Граф Лазарев. Том V (СИ) - Флавий Вик - Страница 14

— Но зачем? Красиво же, — в который раз ответил кучер. Он явно считал это условие необходимым и достаточным.

— Но неудобно!

Кучер воззрился на меня с потерянным видом человека, который давно перестал понимать, чего от него хотят. Слова «удобно» не было в его лексиконе, только «красиво».

— Ладно, черт с ними со шторами, пусть будут. А почему мы на каждом ухабе так подпрыгиваем? — Я сделал последнюю попытку достучаться до кучера. — Ни одну коляску, которую я нанимал, так не трясло!

— Видите, Ваше Сиятельство, у нас колеса, — забормотал кучер. — Спереди больше, справа меньше. Просто…

— Так красиво, — обреченно продолжил я. — Спасибо, что не квадратные. Ладно, поехали дальше.

Я уныло уселся обратно на сиденье, и путешествие продолжилось. Игорь, который в перепалке не участвовал, опять погрузился в свои мысли. Я даже подумал было извлечь какую-нибудь нормальную подушку, но потом решил не рисковать, а то у кучера могут появиться лишние вопросы. Не в моих интересах, чтобы пошли слухи, что там, где проходит граф Лазарев, появляются вещи, которых раньше не было. Это, конечно, лучше, чем если бы после визита графа Лазарева вещи пропадали, но все же.

Наконец, мы въехали в гостеприимно распахнутые ворота усадьбы Долгоруковых. Получив ценный урок, что внешность бывает обманчива, и дав себе слово больше никогда не нанимать экипажи по цене золотой шахты, я выбрался из кареты.

Вокруг дома был разбит роскошный цветник, в котором росло все, что только могло расти, и даже некоторые экзотические цветы, которым, по моему мнению, расти не полагалось. На моих глазах какой-то дальний родственник венериной мухоловки дождался, когда на него присядет стрекоза, и вдруг захлопнулся.

— Смотри, цветочек. Не хочешь на него присесть случайно?

Я взглядом указал на цветок-убийцу кружащему над моей головой Каладрию.

— Даже не надейся, — ответил демон. — И вообще, птицу ему не сожрать. Мы высшая раса, не то что эти тупые насекомые!

При этих словах на бутон присела маленькая синичка, которая явно не обладала способностью учиться на чужих ошибках. Через несколько секунд синичка исчезла. Мне даже показалась, что изнутри цветка слышится довольное чавканье.

— Высшая, говоришь?

— Ну, может быть, не все, — поправился представитель высшей расы и на всякий случай отлетел подальше.

Цветок-маньяк, переварив синицу, снова призывно раскрыл свой бутон. Надо незаметно выкопать один такой, Лидии понравится. Правда, для этого придется обзавестись очень толстыми перчатками. И, возможно, на всякий случай написать завещание.

В потоке гостей мы с Игорем миновали цветник и направились к распахнутым дверям особняка. Каладрий, получив указания, незримо улетел искать кабинет князя и прочие интересные локации. По крайней мере, я надеялся, что он займется именно этом, а не станет налаживать личную жизнь с местными птицами или гадить гостям на головы.

На верхней площадке роскошной мраморной лестницы стоял высокий темноволосый мужчина с сединой на висках — хозяин дома князь Долгоруков.

— А, господа Лазаревы. — Князь широко улыбнулся. — Очень рад вас видеть.

— Я тоже. Поздравляю с юбилеем, Ваша Светлость. — Я изобразил такое же искреннее дружелюбие. Если бы где-то рядом находился прибор по измерению лицемерия, думаю, он бы взорвался.

Рядом с князем стояла старшая жена — красивая блондинка в шикарном бирюзовом платье. Мы с кузеном галантно поклонились даме и отдали коробку с подарком, в которой лежали бриллиантовые запонки. Жаль, что не крысиный яд или хотя бы не слабительное, но всему свое время.

Усадьба Долгоруковых поражала роскошью. В последнее время в Империи в моду вошла роскошь не кричащая, а, так сказать, умеренная. Аристократы очень старались показать, что они достаточно богаты для того, чтобы эти богатством не кичиться. На практике это выражалось в том, что дамы в парчовых платьях с огромными бриллиантами в ушах скромно опускали глазки и уверяли, что бриллианты на самом деле не такие уж и крупные и вообще в последнее время они решили жить проще и стать ближе к народу. Не забывая при этом будто бы случайно поворачиваться в разные стороны, вдруг кому-то из гостей бриллианты плохо видно.

