Разрушительный (ЛП) - Уоррен Кристина - Страница 54

Ну, может быть, она хотя бы свалит последнюю часть на ПМС? Гормоны всегда были хорошим оправданием. Верно?

Фыркая и называя себя десятью видами идиоток (идиотка с сыром, диетическая идиотка, идиотка с шоколадным соусом и так далее), Айви прошла в ванную комнату и умылась, готовясь ко сну. После разговора с Драмом и Эш на террасе перед ужином у нее было немного времени все обдумать.

Несмотря на то, что в особняке повсюду были люди, все они, казалось, действовали в соответствии с общим пониманием того, что Айви следует оставить в покое. Даже после ужина, когда ожидалось, что она присоединится к остальным Хранителям в голубой гостиной, они разговаривали с ней, не требуя особых ответов.

Может, Драм предупредил остальных? Он не мог сплетничать или напрямую сообщать о том, о чем они говорили, кому-то еще, но был таким милым человеком, что мог предупредить остальных, что у нее было много забот и, возможно, им стоит оставить ее в покое.

Она поняла это, и ее разум нашел этому применение, почти не спрашивая разрешения. Или, другими словами, она провела остаток ночи, размышляя о том, что делать с собой, своим Стражем и всеми противоречивыми чувствами, которые сейчас бурлили внутри.

Выбирать было не из чего. За прошедшую неделю Айви поняла, что жизнь в особняке идет в ногу с традициями французской сельской местности. Хотя в географическом смысле особняк находился менее чем в сорока милях от Парижа, во всех остальных отношениях убежище представляло собой отдельный от столицы мир.

Хранители, нашедшие здесь убежище, приехали со всех концов света, но, похоже, приняли медленный темп и неторопливый образ жизни местного населения. Только с магией, а не с земледелием.

Это означало, что дни проходили в изучении заклинаний и истории Академии, а Стражи били друг друга острыми и/или тяжелыми предметами. Вечера же, напротив, проходили в беседах и играх, а не за телевизором или рисованием города.

До Айви доходили слухи, что в особняке есть спутниковая антенна и несколько телевизоров, но с момента приезда она ни разу их не видела. Вместо этого она проводила время за чтением, разговорами и тренировками.

И старательно избегала того самого человека, который, как она ожидала, будет ждать ее в спальне. Теперь, когда он так и не появился после того, как она провела весь вечер, пытаясь разобраться в своих чувствах к нему, Айви не могла не чувствовать себя немного обиженной. Как он посмел отказаться от нее в тот самый момент, когда она, возможно, почти, наполовину решила, что не хочет этого?

Айви закончила чистить зубы, прополоскала рот и скорчила рожицу перед зеркалом. По крайней мере, ей хватило самоанализа, чтобы понять, насколько нелепо она звучит даже в собственной голове. Но это не изменило ее чувств.

Часы спокойных размышлений подсказали, что вполне возможно, что она испытывает к Баэну чувства, не имеющие ничего общего с роком, Судьбой или чем-либо еще во вселенной, кроме того факта, что он заставляет ее сердце учащенно биться, а колени дрожать.

Если она призналась себе в этом, то должна была признать и то, что, будь на его месте любой другой мужчина, она искала бы его по всему особняку, а не оставляла бы все наоборот. Ей не нравилось считать себя фанатичкой, но что, собственно, мешало ей поступить именно так? Кроме того, что он был Стражем, а она — человеком.

Кого это волновало? Ни одна пара вокруг них не позволила этому положить конец их отношениям, так почему же Айви должна это делать?

Выключив свет в ванной, она подошла к кровати, забралась под мягкое одеяло и выключила прикроватную лампу. Устроившись в гнезде подушек, она позволила себе ответить на этот вопрос.

Страх.

Страх парализовал ее с того момента, как она впервые увидела Баэна в темном переулке, и если не начнет сопротивляться, то страх может лишить ее самого большого шанса на счастье. Что с того, что судьба свела их вместе? Большинство людей убили бы за уверенность в том, что встретили свою половинку. Они не стали бы дуться и ныть по этому поводу, как она.

