Ванька 13 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 18

Ехали мы ехали и приехали — дальше вообще нет никакой возможности двигаться. Дороги-то здесь хреновастенькие, без всякого твердого покрытия. По крайней мере там, где мы сейчас находились.

Решили остановиться и непогоду переждать.

Совсем рядом с каким-то каменным зданием наша колонна пристроилась. Что за дом, и откуда он здесь? Тайна это, великая. Делать ему здесь совершенно нечего.

Встали, а через пол часа дождь и прекратился.

Он прекратился, а наш автобус закапризничал. Техника тут часто ломается, больше её ремонтируют чем ездят. И отечественную, и заграничную — без особой разницы.

Стоим мы с князем, сапоги пачкаем, курим, а тут вдруг кто-то как гаркнет!

— Воздух!

Какой к едрене-фене ещё воздух? Мы же, вроде, всех летающих супостатов здесь давным-давно уничтожили? Так я на аэродроме слышал.

Пригляделся я — точно.

Один, два, три… шесть японских самолетиков! Откуда? Не может их тут быть!

Самолетики были какие-то очень быстрые, про такие я раньше и не слышал.

Кружить они над нами не стали — атаковали сразу и стремительно.

Первый самолет чуть ли не до самой земли опустился и с полного хода врезался в лоб одного из наших танков.

Танк, это всё же танк. Бронированную гусеничную боевую машину не снесло и не перевернуло, а вот самолетик на куски развалился — куда ему до нашей советской военной техники! Мотор самолетика теперь лежал перед гусеницами отечественного смертоносного изделия.

Тут князь, несмотря на происхождение и воспитание, всех нас — ученых и высокопоставленных военных, матом в каменное здание погнал. Меня за руку схватил и потащил в укрытие.

— Бегом! — орал во всю глотку Александр Владимирович. Так громко кричал, что пароходный гудок — ему не соперник.

Пилот второго японского самолета заметил всё это и решил одним ударом всех спасающихся прихлопнуть. Он повторил маневр своего боевого товарища — опустился к поверхности земли и… протаранил каменное строение.

К этому моменту я и князь были уже внутри.

Ему и мне свечки теперь надо ставить неведомым строителям. Самолет пробил крышу дома и застрял там. Строили же на века! Из хороших материалов, а не из кизяка и тоненьких палочек.

— Камикадзе, — сделал вывод Александр Владимирович. Я его в этой мысли двумя руками поддерживаю.

Японцы не рядком, а гуськом в небе держались. Такую они для себя тактику выбрали.

Всё происходило очень быстро, в считанные секунды. Третий летчик не стал повторять ошибки второго. Он снизился, но в крышу врезаться не стал, а направил самолет в окна здания. Рам со стеклами и ставнями в оконных проемах не было.

Не знаю, что раньше в этом строении было, но проемы в стенах имелись большие. Самолет туда, конечно, залететь не сможет, но его обломки — вполне…

Нам опять повезло — рядом с домом, где сейчас мы прятались, ещё какие-то столбы были. Скорее всего, они от телеграфной линии остались. Даже удивительно, что их здесь куда-то к делу не пристроили или не сожгли — окрестность деревьями была не богата.

Японский самолет так снизился, что желая протаранить дом задел крылом один из столбов. После этого путь его завершился — он упал на землю и запылал.

Выпрыгнувшие из машин солдаты всё это время стреляли по самолетам. Некоторые, даже из ручных пулеметов. Толку от этого было не много, но оставшиеся пилоты нас оставили в покое.

— Нестойкие какие-то камикадзе, — выразил удивление князь.

— Ну, какие есть. — что, из-за этого теперь мы будем ещё и расстраиваться? Я, например, очень был доволен, что оставшиеся три самолета нам на головы не свалились.

Конечно, не очень хорошо радоваться, что японцы улетели в другое место смерть нести. Кому-то другому из наших от них достанется. Однако… своя рубашка ближе к телу. Ещё, и не я их туда посылал…

Обломки одного самолета полыхали, а то, что осталось от двух других мы осмотрели.