Но усадьба Долгоруковых вышла на какой-то новый уровень роскоши. Она и рада была бы не кичиться богатством, но у нее не получалось. Здесь банально было просто слишком много дорогих вещей. Золотым, серебряным или в крайнем случае позолоченным было все, включая дверные ручки. Надо наведаться в уборную. Вдруг тот самый золотой унитаз, купленный прошлым владельцем моего тела и проданный Игорем, в итоге оказался здесь?

Гости собирались в большом зале и неспешно переговариваясь, обходя столы с закусками. Знакомых лиц, по крайней мере, тех, которые бы мне нравились, пока не находилось, так что мы с кузеном встали в стороне. Я подцепил со столика бутерброд с икрой, оглядел картину, стоящую примерно как годовой бюджет небольшой деревни, и повернулся к противоположной стене, где навскидку висело бюджета четыре.

— Игорь!

Кузен повернулся ко мне. На него роскошное убранство особняка не произвело ровно никакого впечатления. Некроманта не интересовали ни висящие по стенам картины, ни лепнина, ни скульптуры, ни, о ужас, еда. Он изо всех сил высматривал Настасью с отцом, которых, кстати, тоже пока не было.

— Правда, красиво?

Кузен безразлично оглядел полотно, на которое я указывал, и вежливо улыбнулся.

— Да, очень.

Я вздохнул.

— Да ну тебя, ничего ты не понимаешь в искусстве. Пойдем побродим вокруг, все равно делать нечего.

Мы неспешно обошли зал. Не сказать, чтобы меня очень интересовала живопись, но дурацкие разговоры, которые вели собравшиеся аристократы, интересовали еще меньше. Надо отдать должное Долгоруковым, полотна здесь были собраны и правда потрясающие. Не такие, конечно, как мой «Черный куб», но все же.

— Смотри! — Кузен вдруг оживился. — Какая красота!

Я повернул голову, радуясь, что некромант наконец-то приобщается к прекрасному.

— Ты имеешь в виду вон тот портрет девочки с абрикосами?

— Нет, туда смотри. — Игорь досадливо махнул рукой.

— Ааа. Вон то изображение звездного неба? Кстати, автор явно питает особое пристрастие к синей краске.

— Да нет же!

Я, наконец-то, понял, о чем говорит кузен.

— А, ну да, гора из черепов. Кто бы сомневался, что тебе понравится.

Вдруг все головы вдруг повернулись к дверям. Причем мужские сделали это с особенным энтузиазмом, что сразу навело меня на мысль о княжне Мирославе. Но я, к сожалению, ошибся.

В зал энергичным шагом зашла Анна Блэйд в струящемся алом платье. Тоже неплохо, конечно, с ней хотя бы поболтать можно. Вид у вервольфа был до крайности сосредоточенный, словно она явилась на светскую вечеринку не ради веселья, а по рабочей необходимости. Выражение лица выдало бы Блэйд с головой, если бы она всегда так не выглядела.

Анна подошла, коротко поздоровалась с нами и удалилась куда-то в противоположный конец зала. Очевидно, по очень важным делам.

Прошло еще минут пять, и лицо Игоря вдруг осветилось, как лампочка. В зал входили Настасья с папашей.

Девушка в черном (кто бы сомневался) платье с серебряной нитью выглядела прелестно. Заметив Игоря, она скромно потупила глаза. Папаша Сокольский вышагивал рядом с ней настолько важно, словно именно ему принадлежала усадьба Долгоруковых и еще пара гектаров леса неподалеку. Завидев кузена, он засиял точно так же, как и Игорь. Этими двумя можно было спокойно осветить полгорода.

— Здравствуйте, граф, здравствуйте, сударыня. — Я обменялся рукопожатиями с Сокольским и поцеловал ручку Настасье.

После короткого приветствия Игорь, Настасья и папаша плавно двинулись в противоположный конец зала. Причем папашу парочка очень старалась потерять по дороге, но он следовал за ними, как приклеенный. Я решил не становиться четвертым лишним и не идти за ними, отговорившись тем, что хочу еще поизучать роспись на стенах.