Самый лучший коммунист 2 (СИ) - Смолин Павел - Страница 48

А какое у нас нынче ГАИ! Водители плюются, ругаются, но камеры на улицах крупных городов делают свое черное дело — автоматизированные штрафы прямо способствуют безопасности на дорогах. А еще пополняют государственный бюджет, выводя ГАИ на самоокупаемость, но об этом «тсс».

Глядя в окно «лада гранта», везущей меня на дедову дачу — ту самую, где мы с ним впервые познакомились — я с удовлетворением отмечал великолепную инфраструктуру, плотный трафик на дорогах, многочисленные забегаловки пищевой и досуговой направленности и нарядных рабочих и крестьян. Вот она, утопия, построена за какие-то жалкие два десятилетия с хвостиком. Улицы выглядят этак на год две тысячи пятнадцатый из моей реальности с поправкой на отсутствие уродливых зданий из девяностых и отсутствие Москвы-сити. Ну не нужны нам небоскребы, не та экономическая модель, не тот доминирующий архитектурный стиль и не тот менталитет, чтобы «возвышение» индивида требовало подтверждения этажом небоскреба. Уходит из сознания людей карго-культ, и доказывать что-то всему миру (которому на самом деле глубоко все равно) уже не надо: очевидно, что у нас тут лучшая на свете страна, и за вредные идеи и антисоветчину даже по лицу пролетарским кулаком не бьют — просто крутят пальцем у виска, чего с идиота-то взять?

Механизм «иностранного агента» так невостребованным и остался — пару лет назад американцы попробовали организовать журнальчик, но весь тираж был сознательными пролетариями принесен к посольству США, и первым номером «Свободной России» дело и ограничилось. «Голоса» и «Радио Свобода» вещают свободно, давным-давно не глушим и следим за полетом вражеской политтехнологической мысли. Умнеют — про Сталина и репрессии теперь ни-ни, больше про «кормление окраин» и оборонные расходы. Умнеют, да не умнеют — народ видит уровень жизни, видит зарплаты и дивный напиток «бабл-ти», планирует прикупить вторую машину на семью — надо же жене детей возить по секциям да поликлиникам — и массово достраивает к колхозным домам вторые этажи с гаражами. Ну какое тут «хватит кормить икс»? Какое тут «оборонные расходы выжимают из народа все соки»? Окститесь, господа — нам тут прибавочной стоимости на всё хватит.

И ведь хватает. Настолько хватает, что американцам пришлось «найти» в наших грузах с гуманитарной помощью обездоленным товарищам некоторые вирусы и под это дело принять закон о запрете гуманитарной помощи из социалистических стран. Изрядно отодвинулся «железный занавес» — теперь только ту половину Земли и окружает.

Спросив согласия у водителя дяди Жени — уже подполковник, кстати — я включил радиостанцию «Песни народов мира». Название не очень, но придумывали пожилые деятели из Минкульта — у них с креативом туго, но главное — это появление отдельной радиостанции для зарубежной музыки. Много фольклора ставят, но на него всем пофигу — народ слушает эстраду, рок и хип-хоп. Конкретно сейчас крутят Кул Герка — очень уважаемого ямайского диджея, который качественно освоил хип-хоп и в силу безобидности репертуара хорошо ощущает себя в официальном инфополе. Убавив громкость, я пустился в рассуждения:

— Наш мир полон причин и следствий. Проследим на примере музыкантов. Чтобы тебя услышали, раньше нужно было встраиваться в большую корпоративную машину. Нужно в принципе и сейчас — Кул Герк, например, встроился — но голос масс ныне доступен тем самым массам. Уличная музыка набирает обороты, корпоративная машина ее глушит как может, но негритянские бунты образца 75-го года привели к незаметному со старта результату: негры наворовали ОЧЕНЬ много оборудования и носителей, и от этого андеграундная хип-хоп сцена цветет и пахнет. Помяните мое слово, дядь Жень, через пятилетку хип-хоп будет вообще везде.

— Далек я от этой негритянщины, — признался КГБшник. — Вот Зыкину понимаю — красивые песни у нее, наши. Магомаева понимаю — голосище у него!.. — подполковник зажмурился, вспоминая магомаевские рулады. — А это, — презрительно кивнул на радиоприемник. — Муть какая-то: тук-тук, а поверх «тук-тука» стихи.