Интересно, что в кабинах этих двух японских самолетов вместе с пилотами находились ещё и девушки. Ну, или — женщины, кто теперь разберет? Трупы, само-собой, не в целости и сохранности были, но понять — кто есть кто, вполне у нас получилось.

— Что, мужики-то у них уже кончились? — один из солдат в фуражке с тульей василькового цвета указал на мертвую девушку своему сослуживцу.

— Наверное. — кивнул тот товарищу.

— Это невесты смертников или их жены, — внес ясность Александр Владимирович.

— Во как… — покачал головой солдат, что указал на мертвую в самолете. — Надо же. Невесты…

Тут князь окружающих удивил, но не меня в их числе. Стихи он начал читать, как мне показалось — на японском.

Без всякого перехода Александр Владимирович вдруг перешел на русский:

Знаешь, мама, завтра я стану ветром,

По священной воле разящим свыше.

Я прошу тебя о любви и вере,

И прошу — сажайте у дома вишни,

Я увижу, мама — я стану ветром…

— Красиво… и глупо, — вдруг вырвалось у меня.

— Что так? — повернул ко мне лицо князь.

— Геройства мало самому погибнуть, надо врага убить и самому в живых остаться…

— Верно, верно, Нинель Иванович… Разные мы, они и мы…

Проговорил Александр Владимирович и дальше что-то по-японски читать продолжил. Что — неизвестно. Переводом он больше нас не порадовал.

Ущерб от японской атаки оказался совсем незначительным. Три своих самолета и находящихся в них ниппонцы разменяли на сгоревшую машину медицинского пункта батальона, заклинившую башню и погнутый ствол нашего танка. Да, расшиб ещё голову механик-водитель, но медицинский персонал из санитарного транспорта не пострадал и его со всем старанием, а так же умением, перевязали.

— Чалма! — скалил зубы чумазик указывая на свою голову.

— Чепец, — поправил его на автомате я. Название этой повязки на голове мне ещё в школе ротных фельдшеров намертво в голову вбили.

— По машинам! — ударило по ушам.

Что, орать-то так? Спокойно сказать нельзя?

У меня после этого налета что-то голова разболелась. Опять контузии о себе напомнили.

— По машинам!

Князь тоже поморщился. Не любил он, когда так орут.

Минута-другая и наша колонна тронулась.

Через полчаса движения где-то вдали я услышал гул перестрелки. Не только из стрелкового оружия кто-то души на небо отправлял, ещё и артиллерия, а возможно и танки в этом деле участвовали.

Князь нахмурился. Водитель же автобуса происходящее даже прокомментировал.

— А, говорили, что тут уж чисто…

Сказал боец и голову в плечи втянул. То ли страшно ему стало, то ли ещё что.

Александр Владимирович свёл брови.

— Врут, сукины дети… Знал бы, не потащил вас всех сюда…

Сидящие в автобусе притихли. Гражданские специалисты до конца не понимали, что происходит, а военные — напряглись. Исход любого боя предугадать трудно. Всякое бывает…

Громыхает… Причем, всё сильнее и сильнее.

Это — плохо. Бой куда-то в нашу сторону сдвигается.

Ещё и ничего не видно. Мы сейчас едем по дороге, справа и слева от которой растет гаолян. Что-то его не убрали, или — ещё рано? Я в этом самом гаоляне не разбираюсь. Единственное, что знаю, тут, в Маньчжурии, из него водку делают. Пробовал я такую… Воспоминания об этом остались не самые приятные. Голова утром сильно болела, а кроме того ещё и подташнивало. Один только раз я этот местный напиток и попробовал, а больше решил над своим организмом экспериментов не устраивать.

— Остановимся, Александр Владимирович?

Князь у нас за старшего. Как он скажет — так и будет.

Молчит князенька — думает. Что тут долго размышлять — лучше вообще вернуться. Кто-то отрапортовал о великих победах, а мы в пекло и премся…

Тут из гаоляна на обочину выскочил японский солдат с шестом. К концу его какой-то сверток был примотан. Им он и ткнул в идущий впереди нашего автобуса автомобиль с солдатами.