Возможно, пришло время смириться с мыслью, что, хотя Сдьба, возможно, и сговорилась предоставить Айви определенные возможности за последние несколько дней, она должна была воспользоваться ими по максимуму. Этот выбор Айви могла сделать, и после нескольких часов самоанализа она его сделала.

Она хотела Баэна.

Возникает вопрос, хочет ли он ее по-прежнему?

Она не слышала, как он пришел, как и всегда. Но почувствовала, как просел матрас, когда он опустился на край рядом с бедром Айви. Ее взгляд скользнул по темноте и остановился на его лице, едва различимом в неосвещенной комнате. Впрочем, ей и не нужно было его видеть. Она чувствовала на себе взгляд Баэна и то обнадеживающее тепло, которое за последнюю неделю стала воспринимать как должное.

Он долго сидел молча, и ее завораживало то, как загорался его взгляд, когда он смотрел на нее. Айви видела, как в темных глазах проскакивает первая искра и разгорается крошечное пламя, которое горит все ярче и ярче, чем дольше он на нее смотрит. Впервые ее осенило, что его глаза горят именно из-за нее, и это заставило ее желудок совершать медленные сальто в нервном возбуждении.

— Я уже начала думать, что ты нашел более удобное место для сна, — прошептала она через мгновение. Слова прозвучали так тихо, что она сама едва их расслышала.

Баэн покачал головой.

— Такого места нет. Не для меня.

Сердце ее учащенно забилось, но мозг подсказал, что не стоит вкладывать в эти слова слишком много смысла. Возможно, он имел в виду, что в доме было много народу и он не мог найти свободную комнату. Или что он считает себя слишком обязанным, как ее Страж, чтобы оставить ее беззащитной перед нападением, пока она спит. Его слова могли иметь любое объяснение, и она боялась их интерпретировать, чтобы не сделать неверный вывод.

Когда между ними воцарилась тишина, Айви почувствовала, как натянулись и ее нервы, пока она не смогла вынести это напряжение.

— Баэн…

Он прижал палец к ее губам.

— Нет. Мне нужно поговорить с тобой, и я должен сказать тебе это, прежде чем мы продолжим. Прежде чем ты снова меня отвлечешь.

Айви хотела возразить, что за последнюю неделю не только она отвлекала внимание. Баэну следовало бы уже знать, что происходит, когда он демонстрирует свои рельефные мышцы и расхаживает по комнате полуголый, с джинсами, низко свисающими с пояса Адониса. Каждый раз, когда она видела эти косые мышцы на боках, ей хотелось провести по ним зубами и языком. А он говорил, что это она его отвлекала.

Его палец скользнул от ее губ к щеке, нежно поглаживая.

— Все те долгие годы, что я прожил в вашем мире, я верил в то, что некоторые вещи являются правдой, — начал он медленно и тихо, словно сам нуждался в понимании не меньше, чем она. — Я верил, что существую лишь по одной причине — чтобы бороться с Тьмой. Я верил, что быть запертым во сне на долгие века — это цель и честь, потому что мне и моим братьям говорили об этом те, кто нас призвал. Я верил, что, будучи Стражем, могу испытывать только те эмоции, которые охватывают меня в пылу сражения: ярость, ненависть к врагу, триумф и гордость, когда я выхожу победителем.

Айви слушала и чувствовала, как сжимается ее сердце. Какое пустое существование он описывал, холодное, серое и в конце концов бесполезное. Его сражения с Тьмой обеспечивали безопасность таких людей, как она, но его жизнь, состоящая из вечного сна, в котором не было ничего, кроме коротких моментов опасности и кровопролития, звучала для нее так, словно они были созданы для убийств.

Не имея ни надежды, ни любви, которые могли бы помочь перенести их переживания, бесконечные конфликты и боль должны были превратить Стражей в чудовищ. То, что они оставались стойкими и благородными, посвятив себя служению Свету, лишь демонстрировало их доброту. И контрастировало с откровенно злыми действиями поколений Хранителей, державших их в заточении.

Она накрыла ладонью руку Баэна, сжав ее в знак признательности и молчаливого поощрения.