— Вы же английский знаете, — заметил я. — Нормальные стихи.

— Негритянский жаргон ничего общего с нормальным английским не имеет, — отмахнулся дядя Женя.

— Просто вы старый и непрогрессивный, — обиделся я.

— Между твоим почти тридцатником и моими «за пятьдесят» разницы меньше, чем между твоими четырнадцатью и моим почти тридцатником, — улыбнулся мне подполковник в зеркало заднего вида.

— Жесть время летит, — вздохнул я. — Кажется только-только галстук пионерский себе завязывал, а теперь меня Пашка интеллигентно и уважительно посылает, когда я пытаюсь повязать галстук на него.

— Быстро дети растут, — согласился дядя Женя. — А внуки — еще быстрее. Моя вот внучка в первый класс пошла, а я и не заметил, как это она из пеленок умудрилась вырасти.

За базовыми взрослыми разговорами мы добрались до дачи, и я прошел в открытую мне дедовым охранником калитку. Словно ничего и не изменилось, только некогда покосившийся сарайчик выпрямили и заменили сгнившие доски. Взойдя по требующему покраски крыльцу, я постучал в дверь и сглотнул комок в горле — не откроет мне больше добрая бабушка в чине майора КГБ Агафья, в прошлом году легла спать и не проснулась. Идут годы, отсчитывают каждому уготованный срок. Светлая память, товарищ майор.

Деда Юра открыл лично, будучи одетым в майку и треники.

— Привыкаешь к статусу пенсионера Всесоюзного значения? — предположил я, пожав руку.

Плохо выглядит деда, и пластическая хирургия с пересадкой волос (популярная нынче услуга!) не в силах скрыть возраст битого и обожженного тела. Пока дед в костюме и в выгодном для телека ракурсе, не особо заметно — обыкновенный седенький худой очкарик — но вот так…

— Привыкаю, — подтвердил Андропов. — Не поверишь, Сережка — душа поёт! — отвернувшись, он повел меня по коридорам, которые наконец-то отремонтировали до нормального, стильного уровня. — Как раб на галерах с самого нашего знакомства пахал. Сейчас дела абхазскому негру Тяпкину сдам за месяцок, Генсеком его назначим, и все, буду с внуками по лесу гулять. У меня и выходных-то за две с лишним пятилетки было от силы пара недель. Нормальных имею ввиду, а не как ты говоришь «мероприятия, направленные на укрепление корпоративной солидарности в правящих кругах».

— Еще и в Римский клуб не взяли, — добавил я недовольства.

— И из ВОЗ выйти пришлось, — вздохнул дед. — Ишь ты, придумали, развитие медицины ограничивать. Им-то доходы, а народ что?

— Рынок, че, — пожал я плечами. — От нашей вакцины от рака легких весь капитализм визжит — это какие доходы теряются?

— Твари, — беззлобно, чисто по привычке подвел итог дед, и мы вошли в гостиную.

Камин нам не нужен — конец лета, тепло.

Усевшись в кресло, Андропов взялся набивать трубку — пристрастился к этому атрибуту в последние годы, заигрался в «симулякр» — и как бы невзначай просыпал щепоть табака на книгу «Янки при дворе короля Артура». Ту самую, которая в этом доме двенадцать долгих лет прожила.

— Догадался, да? — спросил я, опустившись в соседнее кресло.

— Я всю жизнь в органах, Сережа, — буркнул занятый разжиганием трубки деда Юра. — Не бывает таких гениальных детей. Бывает, что у малыша прорезаются способности, например, к математике — у нас для таких олимпиада специальная есть. Бывает, что память у человека хорошая, и есть примеры памяти абсолютной. Но когда сразу всё, причем большая часть, извини за прямоту, крайне поверхностно и явно откуда-то услышано или вычитано, нужно быть доброй душой Екатериной Алексеевной или родной мамой, чтобы не догадаться.

— Не специалист же, — развел я руками. — Но и «поверхностного» моего хватило на очень многое.

— Не спорю, — улыбнулся дед и выпустил три колечка дыма. — Значит, освоили машину времени у вас там?

— У нас там специальная военная операция была. На территории бывшей УССР, — поведал я.

Андропов подавился дымом и закашлялся. Я молчал, давая деду возможность переварить новость.