь?

— Нет, мам, это не любовь, это выгода. Вот именно, вы вложили в меня и теперь хотите получать свои дивиденды. Вам всё равно, чего хочу я, вам всё равно, что я чувствую, главное – не потерять выгоду. Так варитесь в этом без меня, исключите меня из этой цепочки, ничего не поменяется. Я больше не буду играть по вашим правилам. Можете объявить меня сумасшедшей и запереть в психушке. Я снимаю с себя маску примерной жены и дочери, — к горлу подступает истерика, хочется кричать и разнести всё в этом доме.

— Тебе точно нужен врач... — кидает мне мать и выбегает из комнаты. — Костя, я не могу с ней говорить, она не в себе! — кричит, спускаясь с лестницы.

Ах вот оно что, вся семья в сборе. И мать пришла поговорить со мной не как мама, ее тупо послали меня вразумить.

Беру со столика свою чашку и швыряю ее в напольное зеркало, разбивая его на осколки.

Бить зеркала – плохая примета, но хуже уже не будет. Это зеркало давно разбилось, все только делали вид, что этого не замечают.

Выхожу из комнаты, наступая на осколки, спускаюсь вниз. В гостиной Олег и мой отец пьют возле бара коньяк. Мать глотает свое успокоительное, принимая от горничной стакан воды. Прохожу мимо них в полной тишине, беру из бара бутылку вина.

— Открой! — велю Олегу. Он спокойно берет бутылку и открывает ее штопором. Подозрительно спокойный. Словно ничего происходит. Что пугает еще больше, чем его ярость.

Отец наблюдает за этим хмурым взглядом. Всегда боялась его взгляда с детства, ничего хорошего он не нес. А сейчас мне все равно.

Я так же безразлична к их чувствам, как они к моим. Всё справедливо: что взрастили, то и получите.

Олег хочет налить вино в бокал, но я отбираю у него бутылку, делаю несколько глотков с горла, утираю тыльной стороной ладони губы и ухожу в тишине наверх. Я хочу уйти от этой реальности посредством алкоголя, раз выбора у меня нет.

Останавливаюсь на лестнице, разворачиваюсь.

— Если тронете Дениса, я покончу с собой. Можете запереть меня, привязать, упечь в психушку, я найду способ, проверьте!

Конечно, я хочу жить, но жить на свободе с любимым мужчиной. А если его не станет, то смысла у моей жизни больше тоже не будет.

Нелли

Я пью вино прямо из горла, облокотившись на перила балкона, смотря вслед родителям, которые покидают наш дом. Мама что-то причитает, отец, как всегда, ее не слушает, вышагивая, словно военный. В какой-то момент он оборачивается, поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Демонстративно затягиваюсь электронной сигаретой, выпуская дым.

Никогда при нем не курила и не уверена, что он вообще знал о том, что иногда балуюсь никотином. Я уважала родителей и не смела при них совершать неприемлемые действия. Сейчас плевать. Нельзя уважать тех людей, которые не уважают тебя. Нельзя бояться ранить чувства тех, кому плевать на твои чувства.

Отец останавливается и долго смотрит на меня, словно не верит своим глазам. Не понимает меня. Он мог бы прийти ко мне, поговорить, как родной человек, и прислушаться. Но нет, он предпочитает молчаливое осуждение. Горько. Настолько горько, что я запиваю эту горечь вином, смотря, как родители садятся в машину. Словно я больше не их проблема.

Скорее всего, они уже решили мою судьбу. Или оставили это Олегу.

Начинаю смеяться им вслед, словно действительно сошла с ума. А может, они правы, и так оно и есть. Может, я и правда настолько больна, что даже не могу адекватно оценить свое состояние. Плевать. Мне нравится сумасшествие, оставьте меня в этом состоянии. Начинаю пьянеть. Немного отпускает напряжение последних дней, но накатывает тоска по Денису.

Мне хочется в его ласковые, умелые, любящие руки. Очень-очень хочется. Что может быть проще: надеть кардиган, спуститься вниз, сесть в такси и мчаться к человеку, который тебя ждет. Я очень надеюсь, что он меня ждет. И что его судьбу еще не решили, как мою.

А теперь хочется кричать.

Отпиваю еще вина, захожу в комнату, натягиваю на себя кардиган, чтобы не пугать охрану своей помятой пижамой с глубоким декольте. Бегу вниз к Довлатову. Мне срочно нужно знать, что с Денисом.

Если они тронули его...

Если тронули, я подожгу этот дом вместе с собой. Моя истерика всегда выглядит именно так. Я никогда не плачу драматично в подушку, а совершаю сумасшедшие, неадекватные поступки. Сбегаю вниз.

— Далеко собралась? — раздается вкрадчивый голос Олега из темноты гостиной. Останавливаюсь. Я не могу подставить Вадима. Уже медленно иду к бару, словно так и хотела.

— У меня закончилось вино, — небрежно кидаю я, включаю подсветку в баре и вожу пальцем по бутылкам, делая вид, что выбираю.

Слышу шаги Литвина, он подходит ко мне, берет бутылку вина, начиная ее открывать.